Прыжком к доске. Как «засватать» ребят на урок

Недавно я прочитал небольшую статью, автор которой рассказывает о своей весьма необычной методике ведения урока. Начал он с того, что откровенно признал: проведенный им урок прошел неинтересно. Дети скучали, и на следующий день учитель решил урок «оживить». Теперь уже не могу вспомнить все «маленькие хитрости» педагога. Но вот одна из них: учитель предложил ученикам выходить попарно к доске не как обычно, а прыгая наперегонки на одной ноге. Было и еще несколько подобных трюков. Автор с удовлетворением подытожил: «Урок пошел намного оживленнее».

Верю, он нас не обманывает. Наверное, так оно и было, особенно если «соревнования» происходили не на первом, а на четвертом-пятом уроках, когда ребята уже устали. Скажу больше: класс бы еще больше оживился, если бы учитель взобрался на первую парту и станцевал танец живота или сделал стойку на голове. Прецеденты были: достаточно вспомнить уроки горе-педагога из республики ШКИД, исполнявшего детям забавные куплеты.

Однако мне всегда казалось, что задача учителя – не развеселить учащихся, а чему-то научить. Хотя сделать это сложнее, чем «внести оживление» в класс.

Но многим учителям, которые, к огромному счастью, встречались на моем пути, это удавалось. «Нумером первым», как сказал бы Николай Лесков, бесспорно, стоит Эдуард Григорьевич Бабаев, профессор МГУ. Казалось, с таким огромным опытом и глубочайшими знаниями, имея перед собой более чем благодарных слушателей, он мог бы почивать на лаврах, читая из года в год одни и те же лекции. А он всякий раз искал новые формы и образы, которые навсегда оставались в нашей памяти. Так, цикл лекций о Пушкине профессор начинал с точной и емкой фразы: «О Пушкине можно сказать или очень мало, или очень много. Но невозможно сказать все, что необходимо». А вот как звучала «увертюра» к циклу лекций о поэтах пушкинской поры: «Когда светит солнце, звезд не видно, но это не значит, что их нет».

До встречи с Эдуардом Григорьевичем я учился в московской средней школе, где были обычные преподаватели. Я до сих пор помню свою учительницу географии Евдокию Николаевну Макушину. Она была строга, прийти к ней на урок без атласа было нельзя. «Географию учат не по парте, а по атласам!» – говорила она голосом, от которого на «камчатке» поеживались даже самые отпетые второгодники. А сама Евдокия Николаевна знала карту на память: не глядя водила указкой по всем городам и весям. Это было поразительно. Помню, наш классный хохмач решил подшутить над Евдокией Николаевной. Не поленился, принес из дома молоток и гвозди и на перемене перевесил карту правее. Он был уверен, что Макушина по привычке начнет «тыкать в Кузбасс, а попадать в Эльзас». Увы, он проиграл пари. Все было как обычно, точно и ясно, только учительница смотрела на нас строго и лукаво. Она и сама любила пошутить. Но и шутки у нее были «полезные».

Наш твердый троечник Сашка Чижов никак не мог выговорить название Баб-Эль-Мандебского пролива. Не рискну повторить все «варианты» его произношения. Евдокия Николаевна билась с ним довольно долго, но безуспешно. Однажды геоГрафиня на уроке застала Сашку разгадывающим ребус. Мы с ужасом гадали, каким «пыткам» подвергнет она непутевого Сашку. Но случилось неожиданное. «Ты любишь ребусы», – задумчиво сказала Евдокия Николаевна. И, подойдя к доске, сняла знаменитую карту. Мы тихо балдели, наблюдая, как учительница принялась рисовать на ней что-то странное и загадочное. Вначале появилась снежная баба с ведром на голове, затем бутылка с надписью на иностранном языке, которого мы, конечно, толком не знали: «English Beer». Наконец, женский фартук с огромным карманом. Рядом с первым рисунком учительница поставила запятую, возле бутылки – знак равенства и вопросительный знак и сразу три запятых отчеркнула перед фартуком. После чего она пригласила к доске вспотевшего от волнения Чижика. «Ну решай, ребусник!» – приказала она. Тот молчал. «Ну что это?» – «Снеговик!» – «Сам ты снеговик, не видишь – волосы какие!» – «Значит, баба». – «А запятая на что?» Сашка еще подумал, наконец выдавил из себя: «Баб». – «Верно, а какое самое популярное пиво в Англии?» «Я пива не пью!» – буркнул Сашка. «Эль», – подсказал ученик с задней парты. «А это как прочтешь?» – «Ман». «Ну, слава Богу, наконец-то, – вздохнула учительница. – Только дальше я не придумала. Но уверена, что теперь ты не забудешь, как называется твой любимый пролив».

В самом деле, Сашка с тех пор отвечал на каверзный вопрос без запинки.

Кто-то может возразить, мол, литература и география – предметы, «удобные» для интересной подачи. Тогда позвольте рассказать о моем любимом учителе математики.

Евгений Наумович Мерзон любил свой предмет и читал его мастерски. Помню, ему довелось объяснять понятие «необходимого и достаточного условия». Дело вроде бы нехитрое, но по нашим глазам он видел, далеко не все поняли, что значит «x равен 3 или 6». Тогда Мерзон вдруг поясняет: «Представьте, вы назначаете свидание девушке и говорите: жди меня на углу Неглинной улицы или у Большого театра. Придя к Большому и не найдя вас там, она побежит на Неглинную. А вот если вы ей скажете: жди меня и там, и там, она решит, что вы страдаете раздвоением личности». Мы посмеялись, а кто-то даже сострил, что девушка придет к такому выводу и в первом случае. Кому охота бегать туда-сюда, получив столь странное приглашение?! На что Мерзон очень серьезно возразил: «Ничего подобного. Напротив, вы узнаете, хочет ли она с вами встречаться. Если да, то, придя на Неглинную и не застав вас, устремится к Большому. В противном случае даже не выйдет из дома». Это было смешно и познавательно одновременно. Мудрое правило осталось у меня в памяти на всю жизнь.

Очень тактично выслушивал Евгений Наумович и наши ответы у доски. А они бывали всякие. Училась в нашем классе красавица Таня, за которой уже в те годы полшколы бегало. Таня блистала красотой и, увы, ничем больше. А потому ее ответы у доски, когда она мучила тождество, наводили скуку даже на тех, кто писал ей любовные записки. Учитель спокойно, без тени улыбки наблюдал за этим. Когда Таня прекращала «издевательство над тождеством», Мерзон подходил к доске и в два счета доказывал искомое. «Танечка, – говорил он, – мне кажется, так немного лучше. Однако это совсем не исключает вашего варианта».

Таня садилась, а учитель продолжал: «Друзья мои, как и всякому человеку, Тане свойственно ошибаться. Но, прошу заметить, ошибаться тоже можно красиво!» И ставил девушке отлично. Вы спросите, за что? Да, за красоту. Что в этом плохого? Как опытный педагог, Мерзон понимал, через год Татьяна забудет его формулы, как кошмарный сон. Сейчас же каждый получал свое: девушка – пятерку в аттестат и изысканный комплимент от талантливого учителя, мы – верное решение тождества и урок терпеливого отношения к чужому мнению, пусть даже не вполне верному.

Читал лекции Мерзон легко, свободно, пересыпая их шутливыми замечаниями, но всегда к месту. Помнится, он рассказывал о секретном оружии западных стран. На чей-то вопрос о мощности и дальности полета ракет он ответил фразой «про то сидельцы не сказывают». И тотчас поинтересовался, кому принадлежит это выражение. Пока мы вспоминали, он заглядывал в классный журнал и грозился зайти к нашей словеснице и пожаловаться, что мы не знаем чеховского Ваньку Жукова. И вновь вернулся к своим формулам. Не было речи, чтобы привлекать внимание какими-то цирковыми номерами. Но мы сидели на уроках Евгения Наумовича, как засватанные.

Я бы мог вспомнить много поучительных и веселых историй. Но возвращаюсь к описанной статье. Мне кажется, учителю легче извиниться перед учениками за плохо подготовленный урок. Перейти к другой теме, а затем, подготовившись по-настоящему, пройти «неблагополучную» тему заново. Без прыжков и гримас, без труб и барабанов. А прыгать на одной ноге дети сумеют и на перемене. И даже без помощи учителя.

Андрей СТОГОВ