Премьера

Пушкин не заканчивается на шоколаде

Весна. Суета, оживление.

Гордый пушкинский лик преследует и мерещится везде: на конвертах, марках, тетрадях, плакатах. Кондитерская продукция “Сказки Пушкина”… Уже давно в каждой школе стены увешаны стенгазетами о Пушкине, про Пушкина и вокруг Пушкина.

Пугающе жутко. Неужели мы опустили его до уровня попсы?! Неужели скоро от него устанем и вздохнем с облегчением, когда его юбилей пройдет? Для кого предназначена эта нелепая “реклама”? Уж явно не для любителей классики. Уж они-то знают, как лучше отмечать пушкинский юбилей. Самое яркое впечатление от этого посвященного творчества я получила недавно в Театре имени Ермоловой на Тверской. Шла та самая “Барышня-крестьянка” в постановке Натэллы Бритаевой, о которой столько написано и сказано, – дипломная работа Кристины Орбакайте. Но спектакль совсем не производит впечатления только “работы Орбакайте”, он веселый, светлый, легкий. Кисейный. “Шутка в одном действии”, как сообщает программка. Он живой и естественный настолько, что, если не прочесть пушкинского произведения, кажется, что это прекрасная, увлекательная импровизация. Уверена, что поэту постановка понравилась бы.

Этот спектакль Натэлла Бритаева начала делать давно, года три назад, по собственной инициативе, почти без денег, без декораций. Потом, когда пьеса пошла на малой сцене, Николай Токарев (он играет Алексея Берестова) соорудил оформление сцены по-своему (как сказал его отец, наблюдавший за этим: “Навешал каких-то тряпочек”).

Спектакль получился. Почти все, кто его видел, сошлись во мнении: его нужно переносить на большую сцену. Что и было в конце концов сделано. Теперь у спектакля есть декорации, костюмы и все такое. У жемчужинки есть оправа.

После спектакля, за кулисами, я поняла секрет того, что больше всего меня поразило: естественность актеров. То, что роль милой барышни Лизы удивительно подходит Кристине Орбакайте, понятно. Для нее грохот города слишком громок. И хоть идет она “шагами твердыми”, ей все же слишком холодно. Когда Николай Токарев передразнил мои широко открытые глаза, до меня дошло: он – настоящий Алексей.

Для многих, не только для меня, “Барышня-крестьянка” ассоциируется с тем временем, когда, по рассказам, в каждой школе был самодеятельный театр. “Барышня” занимала одно из самых почетных мест в репертуарах. Поэтому неудивительно, что на нынешнем спектакле тоже много подростков. Причем это не крутая столичная молодежь, а обычные ребята с окраин. Это не культпоход, входящий в программу по литературе. Значит, не только тогда, но и сейчас “Барышня” является убежищем, противовесом тем жестокости, цинизму, что существуют вокруг нас. И знакомство сегодняшних школьников с творчеством Пушкина не заканчивается на шоколаде и ритуальных стенгазетах.

Они тоже делают для себя открытие: оказывается, классика не обязательно скучно-официальна, не обязательно так эксцентрична, как гоголевская “Женитьба” театра Колумба в описании Ильфа и Петрова, она может быть классически, непривычно прекрасна. А такое прочтение учит понимать ее. Может быть, не одна я, возвращаясь в тот вечер из театра, подумала, ни к кому конкретно не обращаясь: “Забирайте своих монстров, терминаторов и фредди крюгеров, оставьте нам Пушкина, верните “Барышню-крестьянку”, вот такую, кисейную, тогда и мы станем лучше!”

Хильда КРЫЛАТОВА