Русский Гамлет. История вопроса

Лекция заведующего кафедрой истории зарубежного театра РАТИ и председателя Шекспировской комиссии Научного совета по истории мировой культуры РАН Алексея Бартошевича, которую он прочитал в Елизаветинском саду выставки «Шекспир/Тайна/400», была посвящена судьбе пьесы «Гамлет» на русской сцене. Главный вопрос, на который постарался ответить знаменитый ученый: почему участь принца Датского играет такую важную роль в истории русской культуры?

«Русское путешествие» Шекспира начинается в середине XVIII века, когда Сумароков пишет своего «Гамлета». Пьеса эта имела мало общего с тем, что создал Великий Бард, так как отражала миропонимание просветителей-классицистов: мир устроен разумно и целесообразно, а потому по закону поэтической справедливости все у Сумарокова заканчивалось наилучшим образом: Гамлет не умирает, женится на Офелии и становится королем Дании.Первый настоящий перевод Шекспира на русский язык осуществил Карамзин, ознакомивший отечественного читателя с трагедией «Юлий Цезарь». По-настоящему же Шекспир пришел в наш театр в 1837 году, когда за месяц до смерти Пушкина Павел Мочалов в Малом театре сыграл Гамлета в специально написанном переводе Полевого. С тех пор Шекспир укоренился на русской почве настолько же, насколько Чехов стал своим в Англии. Почему это произошло? Дело в том, что у Шекспира нас интересуют вовсе не быт и нравы тюдоровской Британии – с его помощью мы хотим понять себя. Один немецкий писатель заметил, что «Гамлет» – это зеркало, которое стоит на большой дороге, и мимо него проходят народы и целые эпохи, и каждый видит в нем драматизм своей истории, ее болевые точки.«Гамлет» для России – пьеса особая, потому что наша культура всегда ассоциировала себя с принцем Датским. Недаром Белинский в своей знаменитой статье говорит: «Гамлет – это вы, это я, это каждый из нас!» Ему вторит Блок: «Я – Гамлет. Холодеет кровь…». Это восклицание «Я – Гамлет» – один из важнейших ключей к русской духовной истории. И если вы хотите понять логику движения русской культуры, судьбу нашей интеллигенции, посмотрите на то, как в разные годы складывалось в России отношение к этой пьесе. «Гамлет» Василия Качалова и британского режиссера Гордона Крэга в Художественном театре 1911 года рассказывал о трагедии Серебряного века, об участи русской интеллигенции в предреволюционное время. «Гамлет» Михаила Чехова в 1924 году – это крик боли русской культуры, раздавленной страшной поступью революции. И вместе с тем портрет человека несломленного, который «крепко держит меч в своей бледной руке».При Сталине существовал негласный запрет на постановку этой пьесы. И он объясним: вождь считал принца Датского слабым человеком, не вписывающимся в бравую советскую риторику. И возвращение «Гамлета» на сцену вскоре после смерти Сталина стало первой ласточкой приближающейся «оттепели».