Россия – самая преданная литературе страна. Квентин ТАРАНТИНО

В прошлую пятницу начал работу XXVI Московский международный кинофестиваль. Как всегда, церемония открытия прошла в кинотеатре «Пушкинский». Фестиваль продлится полторы недели. Есть и изменения. В этом году программа состоит из двух конкурсов. Главный призван, как и в предыдущие годы, показать публике основные тенденции развития мирового кино. Второй конкурс («Перспективы») – это соревнование молодых режиссеров, неординарных и порой спорных картин. Накануне фестиваля в Москву прилетел Квентин Тарантино. Режиссер «Криминального чтива» прокатился по столице, посетил Музей кино. Фестиваль открывался его новой картиной «Убить Билла-2». Конечно, была и пресс-конференция, на которой Тарантино признался, что приезд в Москву для него – это возможность сказать «спасибо» всем, кто любит его искусство.

– Когда-то приехать в Россию было непросто и она оставалась некой загадкой и магнитом, притягивавшим меня. Свое любопытство я не мог удовлетворить. Теперь же я много нового открываю для себя в людях и в Москве. Все, включая кухню, меня поражает и радует.

Квентин Тарантино приехал не один. Вместе с ним прилетел актер Дэвид Керрадайн, исполнитель главной роли в фильме «Убить Билла-2». Он играл похожие роли, но эти прежние его работы не были рассчитаны на широкую аудиторию. Их на большом экране никто не видел.

– Я не отказывался сниматься, что мне предлагали, то и делал. Ненавижу слово «карьера», не понимаю, что это такое. Я не работаю, чтобы заработать на жизнь, я играю для того, чтобы жить… Для меня это просто развлечение. Мне неприятно думать о карьере, когда люди говорят: «Делай то, делай это, ты не должен отказываться от ролей». Мне было приятно сниматься в этом фильме. Участвовать в этом замечательном безумии…

На вопрос, почему для него так важна тема насилия и может ли он снять фильм, где не будет крови и насилия, Квентин Тарантино ответил:

– Я снимаю жанровое кино, а насилие, убийства, схватки – один из его компонентов. Я просто люблю насилие. И когда Эдисон изобрел камеру, он сделал это, чтобы снимать кино про поцелуи и про убийство. Любовь и смерть. Это делаю и я. Думаю, что очень мало фильмов, которые стали увлекательнее без добавления оружия, перестрелок.

– Финал, такой мелодраматичный, не похож на ваше творчество. Означает ли это поворот к чему-то новому?

– Нет, это тоже я, просто впервые этот ход проявил себя на экране. Но мой первый сценарий – это сценарий фильма «Настоящая любовь». Концовка второго фильма «Убить Билла» – не поворот в другую сторону. Нельзя сказать, что я порвал с тем, что делал раньше. Может быть, это небольшое отклонение от генерального курса чуть левее, правее… Я вообще люблю экспериментировать. Есть у меня и другие фильмы, где отношения между героями приобретают мелодраматический оттенок…

Дэвид Керрадайн добавил, что вообще у Тарантино есть, видимо, какие-то глубоко запрятанные чувства, касающиеся отношений между матерью и ребенком. И, может быть, Тарантино этим желал сказать что-то тайное. Квентин побывал во МХАТе, и его посадили за гримерный столик Станиславского. Он смотрелся в зеркало, в которое смотрелся Станиславский. Там стояла его пудреница, ему предложили попудриться, но он ответил: «Это уже будет слишком». Вообще с 1947 года актерская игра в американском кинематографе базируется на методе Станиславского. И это во многом, по словам Керрадайна, определило развитие американского кино. «Но я не адепт метода Станиславского. Я скорее последователь другого режиссера – Ричарда Болеславского, который ставил пьесы во МХАТе, затем переехал в Америку и работал на Бродвее. Мой отец работал с ним. Я всегда вожу с собой книгу Болеславского «Шесть уроков актерского мастерства». Станиславского я не очень люблю, потому что у него толстые книги. Я каждый год покупаю по три-четыре книги Болеславского и раздариваю. Одну подарю мистеру Тарантино. Думаю, он не обидится, если она вдруг окажется где-то прожжена моей сигарой».

Квентин Тарантино вновь берет слово и рассказывает о своем визите в Музей кино.

– Я неплохо знаю российский кинематограф. Но посетить Московский музей кино – это была фантастика. И когда вернусь домой, обязательно посмотрю русские фильмы, которых я еще не видел. У меня большая видеотека, но я не все оттуда смотрел. Это, знаете, как библиотека в вашем доме. Вы же не все книги читали в ней. Когда знакомишься с национальным кинематографом, получаешь такой посыл, желание пересмотреть фильмы той или иной страны, которые раньше не видел. И я сейчас ощущаю такой посыл. Сдерживаю его и, когда приеду, окунусь в российское кино. Да, одно дело – увидеть что-то на видеокассете, и другое – побывать рядом с настоящими костюмами к «Ивану Грозному», насладиться настоящими эскизами, постоять рядом с камерой Эйзенштейна. Две большие разницы. Такое впечатление, что снимаешь эти экспонаты с музейных стен и помещаешь в своем сердце. Они там остаются. Уносишь их с собой. Вот такое чувство я испытал, посетив Музей кино. Я не хочу вам польстить, но, мне кажется, нет другой такой страны, которая была бы так предана литературе, письменному слову. Побывав в Москве, я убедился в этом, хотя и пробыл здесь мало. Всюду памятники: Достоевскому, поэтам. Китсу не ставят памятники в Англии. В Америке нет памятников поэтам. Я собираюсь на могилу Пастернака, творчество которого люблю. Я надеюсь там, если так можно сказать, пообщаться с духом этого человека.

– Что вы думаете об эффекте двадцать пятого кадра?

– Еще в шестом классе учитель нам говорил, что существует такая вещь, как 25-й кадр. Вам показывают ледяную баночку кока-колы, потом вы выходите и невольно покупаете кока-колу. Да, существует такое понятие, как подсознательный монтаж, позволяющий как-то воздействовать на человеческую психику. Я лично никогда этого не использовал, глубоко не вникал.

– Где провести границу между самовыражением и творческой деятельностью и тем, что может понравиться аудитории?

– Не думаю, что эту границу нужно проводить. Моя цель заключается в том, чтобы объединить все эти три составляющие единого процесса. Грань нужно проводить иначе. Прежде чем снимать фильм, нужно понять для себя, способен ли ты справиться с поставленной задачей: снять кино, которое захотят смотреть люди, вложить в него всю свою страсть, все творческие способности. Хорошо, когда получается это, но лучше, когда получается большее.