Русская орфография: нормы и правила

В последнее время нередко бывает, что журналисты, которые узнают о работе по упорядочению орфографических правил, сообщают, что готовится «реформа языка», а лингвисты дают разъяснения: язык реформировать нельзя, это живой организм, который развивается по собственным законам, на него можно только пытаться осторожно воздействовать. Однако, справедливо указывая на неправомерность отождествления языка и правописания, лингвисты нередко утверждают, что орфография полностью условна, а письмо представляет собою не более чем «оболочку языка», и говорят, что язык реформировать нельзя, а вот орфография подвержена регулированию и может быть успешно реформирована.

На конкурс принимается заявка, отправленная по почте не позднее 31 марта 2009 года. Вместе с работой в заявке должен быть купон на подписку «Учительской газеты» на 2009 год и контакты (адрес, телефон, электронная почта). Наш адрес: 107045, Москва, Ананьевский переулок, 4/2, стр. 1, редакция «Учительской газеты» (с пометкой: «. Cловарь – помощник педагога»).

Доля истины в таком утверждении есть. Действительно, орфография поддается внешнему регулированию в значительно большей степени, нежели другие области языка. Однако в целом представление, согласно которому орфография – это собрание установлений о том, как правильно писать, принятое какими-то «компетентными инстанциями», является чрезмерным упрощением.

Для того чтобы более точно описать соотношение между «внутренней жизнью» орфографии и возможностями внешнего воздействия на нее, полезно обсудить различие между орфографическими нормами и орфографическими правилами. Орфографическая норма позволяет охарактеризовать то или иное написание как грамотное или неграмотное, тогда как орфографическое правило формулирует критерии, позволяющие осуществить такое отнесение.

Можно сказать, что орфографические правила носят вспомогательный характер: они помогают отличать грамотные и неграмотные написания и писать грамотно. Можно писать грамотно и не пользуясь никакими правилами: существует такое понятие, как врожденная грамотность, которое на самом деле предполагает начитанность, хорошую зрительную память и развитую орфографическую интуицию, позволяющую соотнести требуемое написание с хранящимися в памяти образцами. С другой стороны, заучивание всех орфографических правил еще не гарантирует грамотности, поскольку мало знать правило, необходимо уметь его применять.

При этом орфографические правила всегда оказываются неполными, и часто бывает так, что в самих правилах содержится отсылка к орфографическому словарю («написание таких слов определяется по словарю»). А ведь орфографический словарь как раз и фиксирует орфографическую норму безотносительно к каким-либо правилам.

Одна и та же орфографическая норма может более или менее адекватно описываться различными орфографическими правилами. Так, в современном русском языке действует следующая орфографическая норма касательно написания ь на конце наречий после шипящих (шипящими в орфографии принято называть буквы ж, ч, ш, щ): буква ь пишется в таких наречиях, как вскачь, навзничь, наотмашь, напрочь, настежь, прочь, сплошь, но не пишется в словах замуж, невтерпеж, уж. В «Правилах русской орфографии и пунктуации» 1956 года (на которые до сих пор иногда ссылаются как на действующие правила) эта орфографическая норма регулировалась следующим образом:

§ 75. После шипящих (ж, ч, ш, щ) буква ь пишется только в следующих случаях: …

6. Во всех наречиях после конечных ш и ч, например: сплошь, вскачь, прочь, а также в наречии настежь.

А в практике школьного преподавания с давних пор принято использовать совсем другое правило: «На конце наречий после шипящих пишется ь, за исключением слов уж, замуж, невтерпеж». Формулировка из «Правил…» 1956 года позволяет не заучивать список исключений (единственное слово, которое при такой формулировке необходимо запомнить, – это настежь). Однако само правило более сложное, чем правило, используемое в школе, поскольку приходится запоминать, что буквы ч и ш ведут себя иначе, нежели буква ж: после них пишется ь, а после ж (по умолчанию) не пишется (исключение – слово настежь). Практика показывает, что список уж, замуж, невтерпеж запоминается легко, а правило при школьной формулировке носит более общий характер и легче запоминается. Но важно, что, хотя правила сформулированы по-разному, они описывают одну и ту же орфографическую норму.

Необходимость кодификации правописания обусловлена реальной потребностью общества в полном и авторитетном своде правил русского правописания, к которому можно было бы обращаться, желая выяснить, какова орфографическая норма в каждом конкретном случае.

Важно понимать, что «Правила русской орфографии и пунктуации» 1956 года таким полным и абсолютно авторитетным сводом в настоящее время считаться не могут. Сложившиеся орфографические нормы не в полной мере описываются формулировками «Правил…». Некоторые правила, формально не будучи отмененными, давно не отражают практику письма, сложившуюся в печати. Например, «Правила…» рекомендовали писать Мао Цзэ-дун, Дэн Сяо-пин, Ху Яо-бан, а в газетах с некоторого момента утвердилось в качестве орфографической нормы написание без дефиса: Мао Цзэдун, Дэн Сяопин, Ху Яобан.

Еще более важным является вопрос о полноте правил. «Правила…» 1956 года были заведомо неполны. Так, в качестве слов, в которых после согласных в корне следует писать букву э, в «Правилах…» указывалось три слова: пэр, мэр, сэр (и добавлялось, что э может писаться в некоторых собственных именах, например Мэри). Тем самым написание мэтр – «мастер, учитель» не отвечает «букве» соответствующего орфографического правила; однако очевидно, что именно оно соответствует орфографической норме, позволяющей отличить его от обозначения единицы измерения метр.

Поэтому в настоящее время особенно остро ощущается общественная потребность нового полного и непротиворечивого свода правил правописания с четкими и недвусмысленными формулировками. При этом «новизна» такого свода правил должна заключаться не в том, что он будет устанавливать новые орфографические нормы, а в том, что неудачные (неполные, туманные, двусмысленные) орфографические правила будут заменяться более четкими при сохранении сложившихся орфографических норм.

Деятельность лингвиста по кодификации правописания должна быть направлена на выявление сложившихся норм и обобщение их, с тем чтобы найти максимально точную и простую формулировку соответствующих правил. Но понятно, что, когда лингвисту удается это сделать, у него может возникнуть соблазн «усовершенствовать» нормы правописания, привести их в соответствие с выявленными закономерностями. Отсюда и возникает представление, согласно которому любые недостатки орфографии могут быть устранены волевым решением, если «компетентные инстанции» утвердят новые, более совершенные правила правописания. То, что общество склонно сопротивляться любым орфографическим новшествам, при таком подходе воспринимается как «косность», непонимание «условного» характера орфографических правил.

Между тем в свободном обществе такой подход не может быть реализован. Когда в 1918 году декретом советской власти была осуществлена радикальная реформа русского письма, потребовались насильственные меры, чтобы заставить перейти на нее на территории, контролируемой большевиками (например, революционные матросы изымали из типографий литеры с упраздненными буквами). А в эмиграции еще долго писали и издавали книги, следуя нормам «старой орфографии».

В настоящее время стало значительно меньше рычагов, которые позволили бы навязать людям правописание, вызывающее у них протест. Даже если новые правила будут утверждены самыми высокими инстанциями, заставить всех издателей и корректоров следовать этим правилам можно только в том случае, если эти правила не будут противоречить их представлению о «грамотном» написании.

Тем самым цель орфографической кодификации нельзя видеть в том, чтобы создать максимально простые и логичные правила правописания. Если «грамотное сообщество» не примет правила, они окажутся мертворожденными. Следует считаться с консервативностью «грамотного сообщества» и воздерживаться от попыток «усовершенствовать» правописание. И лишь в тех случаях, когда единая норма еще не сложилась, позволительно формулировать правила таким образом, чтобы они задавали норму, в максимальной степени отвечающую общей логике устройства русского правописания.

Алексей Шмелев, доктор филологических наук, профессор, зав. отделом культуры русской речи Института русского языка РАН

Конкурс

«Учительская газета» совместно с издательством «АСТ-ПРЕСС» объявляет конкурс «Cловарь – помощник педагога»

Цель конкурса – выявить неординарные методические разработки уроков учителей русского языка и литературы, в которых используются словари.

Участниками конкурса могут стать учителя Российской Федерации.

На конкурс принимается заявка, отправленная по почте не позднее 31 марта 2009 года. Вместе с работой в заявке должен быть купон на подписку «Учительской газеты» на 2009 год и контакты (адрес, телефон, электронная почта). Наш адрес: 107045, Москва, Ананьевский переулок, 4/2, стр. 1, редакция «Учительской газеты» (с пометкой: «Конкурс. Cловарь – помощник педагога»).

Авторитетное жюри отберет 10 лучших разработок, которые будут опубликованы в «Учительской газете». Победители – авторы этих работ будут приглашены в Москву для прохождения бесплатного недельного обучения на базе АПКиППРО, по окончании которого они получат сертификаты о повышении квалификации.

Во время обучения пройдет финальный этап конкурса. Победитель будет премирован словарями и справочниками для комплектации личного кабинета. Все финалисты получат поощрительные призы.