Роман от имени юноши. Из времен необычных

Итак, роман Альберта Лиханова «Оглянись на повороте, или Хроника забытого времени». Он прежде всего для старшеклассников, но и явно для учительства (Издат. центр «Детство. Отрочество. Юность», М., 2017, 320 с., илл.).

Его особенности. Читаю аннотацию: «Посвящен «забытому времени», когда время эпохи Сталина отодвигалось, а новые поколения искали себя в смуте перемен, освещенных надеждой». И наиважная концовка: «Тем не менее роман обращен в искания наших дней».Неужто историко-документальный жанр? Ничуть! Автор, видимо, знает, что его читатель проходил или проходит историю СССР, увы, с изложением на крайностях – то сплошь негатив, то пафос.Читать преинтересно. Уже хотя бы потому, что появилась возможность сопоставить жизнь нынче с тем, как жило и на что надеялось поколение, родившееся в середине 30‑х годов пролетевшего века. От многого, что осело в умах и привычках, надо отказываться, но ведь устоялось! И, как многое, новое надо принимать и даже отстаивать, если ты хочешь быть честным и принципиальным. Эпиграфом к роману могли бы стать такие его строки: «Вовсе не грех обернуться на повороте. И вспомнить, пока не поздно. Чтобы другие не забыли».Кто главный герой? Сперва юнец, познавший в тылу тяготы войны с фашизмом. Затем переживания выпускника школы в возрасте нынешних одиннадцатиклассников. Потом треволнения провинциала в звании абитуриента. Факультет особый: журналистский – со своими повышенного накала нравственными и политическими страстями. Так сколько же в романе – поверьте, уже с первых страниц – примет времени, о которых ни слова у историков.Да, роман – это исповедь юного человека: как тогда жилось, о чем думалось, к чему стремился сам и «сотоварищи»: от уже прошедшего армию Коробкина, простодушного Минибая, «лобастого» Джурки Скока с его увлечением поэзией до американизирующего стиляги Арнольда.Приметы таланта. Изобретателен автор: продумал «удобную» юному читателю композицию «роман в повестях» – чтение как бы с продолжением, что завлекает.Радуюсь: здесь немало страниц особой притягательности-выразительности, выписанных с истинным изыском! Расскажу, что особенно понравилось.Вот живописная сцена, как семья провожает вчерашнего школяра поступать в университет. Но это послевоенный вокзал с возбужденными очередями за билетами, схватками у вагонов и бранью на всю Ивановскую. Тут же волнующий сказ о фанерном чемоданчике – «отцовском фронтовом наследстве». Этот монолог завершается голосом непридуманного времени: «Проучился со мной пять долгих лет, принимая в нутро и нечистое бельишко мое до стирки, и высокомудрые конспекты классиков марксизма-ленинизма, и, бывало, кое-какие продуктишки в тебя кочевали по соседству со спортивными штанами, когда ехал в дальние дали».Или, чувствую, откровения для нынешних читателей – первые чувства героя по смерти Сталина. Правдивы, ибо так мыслило большинство: «Горе, слезы, траур? Вождя больше не было. А я верил наивный, что без вождя не может быть нашей страны».И выплескиваемые чувства благодарности тем, кто, вопреки предписаниям, помогал учиться: кое-кто из преподавателей и тетя Дуся, кассирша в студенческой столовой из фронтовичек (в долг кормила оголодавшего студиоза, за что едва не угодила под суд), вахтерша, тоже фронтовичка, со странным прозвищем Старуха Изергиль, секретарь райкома комсомола Серафим Маментьев…И сценка – наиправдивейшая! – разочарования, когда попытался на студенческой практике написать о лучшей, как парадно рекомендовали ему, работнице завода:- А правда, что будто вы сами эту специальность выбрали? Ведь тяжело девушке-то.- Куда сунули, туда и пошла, – понурила голову. – Заступиться некому!Тут же в конце разговора эхо прошлому: «Да пиши чего хочешь!» Потом вопрос: «А меня не посодют?»Или столь характерное: студенты частенько перебивались с хлеба на чай; «Черный хлеб хорошо шел с горчицей, круто посыпанной солью».Риски автора. Напомню: избран прием повествования «от я». Литературоведы справедливо считают, его самым трудным видом творчества, ибо чтение может обернуться либо скучно-назидательным, либо откровениями достоверности.Еще подчас автор отважно поднимается до высот афористических напутствий, столь, как кажется мне, искренних, что могут стать пособием даже для учительства. Одно из них: «Что же такое достоинство? Гордыня? Так это грех. Уважение самого себя, может быть? Жесткое к себе отношение? Не сдаваться, не унижаться, а одолевать, не жалуясь, – это и есть достоинство».Или приметлив в оценках тогдашней журналистики – и партортодоксия, и новые веяния, что стали именоваться «оттепелью».Еще о творческой отваге автора. Отказался от ныне модных сладострастных сцен в пошлой, а то и похабной откровенности. Но не пуританин: его герой не раз наедине с любимой девушкой.Попрекну редактора: кое-где проморгал речения шаблонные, тусклые.Кто есть романист? Предполагаю, что читателям газеты важен ответ. Так, А.Лиханов ваш очевидный союзник – президент с 1987 года прославленного Детского фонда и академик Российской академии образования. И автор многих повестей и романов для школяров с лестным откликом общественности: лауреат Государственной премии РСФСР и затем Большой литературной премии России, нескольких других. Он издатель журналов «Дитя человеческое», «Путеводная звезда» и «Божий мир».***Максим Горький мечтал о серии художественных произведений «История молодого человека». Верую: эта мечта и для нашего времени.

​Валентин ОСИПОВ, член Высшего творческого совета СП России, лауреат Большой литературной премии России