Пять жизней одного «Луча»

У студии Игоря Волгина есть начало, но нет конца

Эта книга представляет дополненное издание; ее предыдущий вариант («Литературная студия Игоря Волгина «Луч». Alma mater) вышел в 2010 году.

Литературное объединение – чрезвычайно значимый культурный и социальный феномен. Лито – вместилище актуальной символики, с успешно работающим литературным объединением я сравниваю нацию (в отличие от этноса и народа нация – «союз разных» на основе общей культурной программы). Но лито – и практическая институция. С конца 30‑х гг. по первую половину 50‑х гг. в СССР были только официальные (рабселькорские) литературные объединения на базе провинциальных газет, ни о каких вузовских лито говорить не приходилось. А частное лито в это время было одно-единственное – это кружок Н.Я.Мандельштам для подростков в Ташкенте в 1942-1943 гг. Позволить себе литературное объединение при университете могло очень культивированное общество не со сталинским градусом свободы. Ведь литературное объединение – малая ячейка гражданского общества. Но литературное объединение – неисчерпаемый источник разнообразных проблем. Мне это знакомо: я с конца 90‑х годов председательствую в майкопском городском литобъединении «Оштен». Ни в коей мере не примазываюсь к Игорю Волгину: два десятилетия – срок, но он ничтожен по сравнению с жизнью литературной студии «Луч», которая была основана в 1968 году. И меня-то не было на свете, а «Луч» пробился. Руководитель у него тогда был тот же, что и сейчас, – Игорь Леонидович Волгин. Я не могу постигнуть это. Век лито короток, пятьдесят лет для него – то же, что сто пятьдесят лет для человека.

Книга «Половина века» – сборник воспоминаний участников литературной студии «Луч» с 1968 года по наши дни, а также их стихов (иногда стихотворение скажет больше, чем мемуары). Это летопись, свидетельствующая не об одной жизни, а о пяти долгих жизнях литературной студии Московского государственного университета «Луч».

Первая – самая сокровенная, самая милая моему сердцу – жизнь «Луча» началась в 1968 году и была в 70‑е годы. Она связана с «сиамским близнецом» студии – с подпольной литературной группой «Московское время», с Александром Сопровским, Сергеем Гандлевским, Бахытом Кенжеевым, Александром Казинцевым, Алексеем Цветковым, Марией Чемерисской, Татьяной Полетаевой, Натальей Ванханен и окружением «Московского времени» – Павлом Нерлером, Евгением Витковским, Геннадием Красниковым, Евгением Бунимовичем, Леопольдом Эпштейном. Официальная и андеграундная составляющие нашей литературы в 70‑е годы не были разделены. Они сообщались едиными токами. Поэтому разрешенный «Луч» неотделим от вольного «Московского времени», а «Московское время» немыслимо представить без теневой эгиды «Луча» и Игоря Волгина. Мне пришлось писать статью о «Московском времени»; я обращался ко многим источникам. Могу сказать: замес этого культурного локуса крут настолько, что его хватит на десяток романов. Многое там ждет исследователей и литераторов-документалистов. Но «Луч» семидесятых не сводим к «Московскому времени». Через него прошли сотни участников. Мой знакомый по Майкопу – прозаик и поэт Александр Серебряков, в те времена участник леводиссидентского движения, – вспомнил, как тогда зашел на «Луч», а там некий поэт читал стихотворение о поляках с рефреном «народ, что памятник Мицкевичу поставил…». Кто это был? Игорь Леонидович в разговоре со мной не мог вспомнить тот эпизод; может быть, кто-то еще припомнит. Безусловно, «Луч» в его первой жизни был школой всемирной литературы для советской творческой молодежи с ее «девственными» представлениями о культуре. Где еще в семидесятые можно было узнать, например, о поэтах первой волны эмиграции?

В первой жизни «Луч» был вузом и ликбезом, местом учебы и романтического товарищества, аналогом довоенного ИФЛИ. Во второй жизни, в восьмидесятые, годы предперестройки и перестройки, он стал яркими подмостками – театральными, карнавальными и эстрадными. Не случайно его судьба тогда примагнитилась к дерзкому студенческому театру МГУ. И не случайно тот «Луч» стал школой самых броских, самых игровых поэтов наших дней. Владимир Вишневский, Вадим Степанцов, Вера Павлова, Елена Исаева, Инна Кабыш, великий и ужасный Дмитрий Быков. Десятки гостей – Арсений Тарковский, Юнна Мориц, Евгений Винокуров, Лев Аннинский, Татьяна Толстая, Аркадий Арканов (и так далее). Краски, звуки, интермедии, репризы, каламбуры, манифесты, эпатажи. Влюбленности и любовь. И стихи, стихи…

После праздника приходят суровые будни. Наступило время третьей жизни «Луча», и я ей свидетель. В 1993-1994 гг. в страшной Москве, пожалуй, не было литкружков, за исключением собиравшегося в подвале многоэтажки Литературно-философского клуба на Пролетарской… и «Луча». Мой «Луч» был спасительным ковчегом, выносящим пишущих одиночек из черной ночи безжалостной эпохи. Помню, как ковчег напоролся на риф тогдашней политики – непреднамеренно, по чужой карме: здание театра МГУ, где проходили заседания «Луча», в дореволюционное время принадлежало церкви Святой Татианы. Православная общественность не нашла лучшего, чем отобрать пространство для веры у культуры (как будто культура враг христианства, как будто Христу любы нагайки и антисемитизм, мне знаком душок того сюжетца). Я в отчаянии ушел из «Луча». Я не знал, что его опытный и мудрый капитан перевел экипаж в другую лодку – в Литинститут. И литературная студия выжила.

Четвертая жизнь «Луча» стартовала в первый год нового тысячелетия и длится по наши дни. Ее свидетельство – последний раздел книги, дополнивший издание. В нем говорит и поет племя младое, незнакомое. Впрямь незнакомое: из авторов этого раздела на моем слуху только Вера Полозкова и Дмитрий Плахов. Побрюзжу на правах старшего: поэзия гламурно-иронически-бытового типа, преобладающая в данном разделе, не мое (нет выхода в метафизику). Когда в лито интонации «допустим, прихожу к тебе в плаще; трагичная такая и вообще» демонстрирует одна поэтесса, она украшение лито. Но, если такие поэтессы преобладают, на мой взгляд, это проблема. Впрочем, Игорь Леонидович сие понимает. И он справлялся с проблемами куда более серьезными, чем эта.

Ну а пятая жизнь «Луча» – его будущее. Половина века – так мало, если вдуматься. Луч (полупрямая) – геометрическая функция, у которой есть начало, но конца не может быть. Пожелаем «Лучу», чтобы его бесконечность была бесконечно счастливой.

Половина века. Литературная студия Игоря Волгина «Луч». М. : Изд-во МГУ, 2019.

Кирилл АНКУДИНОВ