На чтение: ≈ 10 мин.Многие наши споры и противоречия о соотношении исторической науки и исторического образования, как мне представляется, во многом результат какого-то недоразумения, непонимания различия в их предметах.
Очевидно, что совершенно неправильным было бы придерживаться достаточно распространенного когда-то взгляда на образование как на зеркальное отражение науки, как ее «учебную модель». Но вот то, что действительно принципиально и для науки, и для образования, то, что действительно их сближает сегодня, – это осознание ценности многомерного и широкого взгляда, наличие и уважение различных методологических подходов и теоретических концепций и в исследовании, и в преподавании истории. То, что в науке определяется как свободный поиск истины, признание возможности различных интерпретаций и оценок, а в образовании связано с вариативностью в самом широком плане – от дидактических приемов до содержания учебного процесса.Многозначность и неоднозначность в истории не означает отказа от точного и ясного видения прошлого, скорее, это очень важная особенность нашего познавательного инструментария, специфика исторической оптики, возможность ее настройки в самых разных спектрах. Учиться способности улавливать отдаленные оттенки и звуки прошедших времен, умение органично передать все это в некой картине или мелодии, создать целостный образ эпохи и вместе с тем обнаружить в нем только часть недописанного полотна, неоконченной симфонии исторической жизни народа – одна из важнейших составляющих профессиональной подготовки учителя истории.При всей сложности выполнения такой задачи нужно также быть готовым к тому, чтобы объяснить нашим ученикам, что предложенный им образ времени следует рассматривать как один из возможных, что существуют и другие и что, наконец, они сами могут попытаться составить собственный образ в своем сознании, что, пожалуй, самое трудное. Говоря профессиональным языком, как в условиях существующего многообразия и вариативности сделать осознанным личностный выбор в пользу того или иного учебника, той или иной версии исторического события, оценки того или иного персонажа? Этот вопрос в равной степени относится и к учителю, и к ученику, особенно такому, который пытается не механически, а творчески подойти к усвоению пройденного материала, любит историю, не ограничивает себя только текстами учебников и учебных пособий, а самостоятельно выходит во внешкольное пространство информации, знаний, значений, ценностей и смыслов.С другой стороны, обладает ли современный учитель возможностью повлиять на выбор своего ученика, задать хотя бы вектор его поисков?Ведь именно этот выбор и есть момент истины и для ученика, и для педагога. Именно этот момент очень важен, на мой взгляд, с точки зрения всего последующего процесса становления национальной, культурной и гражданской идентичности молодого человека. Этот момент выбора сравним с серьезным поступком в жизни ребенка, в его духовном и нравственном становлении и развитии. Этот сознательный акт должен быть эмоционально пережит и остаться в душе.Здесь определенные надежды в профессиональном сообществе в последнее время возлагают на когнитивные (познавательные) технологии. Их применение в гуманитарных дисциплинах потребует серьезных принципиальных изменений и в подготовке учебников, учебных книг и материалов (в том числе и КИМов), и, разумеется, в подготовке и переподготовке учителей. Необходимо отметить, что серьезным тормозом на пути их широкого внедрения в образовательный процесс остается описательный характер существующих учебников и учебных пособий. Новых, исследовательских учебных книг по истории, рассчитанных на формирование креативного мышления у учащихся, активизацию их познавательных способностей, несмотря на общее огромное количество рекомендованной литературы, практически нет.Другая причина, препятствующая переходу в инновационный режим, связана, на мой взгляд, с тем, что мы продолжаем проводить образовательный процесс исключительно на вербальном уровне. Как мы все хорошо помним, недостатка в правильных словах у нас никогда не было. Вопрос не только в том, что очень часто наши слова расходились с делами, а в том, что современная молодежь не менее восприимчива не только к слову, но и к различным формам невербальной коммуникации. Визуальное мышление и способность ориентироваться в знаково-символическом поле у нашего молодого поколения во многом превосходят возможности их предшественников.Все эти причины следует иметь в виду, когда мы стремимся найти путь к внутреннему миру молодого человека, в то пространство, в котором происходит его встреча с историей и делается выбор в сопричастности или в отторжении с ней.В этой связи, с моей точки зрения, следует обратить внимание на одну существенную проблему, обсуждение которой уже некоторое время ведется в научной философской и психологической литературе. Речь идет о границах применения в образовании так называемого деятельностного или смыслодеятельностного подхода, особенно в тех случаях, когда речь идет о некоторых тонких вопросах индивидуального сознания ребенка, его внутреннего психического развития и бытия. С формулой, которую так часто повторяют разработчики новых школьных стандартов, о том, что личность формируется в результате взаимодействия учебной и внеучебной деятельности, в общем и целом следует согласиться, но только именно в самом общем виде. Как считают видные российские ученые академики В.Лекторский и В.Зинченко, при всей перспективности деятельностного подхода он далеко не всегда применим к феноменам сознания человека, для понимания и описания которого следует обратиться к другим направлениям современной науки – философской антропологии, феноменологии, структурализму, аксиологии, герменевтики.Исходя из этого, мы должны выстраивать наш диалог с учениками и студентами, используя различные виды интерпретации исторического материала – герменевтической (обращенной к психике отдельного человека), структурной (анализ социальных нормативов и ценностей жизни), семиотической (системно-знаковое или культурно-значимое исследование). Развитие образного пространства истории невозможно без обращения к фотографии, кинофильмам, музыке, без попыток реконструкции аудиовизуального ряда прошлых эпох, а это, согласитесь, вносит особые задачи в само содержание исторического образования как в школе, так и в вузе. Умению понимать художественное произведение учат на уроках литературы, где дают первичные представления о структуре текста, о соотношении понятий текст – контекст – подтекст – метатекст. Но и в обучении истории следует раскрывать такие сущностные исторические понятия, как исторический образ, структура факта-события, хронотопа, показывать нелинейность исторического процесса, относительность социального и индивидуального человеческого времени и бытия. Следует избегать упрощения, механицизма, схематизма в изложении исторического материала в старших, профильных классах и в особенности в вузах. Попытаемся помочь нашей молодежи стать не только успешными, но и счастливыми людьми, поможем понять им себя и других, свою страну и весь мир в контексте времени, истории и культуры.Алексей ЛУБКОВ, проректор МИОО
Выбор читателей
Комментарии