На чтение: ≈ 17 мин.Почему же наши времена “не принимают” Макаренко?Вопрос, конечно, трудный, поскольку говорить вообще мы научились, а конкретика нас почему-то притомляет. Поэтому я попробую помочь наводящими вопросами:
1) Вы когда-нибудь пробовали отсечь от своего сознания марксистскую пуповину? Ту самую, с которой сознание Минобра срослось намертво?
2) Вас не подмывало марксистский штамп – “какое общество – такой человек, такая школа” – перевернуть с головы на ноги: какой человек – такое общество, такая школа. Ведь это же факт: сначала на земле появился ОТДЕЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК (пусть даже его звали Адамом), а потом он, в паре с Евой, начал создавать общество, удовлетворяя тем самым свои естественные врожденные потребности и одновременно давая выход распиравшим его, тоже естественным и врожденным, способностям. Значит, уже изначально не общество определяло человека, а совсем наоборот: человек определял общество, и определял так, чтобы, служа такому обществу, он служил прежде всего самому себе и ТОЛЬКО ПОЭТОМУ все время подчеркивал первоочередное значение общественных, т.е. общих интересов. Если же общество, в лице недальновидного государства, не понимает эту диалектику, человек сметает его.
3) Вы умеете удивляться ФАКТАМ? Например, таким: в незапамятные времена какой-то этруск разложил фонемы на буквы и придумал алфавит. С тех пор минули тысячи лет, но почему это изобретение, разумеется, более сложное, чем интернет и даже полет на Марс, все входит и входит в одну и ту же реку? А почему мы “В НАШИ ВРЕМЕНА” доверяем закону Архимеда, геометрии Евклида, классификации темпераментов, которую методом “ползучего эмпиризма” обосновал Гиппократ (ок. 460 – ок. 370 гг. до н.э.), музицируем и поем по нотным знакам, которые тысячу лет назад вычленил из какофонии звуков итальянец Гвидо Д▓ Ареццо (только представьте, сколько сменилось времен, композиторов, певцов, стилей, голосов, инструментов, а этим восьми закорючкам хоть бы хны). Почему не сомневаемся в законах Ньютона и Кеплера? Почему готовы хоть себя продать, но завладеть скрипкой Страдивари? Почему к Фидию, Микеланджело, Леонардо, Рафаэлю, Рембрандту, Шекспиру относимся как к неподражаемым современникам, а Макаренко, который по мощи гения не уступает им ни грана, отправили в царство мертвых, предпочтя его “научным психологам”, “научным дидактам” и даже “инноваторам” вроде Днепрова, Филиппова, Громыко, Фирсова, Катанандова и даже Лобка?
4) Вы обращали внимание на очевидный и бесспорный ФАКТ, что все – абсолютно все вплоть до зубочистки,- чем мы сегодня пользуемся, придумал не “социум”, который мы так легкомысленно обожествили с подачи Маркса, а ОТДЕЛЬНО ВЗЯТЫЙ ЧЕЛОВЕК? Неужели и при таком ФАКТЕ можно тратить “НАШЕ ВРЕМЯ” на то, чтобы оспаривать право ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОГО ЧЕЛОВЕКА на роль ИСТИННОГО ХОЗЯИНА ЖИЗНИ?
5) Вам не приходило в голову, откуда у нас эта вселенская безысходность: “с сильным не борись, с богатым не судись”, “плетью обуха не перешибешь”, “один в поле не воин”?
С такими, реальными, а не бумажными, законами Россия прожила всю свою тысячелетнюю историю и, к сожалению, продолжает жить по ним. Само собой разумеется, что при таких РЕАЛЬНЫХ ЗАКОНАХ надеяться на то, что у нас когда-нибудь заведется “высшая производительность труда”, что она быстро создаст современную экономику, а та позволит выплачивать достойную зарплату, содержать государство, помаленьку “догонять и перегонять” – все это пустые мечты дилетантов из “верхнего эшелона”, мираж посредине Сахары или на Северном полюсе. Пока власть не перестанет быть “слугой народа” и не станет, по законам Природы, слугой ОТДЕЛЬНО ВЗЯТОГО ЧЕЛОВЕКА, что великолепно доказал злейший враг коммунизма и марксизма Макс Штирнер (1806-1856), никаких перемен к лучшему в России не может быть по определению. Хорошо работать без полномочий хозяина, подневольно, без права на выбор, включая право школьников выбирать учебные курсы под врожденные способности, не удавалось никому.
Все. Наводящих вопросов и комментариев к ним больше не будет. А пока вы размышляете, я продолжу “показ” Макаренко, какого мы никогда не знали и пока не знаем.
Если игнорировать праздных болтунов и ученых дилетантов, то подавляющее большинство людей, которых Бог пощадил и не лишил рассудка, совершенно справедливо считают: Макаренко был величайшим гуманистом и, конечно же, гениальным педагогом. Полноправным и полномасштабным преемником титанов научной, природосообразной педагогики Коменского, Локка, Песталоцци, Дистервега и Ушинского. Но, на мой взгляд, это его не единственная и даже не главная историческая заслуга. Главная заслуга состоит в том, что в колонии имени Горького и особенно в коммуне имени Ф.Э.Дзержинского он осуществил грандиозный СОЦИАЛЬНЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ, создал НА ВСЕ ВРЕМЕНА ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ модель совершенного общественного устройства. Модель, в которой главным действующим персонажем является вовсе не коллектив, как многие привыкли думать, а ОТДЕЛЬНО ВЗЯТЫЙ ЧЕЛОВЕК со всеми его ВРОЖДеННЫМИ ПОТРЕБНОСТЯМИ и ВРОЖДеННЫМИ СПОСОБНОСТЯМИ. Тот самый человек, который “звучит ГОРДО”. И только этим я объясняю непонятную с первого взгляда странность, что “опыт Макаренко” до сих пор остается тайной за семью печатями. Уж очень просто, очень художественно, очень “ненаучно” он описывает, анализирует этот “опыт”, что привыкшие к непролазному, конспиративному словотворчеству “научных психологов” и вшивых “инноваторов”, как правило, не замечают, какие под этой простотой и гоголевской манерой изъясняться скрыты марианские впадины и какие эвересты научной мысли из нее возвышаются.
Почитайте-ка, с учетом сказанного, его обычную вроде бы канцелярскую писульку, которую он в 1922 (!) г. отправил в Москву, в Центральный институт организаторов народного просвещения (где у нас такой институт, подскажите, пожалуйста?). Чтобы вам не метаться по всему семитомнику, главное процитирую: “Маркса читал отдельные сочинения, но “Капитал” не читал, кроме как в изложении. Знаком ХОРОШО с трудами Михайловского, Лафарга, Маслова, Ленина”.
И ниже: “С философией знаком очень несистематично. Читал ЛОККА, “Критику чистого разума”, ШОПЕНГАУЭРА, ШТИР-НЕРА, НИЦШЕ и Бергсона. Из русских очень добросовестно изучил Соловьева. О Гегеле знаком по изложениям”.
Весьма характерно и такое признание: ИНДИВИДУАЛЬНУЮ (!) психологию считаю НЕСУЩЕСТВУЮЩЕЙ.
Вам интересно знать, что ТАКОГО юный Макаренко мог “розшукать” у Штирнера, – нет проблем. Сегодня это уже не скрывают. Книга “Единственный и его собственность” многократно переиздана и легкодоступна. Но если любопытство столь велико, что не терпится, могу кое-что процитировать. Начну с того, что цитируют Маркс и Энгельс в “Немецкой идеологии”. Именно по ней Сталин строил коммунизм, а Лысенко и Выготский сочиняли соответственно “научную биологию” и “научную психологию”. Итак: “Чем каждый может стать, тем он и становится. Неблагоприятные обстоятельства могут помешать прирожденному поэту стоять на высоте эпохи и создавать великие творения, для которых совершенно необходима большая подготовка; но он будет сочинять стихи независимо от того, будет ли он батраком (Тарас Шевченко, например. – В.К.), или же ему посчастливится жить при веймарском дворе (намек на то, что при этом дворе жил величайший поэт и писатель Гете. – В.К.), прирожденный музыкант будет заниматься музыкой, безразлично, на всех ли инструментах или только на пастушьей свирели. Прирожденный философский ум сможет проявить себя либо в качестве университетского философа, либо в качестве деревенского философа. Наконец, прирожденный глупец всегда останется тупицей. И надо сказать, что прирожденные ограниченные головы бесспорно образуют самый многочисленный класс людей. Да и почему бы в человеческом роде не быть тем же самым различиям, которые встречаются во всякой породе животных?”.
В новом переводе после слов “…деревенского философа” следует существенно другое, а именно: “Наконец, дурак, который в то же время большой пройдоха (это вовсе не противоречит друг другу), остается всегда дураком; всякий, кто учился в школе, может, вероятно, подтвердить это многочисленными примерами; из него могут выдрессировать какого-нибудь начальника канцелярии, но все же он останется таким же идиотом, как и в том случае, если бы чистил сапоги начальнику канцелярии. А ведь тупицы от природы образуют бесспорно наиболее многочисленный класс людей. Почему бы как раз в человеческом роде не быть таким же различиям, как среди животных? Повсюду есть более способные и менее способные”.
И далее: “Но почти никто не туп настолько, чтобы нельзя было вбить в него некоторые идеи. Поэтому обычно считают всех людей способными иметь религию. До известной степени они имеют еще и другие способности, например, к некоторому музыкальному восприятию, даже немного к философии и т.д. Здесь поповство примыкает к религии, нравственности, воспитанию, науке и т.д. и КОММУНИСТЫ, например, хотят посредством “НАРОДНЫХ ШКОЛ” сделать ВСЕМ ВСе доступным” (демагогическая утопия, поскольку все способности людей не только врожденные, но еще и неповторимые).
Но это цветочки. Тут Штирнер еще гладит коммунистов по головке. А вот “ягодками” он стирает их в порошок, чем и провоцирует “основоположников” на ответные действия – на подтасовки, оскорбления, на грубость вплоть до прямого хамства. Но послушаем, что и как еще “В ТЕ ВРЕМЕНА” инкриминировал коммунизму самый, быть может, его лютый и умный враг: “Коммунизм справедливо восстает против гнета, который я испытываю от единичных собственников, но еще страшнее та власть, которую он дает обществу”.
На бредовый лозунг коммунистов “Все принадлежит всем” Штирнер разумно возражает: “Это положение вытекает из той же бессодержательной теории (которая получила название марксизма. – В.К.). Каждому принадлежит то, к чему он способен. Если я говорю: мне принадлежит мир, то это, собственно, пустая болтовня, которая имеет смысл только в том случае, если я не уважаю чужой собственности. Но мне принадлежит столько, сколько я в состоянии (т.е. сколько позволяют врожденные способности. – В.К.) приобрести”.
Или: “Все плачутся на отсутствие свободы печати! От чего, однако, следует освободить печать? Конечно, от какой-нибудь зависимости, закрепощения, прислужничества! Но освободиться от этого – дело каждого отдельного человека, и можно с уверенностью сказать, что, если ты освободился от прислужничества, то и все, что ты сочинил и написал, будет принадлежать тебе, будет твоей собственностью, и тебе не придется ни думать, ни писать, как слуге какой-нибудь власти”. И ниже: “Если печать – моя собственность, то мне так же мало нужно обращаться для напечатания чего-нибудь за разрешением к государству, как и для того, чтобы высморкаться”.
Подобные перлы “махрового антикоммунизма” рассыпаны по книге Штирнера как бриллианты гениальной мысли. Однако наслаждаться можно до самозабвения, до экстаза, но не бесконечно. Поэтому еще один пример супервысокого взлета (155 лет назад!) – и на этом закончу: “Какой шум поднимают из-за “тысячелетней несправедливости”, которую совершили богатые над бедными. Как будто богатые виновны в бедности неимущих и будто бы бедняки не виновны в богатстве имущих! Разве различие между богатыми и бедными не сводится к разнице МЕЖДУ СПОСОБНЫМИ И НЕСПОСОБНЫМИ, к различию между УМЕЮЩИМИ и НЕ УМЕЮЩИМИ ВЗЯТЬ? В чем заключается преступление богачей? “В их жестокосердии”. Но кто поддерживает бедняков, кто забоится об их пропитании, когда они не могут более работать, кто раздает милостыню, ту милостыню, которая даже название свое получила от слова “милость”? Разве богачи не были всегда “милостивы”, разве и по сей день они не “благотворители”, о чем свидетельствуют налоги в пользу бедных, богадельни, всякого рода приюты и т.д.?”
И далее: “Но вам мало всего этого. Они должны, значит, поделиться с бедными? Вы требуете, чтобы они уничтожили бедность. Не касаясь того, что едва ли кто-либо из вас поступил бы так и что тот, кто действительно сделал бы это (например, Роберт Оуэн, всадивший все свое состояние в колонию для пролетариев, которые вместо того, чтобы отблагодарить своего благодетеля усердным трудом, проели, пропили и разворовали все до нитки; или наш Савва Морозов, который через Максима Горького субсидировал партию большевиков и сам от разочарования спился до белой горячки. – В.К.), был бы глупцом, спросите самих себя: почему богатые должны жертвовать собой, когда такой поступок будет гораздо полезнее для бедных? Ты, ежедневно зарабатывающий талер, богаче тысячи других, живущих на четыре гроша. В твоем ли это интересе поделиться с тысячью других, или как раз наоборот – это их интерес?”.
Валентин КУМАРИН
Продолжение следует
Выбор читателей
Комментарии