Прошлое – основа настоящего и будущего. Идеи приходят, когда мир в них нуждается

Кто мы? Чем отличаемся от других народов? Уготована ли нам особая миссия? Как относиться к прошлому и как повлияло оно на наш менталитет? Какой отпечаток наложило на нас православие? Все это спрашиваем мы, народ с многовековой историей. На календаре XXI век, а мы все еще занимаемся поиском идентичности. Пока не ответим на эти вопросы, не сможем двигаться дальше. Прояснить ситуацию мы попросили Николая ЛИСОВОГО, старшего научного сотрудника Института российской истории РАН, автора книг «Приди и виждь», «Три Рима», «Награды Русской Православной Церкви».

– Николай Николаевич, если представить себе народы в виде кирпичиков, из которых состоит мироздание, то каков будет вклад каждого из них в строительство общего дома под названием человечество? Наверное, очень разный? И идеи, и цели у них разные…

– Как один человек не похож на другого человека, так и один народ не похож на другой. Они и должны быть разные. В свое время поэт Велемир Хлебников сказал: «Потому на свете так много разных зверей, что они умеют по-разному видеть Бога».

С православной точки зрения определяющая черта каждого народа – это его способность видеть Бога. В христианское представление о правах человека в качестве аксиомы входит и право на непохожесть, самобытность. Человек родился – и уже тем самым имеет право на жизнь. Причем именно таким, каким родился. Народ народился – и уже в силу этого имеет право на собственное место под солнцем и на собственную картину мира. То есть тоже имеет право быть таким, каким создан. Пусть он исповедует ту веру, то мировоззрение, которые ему присущи. При этом помнит, что все равны.

Но при равных правах народы, как и люди, имеют каждый свой дар и свое призвание, мера этого призвания у всех разная. В Евангелии понятие меры одно из главных. Спаситель говорит: «В какую меру мерите, в такую вам отмерится». Так же, как у каждого человека свой уровень способностей, талантов и ответственности за свои поступки, точно так же они есть и у отдельного народа. Народы могут иметь в истории одинаковую череду испытаний, но один их выдерживает, другой – разрушается. Не все народы могут взять на себя одинаковую долю ответственности. Один берет на себя свою, да еще и за другие народы. Другой не берет и не может взять. Кому что дано. И подобно тому, как люди с этой точки зрения никогда не будут равны между собой, так и народы нельзя искусственно и принудительно уравнивать – ни в смысле их места и значения в истории, ни в смысле характера и качества их индивидуального служения человечеству.

Мы говорим «душа народа», «национальный гений». Это не пустые слова, не бесплотные рациональные понятия. Это живая духовная субстанция, определяющая для нации линию жизни и пространство судьбы. Как, почему с маленького народа, жившего в маленьком городке на реке Тибр, началась великая Римская империя? Как крохотное поселение на Боровицком холме сделалось Москвой – Третьим Римом?

Важнейшее качество народа – вера в свое призвание. Она подразумевает веру в покровительство Божие, веру, воплощенную в некой системе поведения и представлений. Люди разных стран и эпох по-разному видят себя и окружающий мир. Дело здесь не только в расовом, национальном или географическом положении. Мироощущение античных греков и греков византийских разное. Вопрос стоит об идеале народа.

Формирование этносов началось после неолита. Сколько этносов – столько способов видения Бога. По первоначальному библейскому представлению люди были очень умными, красивыми и почти святыми. Но после первородного греха Адама и Еву выгнали из рая. Потом люди стали строить Вавилонскую башню. Господь разделил языки, чтобы люди не могли возгордиться, договориться и построить Вавилонскую башню. Эта модель многообразия языков чисто этическая.

– Общеизвестно, что у истории, как и у природы, свои законы…

– По марксистской модели все народы проходят один и тот же путь социального развития: от первобытного строя до социалистического. Это формационная теория. Более соответствует установкам современного мышления цивилизационная модель. Она восходит к Данилевскому и Леонтьеву, хотя наши современники чаще связывают ее с именами Шпенглера и Тойнби.

Изначально существует несколько типов цивилизаций, замкнутых культур. Они между собой не соотносятся и не могут быть в принципе скоррегированы. Например, античная цивилизация рождается, развивается, достигает своего расцвета, затем наступает упадок, и она умирает. С точки зрения цивилизационной теории она исчерпала свои возможности. Внешне на нее набрасываются полчища варваров, ее разъедают внутренние распри. Перестает работать рабовладельческая система хозяйствования. Античная цивилизация распалась изнутри. На ее месте появились новые цивилизации – кроме западно-христианской, греко-славянская православная и восточная, магометанская.

За какие-нибудь сто лет арабский народ сделался величайшей не только религиозной, но и геополитической и культурной силой. У арабов развилась своя алгебра, архитектура, поэзия. Не прошло и тысячи лет, и этот удивительный мир поблек, рассыпался, схлопнулся до современного состояния, когда один маленький Израиль может противостоять всем арабским государствам.

Теперь посмотрим, что происходило в европейской культуре. Там появляются свои архитектура, искусство, литература. Рождается высшая математика. Ньютон открывает свои законы. Шекспир и Сервантес создают свои бессмертные произведения. Возникает новое богословие. Совершаются великие географические открытия. Появляются колонизаторские черты, которые были не свойственны другим культурам.

В принципе все цивилизации проходят одни и те же фазы: фаза рождения, фаза развития бурного, фаза упадка, наконец наступает гибель. Шпенглер считал, что культур было всего несколько: древнеегипетская, древнекитайская, древнеиндийская, античная, европейская, арабская… Тойнби их насчитывал до 22. Все культуры самодостаточны и самозамкнуты. Египтяне не могли понять греков. Европейцы не могли понять Византию. Они построены на разных цивилизационных принципах. То же отношение у китайцев к европейцам, от которых они отгородились стеной. До XIX в. в китайские гавани не допускались европейские корабли.

Другая модель у Л.Н.Гумилева. Этногенез, как проявление биогенеза. Он предлагает теорию – у каждого этноса свой цивилизационный цикл. На рубеже XIII в. был расцвет монголов. Они дали миру Чингисхана, завоевали Россию и пол-Европы, потом начался период распада. В итоге они остались на территории современной Монголии. Были половцы, те и вовсе исчезли.

Лев Гумилев – дитя советского времени. Соответственно, у него религиозная составляющая минимальная. Он признавал, что религия влияет на культуру, но не считал ее этнообразующим фактором. По Гумилеву, самое главное – энергетика и биоэнергетика. Делается попытка все объяснить физическими и климатическими условиями. Изменился климат на Каспии – и погибла хазарская цивилизация. Отчасти это справедливо. Он ввел понятие пассионарности: пассионарный – это такой этнос, который готов осуществлять свою миссию в истории, не считаясь с потерями. Даже с угрозой самоуничтожения. Имперский народ считает, что существует не для того, чтобы самому благоденствовать, а для того, чтобы выполнить Миссию.

– А есть такие народы, которым нет дела до соседей, они сами по себе?

– Есть народы, которым это не нужно. Китайцы и сегодня равнодушны к потрясающим мир событиям. Русские же и американцы, а в древние времена римляне и византийцы вели себя по-другому. Александр Македонский в возрасте 20 лет шел с завоевательным походом все дальше и дальше. В результате в Грецию вернулось всего несколько сотен воинов. Это был вполне пассионарный порыв: «Мы пойдем и приобщим!»

Есть народы этнократического типа, которые думают только о том, чтобы им, «чеченам», было хорошо: захватывать рабов, воровать отары у окружающих народов, но чтобы их самих никто не трогал. Еще было бы совсем хорошо, если бы Америка сбрасывала им сверху пачки долларов. Они думают, что даже внутри российской империи могут существовать сами по себе. Не могут, но они так думают. Это идеал маленького народа.

Но есть и великие народы. Причем речь идет не о физической величине. Когда китайцев становилось очень много, они устраивали гражданские войны, вырезали друг друга, потом начинали размножаться снова. Тем не менее они самодостаточны. Они не пытались распространить свою цивилизацию на другие народы. И сама цивилизация их такого свойства, что не поддается распространению. Ни монголы, ни индусы не могут жить по китайской модели. Конфуций не подходит никому, кроме китайцев.

Мировые же религии могут распространяться на другие народы, а теперь распространились по всему миру. Есть даже Японская Православная Церковь. Конфуцианских же общин в мире нет. Буддисты есть по всему миру, но их немного. О Китай разбились все волны христианского миссионерства. В Китай не могли проникнуть ни иезуиты-католики, ни русские со своим православием. Мы не можем в свою очередь воспринять китайской цивилизации. Мы можем полюбить китайскую кухню, но китайскую идеологию воспринять никогда не сможем. Александр Македонский смог принести на Ближний Восток эллинизм, даже в Персии и завоеванной части Индии появились статуи типа греческих. Были попытки изобразить Будду как Аполлона Бельведерского. То есть был принесен некий культурный трансформационный потенциал. Так что главное разделение между народами именно такого свойства.

– Но ведь в истории немало примеров, когда народ взваливает на себя непосильную ношу, ставит для себя неразрешимую задачу, и это очень дорого обходится для него…

– Да, народ империи нередко стремится созидать другие народы, другие государства за свой счет, часто принося себя в жертву. В свое время римский народ не смог вынести того бремени, которое сам на себя взвалил. Римской империи принадлежала территория от Британии до Египта, от Испании до Персии.

Простой человек реального представления об особой исторической миссии своего государства не имеет, но он может четко понимать, как это понимал римлянин, понимал еще недавно россиянин, что он носитель более высокой цивилизации, более высокого государственного устройства. Все культурные достижения, цели и упования могли держать в голове только Вергилий, Гораций, император Август, а рядовой римлянин был просто уверен, что он страж великой цивилизации, что он носитель великой исторической миссии, что все народы должны его слушаться.

То же было у русского человека, русского солдата. Воевал ли он с Фридрихом Великим, когда русские первый раз взяли Кенигсберг и Берлин. Воевали ли с японцами или в Средней Азии, когда Скобелев завоевывал Среднюю Азию. Каждый раз русский солдат полагал, что он несет православную веру – более совершенную и более передовую – отсталым язычникам. Главное для него – не отступиться от веры. В Чечне был замучен солдат – Евгений Родионов, который под пытками не отказался от своей веры. На современной иконе он изображен с автоматом Калашникова. Во времена Скобелева тоже был такой солдат, погибший за веру. С него живым содрали кожу. Этот солдат мог быть неграмотным, но кровью и кожей он чувствовал, что он гражданин Великой России.

В советское время произошла замена идеалов Империи на другие идеалы, но все жители бывшей Российской империи считали себя авангардом человечества, ощущали за собой некую миссию – в сущности, ту же, что и солдаты Суворова и Скобелева. Мы говорили, что мы за светлое будущее, к которому хотели привести и другие народы. Мы исполняли свой интернациональный долг. Мы не просто пришли завоевывать Афганистан, мы не могли позволить, чтобы туда вошли американцы. Строго говоря, американцы не собираются присоединить ни Афганистан себе, ни Ирак. Они просто считают, что должны навести порядок – так, как они его понимают. За этим стоит и материальная сторона: чтобы нефть была подешевле. Любой малограмотный негр в американской армии верит, что американский образ жизни – лучший в мире.

– Рано или поздно все империи гибнут…

– Однажды Навуходоносору приснился сон, что у него золотая голова, серебряная грудь, медный живот, железные ноги и глиняные ступни. Это был вещий сон. Такова судьба любой империи.

В свое время Римская империя автоматически перешла в христианскую. Император Константин сделал ее христианской. Ее реальным продолжением стала Византийская империя. Наконец, скажу о теории «Москва – Третий Рим». С того момента, как княгиня Ольга приняла в Царьграде православие, «император назвал ее дщерью», как сказано в Летописи. Она, как правительница Руси, входила формально в семью византийского императора. Значит, все ее подданные стали подданными императора. Когда – через 400 лет после этого – сын Дмитрия Донского скажет однажды: «Да, патриарха Константинопольского мы признаем, а императора у нас нет и нам его не надо», тут же патриарх Константинопольский Антоний напишет ему гневное письмо: «Нет, сын мой, ты что-то здесь не понимаешь! Если ты называешься православным, ты – подданный императора». Император был глава всех православных в мире.

С этой точки зрения, по мере того как сокращалась в размере и распадалась Византийская империя, Рим Второй, империя прирастала за счет России. Мы и есть Византийская империя, хотя прежняя столица, Константинополь, давно отпала от древнего тела империи. Так мы остались тем самым Третьим Римом. Это даже не зависит от того, женился бы Иван III на племяннице последнего византийского императора и взял бы он в качестве герба двуглавого орла… Хорошо, конечно, что он все же это сделал, но независимо от этого мы все равно были историческим продолжением той же цивилизации. Наши иконы писались так же, как византийские, даже лучше. У византийцев не было Андрея Рублева и Феофана Грека. В некотором смысле мы больше византийцы, чем сами греки.

– Сегодня часто говорят о том, что религия – это вершина духовного развития нации, показатель его нравственного развития. Так ли это?

– На Первом Вселенском соборе (325 г.) председательствует император Константин. Он настаивает на единосущии Отца, Сына и Святого духа. Он сказал, что настоящий гражданин может быть только православным. На Руси христианин и крестьянин стали синонимами. До революции 1917 года 90% населения России называли себя крестьянами. Именно отсюда знаменитая формула Достоевского: «Неправославный не может быть русским». Формула абсолютно точная. Если человек сознавал себя российским гражданином и русским, он сознавал себя православным. Эта синонимичность лежит в основе с самого начала. Это идет от апостола Павла через Константина и Феодосия до нашей Российской империи.

Для того чтобы предаваться христианскому подвигу спасения души, нужна некая обеспеченность, социальная защищенность. Преподобный Сергий уходит на Маковец. Это глушь, дремучее лесное безлюдье, но в пределах Московского княжества. В княжестве все защищено определенными законами. Князь потом дарит Сергию эту землю для основания монастыря.

Преподобный Серафим тоже жил и проходил свой молитвенный подвиг в пределах православной империи. В 1814 году он получит крест на георгиевской ленте, как и все русское духовенство, – за молитвы 1812 года. Это был духовный передовой отряд внутри империи. У них нет иного способа существования, в отличие от Запада. Там римский папа сам возомнил себя главой католического мира. Он раздавал короны императорам и королям. На православном Востоке Церковь всегда внутри империи. Император Константин и император Павел I равно считали себя главами Православной Церкви. Они только озвучили то, что обычно по скромности императоры не говорили. Даже Екатерина Великая, будучи женщиной, в письмах к Вольтеру называла себя главой Православной Церкви. Сейчас по существу происходит возрождение той же модели. Мы, христиане, осознаем, что пришли в этот мир в пределы империи. Административное деление соответствует церковному, в каждой области своя епархия. Областное и епархиальное начальство как бы параллельны. По существу, империя есть единственная известная нам форма существования христианства в мире. Или существования Церкви в мире. Как в орешке: есть скорлупа, есть ядро. Это ядро и есть Церковь. Империя – пространство спасения для каждого человека и целых народов. Спасение души для христианина главное, но совершается оно только в скорлупе империи.

У нас сегодня нет национальной концепции, а она нужна. Нужен национальный герой, который всегда появляется в безвременье и безлюдье. Современная пена «политиков» и «олигархов», которая только одна сейчас и видна, сойдет, и появятся нормальные русские люди, которые смогут быть лидерами. Когда рождается вождь, способный повести народ, рождается и национальная концепция. Ее не надо разрабатывать. Тем более что она всегда существовала. Тут другого не придумаешь. Ни в религиозно-духовном смысле лучше православия у нас ничего не будет, ни в державном – лучше православной империи ничего нет. Выздоровление имперского народа (а мы – народ империи) возможно только в империи. Иначе, в другом историческом качестве, русский народ существовать не может. Перестав быть имперским, он перестанет существовать вообще.