Прошло сто лет. Соль «Соли»

За отношением к смерти всегда соответствующее отношение к жизни. Напомню строки Твардовского:

Не знаю, как горел бы жарМоей привязанности кровной,Когда бы я не подлежал,Как все, отставке безусловной.Тогда откуда бы взяласьВ душе, вовек не омраченной,Та жизни выстраданная сласть,Та вера, воля, страсть и власть,Что стоит мук и смерти черной.В 1978 году я написал статью «Тема смерти на уроках литературы». Предлагать ее журналам «Народное образование» и «Литература в школе» было бесполезно. Такой темы в советской педагогике не существовало. Только у Сухомлинского я нашел размышления на эту тему. «Нельзя представить себе полноценное воспитание без того, чтобы у человека, познающего Человека, не было бы чувств по отношению к смерти». (И вот почему я не мог согласиться с тем, что написал мне в письме от 11 апреля 1970 года Василий Александрович: «Нам надо воспитывать людей стойких, несгибаемых, готовых пойти скорее на смерть, чем примириться с неправдой. Это красная нить нашей практики воспитания».)Статья моя была напечатана, правда, под другим названием, в 1978 году в журнале «Наука и религия». Ведь для религии смерть – одно из краеугольных понятий…Но, осознавая смертность человека, нельзя примириться со смертями не неизбежными, особенно в детстве и юности.30 сентября 2016 года я прочел в «Российской газете» о том, что за десять последних лет в различных ДТП погибли 350 тысяч человек (а сколько покалечено!). По данным Генштаба ВС СССР, за десять лет Афганской войны безвозвратные наши потери – 14453 человека. То есть на дорогах погибло в 24 раза больше, чем за такой же срок НА ВОЙНЕ!Особо о другом. Читаю статью Валентины Матвиенко в той же газете за 3 марта того же года: «На Болотной площади Москвы находится композиция выдающегося русского скульптора Шемякина «Дети – жертвы пороков взрослых». Среди образующих ее фигур есть символ садизма – в данном случае унижения и мучения детей и взрослых. К сожалению, приходится признать, что для нашей страны это не аллегория какой-то абстрактной опасности, а отражение реальности нашей сегодняшней жизни».А в конце сентября «Российская газета» привела данные, о которых рассказывал председатель Следственного комитета Александр Бастрыкин: «С 2012 по 2015 год следователи признали потерпевшими 65 тысяч несовершеннолетних, из них более половины – малолетние. Еще большую тревогу вызывает тот факт, что за 4 года почти в два раза увеличилось количество уголовных дел о преступлениях, совершенных против половой неприкосновенности детей и подростков. Страшно подумать, но в 2015 году 690 несовершеннолетних пострадали от сексуальных домогательств ос стороны близких членов семьи. Из них 560 ребятишек и вовсе стали жертвами преступных посягательств со стороны родителей».Вернемся к статье Матвиенко. Она пишет о «довольно высоком уровне агрессивности в нашем обществе», о том, что агрессивность, грубость, «наэлектризованность» части людей и определяют во многом посягательства на детей. Хотя и считает, что последние несколько лет отмечено смягчение нравов людей.В книге «Педагогическая непоэма» я рассказал о моих безуспешных попытках отменить вечер юмора, назначенный на 22 июня. Это куда страшнее, чем поведение недозревших молодых людей – и потому, конечно, что на этот вечер придут сотни вполне респектабельных, благополучных, образованных даже людей. Эксцессы есть эксцессы, но когда тысячи учеников во время ЕГЭ и итогового сочинения (пусть не во время, а готовясь к нему) списывают безграмотные, крикливые псевдопатриотические сочинения из Интернета, это куда опаснее – и по своей всеобщности, и по воздействию на душу.Начну с очень далекого прошлого. Осенью 1963 года, то есть более полувека назад, я пришел на работу в Московский городской институт усовершенствования учителей, естественно, продолжая работу в школе. Никакого представления о том, как нужно изучать передовой педагогический опыт, как вообще посещать уроки литературы, я не имел. И тогда на две недели я пошел на уроки одного из самых известных учителей Москвы Зинаиды Николаевны Кулаковой.Кулакова работала в 201-й имени Зои и Александра Космодемьянских школе. Она в этой школе училась вместе с Зоей, она в эту школу пришла, став учителем, работать, и работала только в ней. О том, что мне дали эти две недели, сейчас говорить не буду. Это другая тема. Это моя вторая «встреча» с Зоей.В январе 1953 года с группой мальчиков я пошел в лыжный поход в направлении на Бородино. Мы проходили через Петрищево, и нас на ночь поместили в том самом доме, в котором провела свою последнюю ночь Зоя. Ни тогда в Петрищево, ни потом в школе, которая носит ее имя и где развернут был музей, никто не мог мне ответить на вопрос, с каким заданием Зоя пришла в Петрищево. Но это другая тема.В школе был музей, посвященный Зое и Александру. Из всех экспонатов я помню только два. Уже потом в полевой сумке немецкого офицера нашли фотоснимки, сделанные во время казни Зои. Их увеличили, и они предстали в школьном музее.И другое. 10 июня 1944 года эсэсовцы окружили коммуну (поселок) Орадур-сюр-Глан во Франции. У них были сведения, что там партизаны держат захваченного штурбанфюрера. Всех жителей собрали на площади. Мужчин расстреляли. А женщин и детей загнали в церковь, ее облили бензином, и всех сожгли (спаслась только одна женщина). Горсть этого трагического пепла французы передали в музей 201-й школы.У меня был очень трудный, напряженный разговор с директором школы. Я сказал ему: «Жизнь есть жизнь, школьная перемена есть школьная перемена. На ней не бывает тихо, как во время урока на контрольной. Разговаривают, кто-то ест яблоко, а бывает, что в разговоре возникает и какая-то веселая тема. Это нормально. А вот то, что это происходит на фоне музея, который размещен в школьном коридоре, на мой взгляд, ненормально. Это кощунственно по отношению к тем, кто погиб.Директор школы был вне себя: он директор самой известной в стране школы – сюда чуть ли не каждый день приезжают со всех концов страны и даже мира. А тут какой-то мальчишка (мне было 34 года) учит жизни и отношению к святыне школы. Но через год, когда я был в школе, музей уже находился в специальном помещении. Это умение понять свою неправоту, поступить не так, как было принято, многое значит вообще, а уж тем более в те годы. Несомненно, не только я об этом говорил. Вполне возможно, и Зинаида Николаевна эту тему продолжала. А может быть, и начала до меня.Прошло более пятидесяти лет. И я не могу не рассказать, хотя бы кратко, о сюжете современном. Хотя бы кратко, потому что подробно о нем рассказано в моей статье, напечатанной в 12-м номере журнала «Знамя» за 2015 год, а журнал этот есть в Интернете. Но не могу не сказать. Ведь дело идет уже не просто об одной из школ, а обо всех учащихся российских школ за последние десять лет.Так вот в ЕГЭ по русскому языку есть текст, по которому пишут сочинительную часть. Я сейчас не говорю о самих этих текстах, часто безграмотных, о том, что они отредактированы, порой и фальсифицированы (сам не раз сверял предложенные на экзаменах тексты с оригиналами), про то, с какими шпаргалками должны проверяющие сверять написанное учениками. Только об одном.Дело в том, что до того, как школьники переходят к последней части экзаменационной работы, они по тексту этому должны решить некоторые грамматические задачки.И вот лишь один пример. Текст Виктора Некрасова о том, как в Сталинграде три человека, отставших от роты, продолжают бороться. Звоню в Центральный музей Вооруженных сил и спрашиваю, сколько человек в роте. Мне отвечают, что около ста, но в Сталинграде бывало по-разному. Но тут было три человека. Поймут ли выпускники школы, что стоит за этим рота, от которой остались три человека, продолжающие сдерживать врага? Может быть, и поняли…Но перед тем как думать над предложенным текстом, все они должны выполнить четыре задания. В одном из них нужно указать, в каком из определенных цифрами отрывков содержится описание, в каком – рассуждение, а в каком – повествование. При этом в одном случае нужно найти элемент описания, а в другом – присутствие элемента описания. В другом задании в девяти выделенных предложениях следует найти синонимы. В третьем – среди восьми предложений найти такое, которое связано с предыдущими с помощью притяжательного местоимения. А в четвертом – в списке из десяти терминов: эпитет, сравнительный оборот, восклицательное предложение, профессиональная лексика, фразеологизм, лексический повтор, противопоставление, разговорная лексика, ряд однородных членов предложения – найти четыре таких, которые подойдут к выделенным кускам текста.И вы думаете, что после этих холодных, рассудочных, взывающих только к выученному и заученному, рассудочных изысканий еще можно по-человечески отнестись к предложенному на экзамене тексту, в котором боль и подвиг, смерть, кровь и сила духа, – можно отнестись с живым чувством? Нет, отношение к этому тексту уже задано формализованным подходом к экзамену, когда существует только одна цель – баллы. И этот подход распространится и на текст Виктора Некрасова.Вот где под прикрытием речей о патриотизме выхолащивается святое и подлинное. И все на своих местах. И все делают бабки на святом, подлинном, высоком. Рынок на дворе.В сентябре этого 2016 года Петербург отметил трагическую дату – 75-летие со дня начала блокады. Возлагали цветы на братские могилы. А на площадях праздник: танцевали ряженые, пели песни, которые звучали дико в этот день: «Ах, Андрюша, нам ли быть в печали?» Это не могло не возмутить жителей города, оставшихся блокадников прежде всего. Ленинградец и защитник Ленинграда Даниил Гранин после этого позорного праздничества писал: «Слезы не унижают человека. Это необходимость: грусть и печаль, какие-то вещи, которые связаны с большими потерями, это неотъемлемая часть человеческой души. Мы уродуем свою историю, мы лишаем ее человечности».Меня могут спросить, не далеко ли я ушел от бабелевского трехстраничного рассказа «Соль». Нет, недалеко. Всего на сто лет.Все то, что написано здесь после рассказа о том, как прошли уроки по рассказу Бабеля «Соль», – это, естественно, размышления о том контексте, вне которого сам рассказ не может быть понят во всех своих связях с его временем и нашим временем. И ко всем проблемам мы обращаемся постоянно.Можно в чем-то соглашаться или не соглашаться с Александром Солженицыным, но с его определением магистрального пути нашей страны, который он определил как курс на СБЕРЕЖЕНИЕ НАРОДА, нельзя не согласиться. А что касается уроков литературы, то здесь одно из главных – раскрытие ценности, уникальности и вместе с тем хрупкости человеческой жизни. И воспитание способности отзываться на мир другого человека в его радостях и горечи, успехах и поражениях, в его страхе и благородстве, в его жестокости и самопожертвовании. Отзываться в понимании и действии, а если нужно, и противодействии.Я начал с цитаты из Евангелия. Я закончу стихотворением современного поэта Евгения Карасева, напечатанным в 2016 году. Есть идеи и ценности вечные…Это знают вышедшие из комы,от боли кричащие матом, -нелегко уходить из дома.И побитым грести обратно.Я притопал в края родные,где, если и не расщедрятся на застолье,всегда к порогувынесут хлеб с сольюи чужаку, и не верящему в Бога.