Продаются дети – пока только в розницу
Конвенция ООН о правах ребенка. Ратифицирована Россией в 1993 году.
Oднако на деле эта мировая конституция прав ребенка в России действует с натяжкой, поскольку по-прежнему в сиротских учреждениях живут тысячи детей и подростков. В последние годы, с тех пор как передача ребенка на воспитание в семью признана лучшей формой устройства сирот, количество усыновлений начало расти. Но происходит это, к сожалению, за счет иностранцев – среди них желающих взять на воспитание сироту намного больше, чем среди россиян. Правда, отношение к международному усыновлению у нас, мягко говоря, неоднозначное. Недавно удочерение американцами девочки из петербургского Дома ребенка превратилось в скандал не только российского, а даже международного масштаба.
Жительница одной из кавказских республик Рустамова приехала в Москву встретиться с любимым человеком. Встреча состоялась. После нее женщина забеременела, у нее украли деньги и документы. Ребенка она родила в Петербурге. Не имея средств к существованию, Рустамова оставила младенца в Доме ребенка и уехала домой в родной поселок. Там ее ждали мать и двое сыновей. Возвратившись через год в Петербург, она обнаружила, что ее ребенка Айше удочерили американцы.
Эту историю поведали журналистам на пресс-конференции в Национальном институте прессы адвокат и официальные представители республики в Петербурге. История, можно сказать, трагическая. Участники пресс-конференции не скрывали праведного гнева. Но что-то настораживало, мешало поверить в искренность женщины, которая отказалась предстать перед журналистами, ссылаясь на статью Закона о тайне усыновления. Хотя статья охраняет ребенка и усыновителей, а вовсе не мать, этого ребенка родившую.
Одна сторона в конфликте – это только одна сторона. Вывести на чистую воду тех, кто лишил ребенка настоящей матери, можно, лишь восстановив события годичной давности.
Айше родилась 16 мая. Но уже 4 июня на столе главврача роддома появилось заявление: “Прошу поместить мою дочь в детское учреждение на государственное обеспечение сроком на 6 месяцев в связи с тем, что я материально не обеспечена и временно не могу содержать ребенка…” В этот же день мать пишет аналогичное заявление в Дом ребенка ? 7, где сообщает о том, что со 130-й статьей Семейного кодекса РФ ознакомлена и предупреждена, что в случае ее невыполнения дочь будет отдана на удочерение без согласия матери.
Эта самая 130-я статья Кодекса о браке и семье гласит, что, если мать не принимает участия в воспитании ребенка в течение полугода и не дает о себе знать, данные о малыше должны автоматически направляться в банки данных центров по усыновлению (петербургский и московский). По Гражданскому процессуальному кодексу за утаивание данных руководитель сиротского учреждения штрафуется на довольно солидную сумму.
В течение полугода мама не объявляется. Анкета ребенка уходит в банк данных, о чем Рустамовой и сообщается в письме, отправленном с уведомлением. В нем ей разъясняют, что помимо прав у нее есть и обязанности. Шестимесячный срок истек, и она должна решить судьбу своей дочки. В ответ – тишина. Поиски семьи для Айше в России оказались безуспешными, но в Америке нашлась пара, которая, посмотрев видеофильм, где была снята Айше, решила, что она хочет именно этого ребенка. Машина усыновления закрутилась.
Ни один закон не предусматривает уведомления о факте усыновления ребенка матери, которая не объявлялась в течение полугода со дня помещения ребенка в сиротское учреждение. Но ей все же сообщили, что дочери нашли приемных родителей и суд назначен на апрель.
В апреле мать присылает письмо, где пишет: “Внимание (персонала Дома ребенка. – Авт.) к нам не останется безвозмездным”. И просит в заявлении, заверенном нотариусом, продлить содержание дочери в Доме ребенка до трех лет. А девять месяцев молчания объясняет тем, что у нее мало времени, последние 5 месяцев она работает официанткой с утра до вечера, а на руках у нее больная мама и двое сыновей. В ответ ей направляют письмо, в котором снова разъясняют законодательство, по которому нет такого права у матери: оставить ребенка на воспитание государству на 3 года. И снова молчание. Дальнейшие требования Дома ребенка в течение двух недель решить судьбу дочери, похоже, остались без ответа.
Заседание суда под председательством члена высшей квалификационной коллегии судей Михаила Мацкова состоялось 5 июня. Семья Смит стала законной для маленькой Айше. Обычно такие судебные решения вступают в силу с момента принятия. Учитывая неординарность обстоятельств, судья оставляет 10 дней для обжалования решения и направляет телеграмму в адрес Рустамовой. Она появляется на 11-й день, то есть 16 июня. 1 июля на пресс-конференции адвокат утверждала, что мать здесь находится 20 дней. Что делала она пять дней до появления в суде, неизвестно.
Адвокат Галина КОЛОБКОВА:
– Моя подзащитная не имела возможности заботиться о ребенке, поскольку проживала в другом городе. Покинув Петербург, она долго искала работу, ей надо было воспитывать двоих сыновей, один из них также рожден вне брака. Для кавказцев рождение ребенка не от законного мужа – страшный позор, за это могут побить камнями. Поэтому привезти дочь сразу домой мать не могла. Ей нужно было, во-первых, подготовить родственников морально, чтобы они смирились с существованием внебрачной дочери. Во-вторых, накопить денег, чтобы приехать в Петербург и забрать ее. Главврач Дома ребенка, несмотря на заявление Рустамовой, нарушил Конвенцию прав ребенка, лишив его возможности воспитываться биологической матерью.
Главврач Красносельского дома ребенка ? 7 Людмила ЛАМУС:
– В Доме ребенка ее видели, только когда она принесла к нам малышку. Очень просила никому ее не показывать, особенно грузинам. Рассказала, что хотела рожать для одной грузинской семьи, но потом передумала и теперь опасается, что ребенка найдут и усыновят, просила не переводить в другое сиротское учреждение. И уехала.
Впервые я говорила с ней по телефону в апреле. А ведь мы не на Марсе живем, уж написать хоть две строчки, наверное, могла. Нам из тюрем люди пишут, детьми интересуются. Ее же первый вопрос был: “Моя дочь еще у вас?”
Она боится своих восточных законов, якобы рождение вне брака – большой грех. А то, что ребенок в первый год жизни лишен материнской заботы, – это не грех? Почему малышка должна страдать оттого, что мать согрешила и до 2000 года не намерена ее забирать?
Когда по сообщению судьи об усыновлении она появилась в Петербурге, к дочери в Дом ребенка ведь так и не приехала. Главная претензия: “Вы раскрыли мою тайну”. Но сколько же можно держать в секрете существование маленького родного человека? Чем Айше хуже двух других детей, что живут вместе с ней?
У персонала Дома ребенка даже возникло подозрение: а настоящая ли мать приехала сейчас. Та женщина, что отдавала ребенка, документов, удостоверяющих личность, при себе не имела. Рассказала персоналу о том, что беременность не была желанной. До отъезда в Доме ребенка появлялась часто. Сейчас не пришла ни разу – ни за ребенком, ни для выяснения обстоятельств усыновления, не поинтересовалась состоянием здоровья дочери. Не написала в этот раз ни одного заявления (почерк легко можно сопоставить). Только звонила и угрожала. На вопрос, как она объяснила бы в своем поселке появление годовалой дочери, ответила: “Я бы сказала, что удочерила ее”.
Судья Михаил МАЦКОВ:
– Она приехала в суд в 13.00 и сообщила, что не хочет, чтобы ее дочь забрали “на органы”. Упрекала в разглашении тайны: “Работнику почты мне придется платить, чтобы она молчала”. Я попытался объяснить, что ребенок идет в семью, а если она против, то пусть пишет кассационную жалобу и срочно едет за дочерью в Дом ребенка, пока она там. Сам же позвонил в Дом ребенка, в ОВИР, в Американское консульство с требованием приостановить оформление документов. Рустамова сомневалась: “Мне ее не отдадут”. Я же сказал, вызывайте милицию, ОМОН, подключайте меня. Если вы готовы забрать дочь, никто вам не помешает, я сам напишу представление в Верховный суд об отмене решения об удочерении. После недолгих размышлений она попросила встречи с усыновителями.
Битых два часа в присутствии моих коллег она говорила с ними непонятно о чем. Усыновительница встала перед ней на колени и сказала: “Если вы не можете воспитывать сейчас ребенка, то дайте ему возможность достойно жить. Я дам ему все: семью, любовь, образование, наследство, буду присылать вам фотографии…” На эту тираду мать ответила: “А я, как же я? Ребенку все, а мне?” В общем, разговор был более чем странным. Моя коллега недоумевала: “Если она хочет забрать ребенка, то к чему все это?”
“К чему” выяснилось позже. По телефону мать сказала мне, что хочет, чтобы американцы подписали и заверили у нотариуса обязательства в том, что будут присылать фотографии и видеокассеты с записью ребенка, привозить девочку ежегодно в Петербург на месяц, обучать, помимо русского и английского, еще и родному языку, приобщат к мусульманской вере. А кроме того, т.к. ее старший сын заканчивает колледж, она намеревалась направить его на обучение в Турцию, но теперь хочет, чтобы американцы обеспечили ему образование в США. И американцы, и я попросили ее изложить эти условия письменно, она отказалась. Жалобу она также не написала. И если вначале я пытался ее понять, спрашивал, почему в ответ на телеграмму она не позвонила, не дала такую же телеграмму, говорил, чтобы шла к ребенку, то спустя три дня я устал. Не понимал, кто ей нужен – ребенок или американцы. И выдал решение суда усыновителям для оформления документов на выезд. Иначе я нарушил бы закон уже в отношении новых родителей.
Директор агентства по усыновлению США Лариса МЭЙСОН:
– После разговора с Рустамовой мои клиенты позвонили и сказали: “Мы поняли, чего она хочет. Она хочет денег, и мы готовы ей заплатить”. На что я ответила: “Репутация агентства для меня дороже результата усыновления. Если вы дадите деньги, я сама подам на вас в суд”.
Директор Центра усыновления Наталья БОГОСЛОВСКАЯ:
– Сомнения у меня были: мать-одиночка, мало ли какие проблемы могли возникнуть. А потому, несмотря на то, что усыновители уже были найдены еще в апреле, мы сочли правильным рекомендовать суду дать возможность Рустамовой в установленный срок решить судьбу дочери. Она этим шансом не воспользовалась.
Когда она приехала в Петербург, то говорила со мной только по телефону. Я ей объяснила, что нет закона, по которому ребенок при живой матери должен содержаться государством. Она же говорила только о своих проблемах – и ни слова о ребенке. Даже не задавала вопрос: “Где дочь?” Сейчас она везде ищет адрес усыновителей.
Главный специалист управления охраны прав детей администрации Петербурга Галина ОРЛОВА:
– Мать более шести месяцев жила отдельно от ребенка, уклонялась от его воспитания и содержания. Никаких оправдательных документов, подтверждающих существование уважительных причин для такого отношения к собственному ребенку, не представила. Таким образом, Рустамова нарушила право ребенка воспитываться в семье и знать своих родителей. Судя по ее поведению, ее действиями движут не материнские чувства, а понятные только ей цели, ребенок же – лишь орудие в их достижении. Мало того, если предположить, что отмена усыновления состоится, оно не влечет автоматического восстановления правовых связей между ребенком и матерью. Закон защищает права ребенка, а не женщины, его родившей, но не воспитывавшей ни дня.
Вряд ли кому-то придет в голову назвать матерью женщину, которая не интересовалась собственным ребенком год. История о “страшных” восточных законах используется лишь как прикрытие. А если речь идет лишь о репутации Рустамовой, то это дело наживное.
Вряд ли стоит говорить и о трудном материальном положении – на взгляд простого журналиста Рустамова не выглядела нищей: на пальцах и в ушах в свете солнечного дня поблескивало золото, старшего сына она собиралась обучать в Турции, вот уже больше месяца минуло с тех пор, как она покинула родной поселок, успела побывать в Москве. По российским понятиям – не бедна.
Сведения о грузинской семье, которая хотела усыновить ребенка, существуют в разных интерпретациях. Одна из них зафиксирована в протоколе, подшитом к “делу”: “Еще в роддоме меня стала преследовать грузинская семья, но я никогда не говорила им, что отдам своего ребенка. Эта семья воспользовалась тем, что у меня не было документов. Из-за отсутствия денег я не смогла сделать аборт”. Поведение женщины странно, последствия его страшны. Вполне можно было бы допустить, что она хочет вернуть ребенка и воспитывать его. Сегодня у нее, кажется, другого выбора нет – об этой истории знают земляки в Петербурге, телеграммы судьи открыли тайну и на родине. Теперь для нее позор не только факт рождения внебрачного ребенка, но и то, что девочка-“генофонд” – оказалась удочерена иностранцами. Бороться уже приходится не за обучение старшего сына, а за восстановление статус-кво.
Тот факт, что она побежала не к ребенку, а в суд, к усыновителям, к адвокатам и журналистам, доверия к Рустамовой не прибавляет.
Дело Айше затребовала Генеральная прокуратура РФ. Уж лучше бы она дотошно проверила все обстоятельства и приняла решение. В таком случае вряд ли останутся сомнения в правильности действий судьи, главврача, а может, Рустамовой. Все бывает. Хотя с юридической точки зрения нарушений закона в процессе усыновления не было.
Международное усыновление как таковое часто становилось объектом споров. Главным аргументом против него было известное предположение о торговле детьми. Мол, руководители сиротских учреждений получают от иностранцев взятки за усыновление. И до того средства массовой информации увлеклись этой темой, что забыли: прессу читают и телевизор смотрят не только добропорядочные граждане, но и те, кто в свое время оставил ребенка на попечение государству. Недавно одна семейная пара из Швеции, уже год пытающаяся усыновить ребенка из карельского детского дома, пожаловалась: отец мальчика, который отбывает наказание за совершение преступления, не подписывает отказ от ребенка, выдвигая то одни, то другие требования. В общем, папа небескорыстен. Последняя нашумевшая история маленькой Айше с попыткой “раскрутить” богатых американцев тоже из той же области. Пока эти желания бесперспективны. Но совсем скоро с введением в силу закона “О внесении изменений и дополнений в Семейный кодекс Российской Федерации” подобные попытки заработать на детях будут обречены на успех. Поскольку 130-я статья пункт 5, гласящий о том, что “не требуется согласия родителей ребенка на его усыновление в случае, если они по причинам, признанным судом неуважительными, более шести месяцев не проживают совместно с ребенком и уклоняются от его воспитания и содержания”, не будет распространяться на процедуру международного усыновления. Для того чтобы ребенок обрел новых родителей за рубежом, понадобится либо официальный отказ биологических родителей, либо решение суда о лишении их родительских прав. Последнее более безболезненно, но занимает очень много времени, процессы порой длятся годами. В это время ребенок будет жить в сиротском учреждении… А вот на отказах от ребенка нерадивые родители смогут заработать немало: заплатят – подпишу.
Похоже, мы сами, и журналисты в том числе, рождаем новые формы бизнеса. Дети становятся не объектом заботы, а источником дохода. Масштабы вымогательства легко представить: только в Петербурге в прошлом году более 600 иностранных семей усыновили маленьких россиян.
Наталья ШВЕДОВА
P.S.
Официальные лица достоверны.
Комментарии