На чтение: ≈ 8 мин.Отпуск близко. Остался последний рывок, и вот оно – лето! А с ним и долгожданная свобода, сулящая отдых и множество новых ярких впечатлений. В предвкушении предстоящих безмятежных и счастливых дней (у кого-то – даже недель) и читать хочется что-нибудь летнее, не имеющее ничего общего с привычной повседневностью. Моему отпускному настрою лучше всего соответствуют очерки Евгения Маркова, первого, как говорят сегодня, популяризатора Крыма. Книгу его я открыла несколько лет назад почти случайно и – признаюсь – была поражена и приятно удивлена с первых же строк. Очерки Маркова стали моим любимым чтением в моменты усталости и перенапряжения.
Открываю книгу наугад и уже через одну-две страницы начинаю чувствовать себя счастливее и свободнее, будто нахожусь наедине с природой: «Южный берег Крыма восстает перед твоими очами, перед душою твоею во всей своей изумительной нечаянности, как что-то нежданное, негаданное, не похожее ни на что, тобою прежде виданное… После беспредельного однообразия малороссийских и новороссийских степей, после унылых и безводных солончаков Перекопа ты попадаешь вдруг в бушующее изобилие воды, зелени и утесов. Серенькое, низенькое небо севера раздвигается в глубокую синеву итальянского неба, яркие краски, резкие, рельефные тени ложатся там, где ты до сих пор видел бесцветность и плоскость. Исчезают неизмеримые, неохватные моря хлебов, которые мы зовем черноземною Россией. Ракиты – сырой, дуплистой, развалистой – этого всероссийского дерева нашего – нет. Вместо нее стоит кипарис – стройный, сжатый, крепкий, как железо, не гниющий, как железо… Вот что, читатель, в одно и то же время смущает и чарует твою фантазию. Между твоим настоящим и твоим прошедшим разверзается бездна, и ты чувствуешь себя в плену у какого-то нового для тебя мира. Оттого ты смотришь на все, как во сне, обольстительном и невероятном сне. Ты долго будто не веришь волшебным декорациям, развертывающимся кругом тебя: этому синему морю, слитому с небом, этой подоблачной стене скал… Зато когда ты покидаешь Южный берег, когда волшебные декорации остаются вдали от тебя, душа твоя томится по ним, как по потерянному раю…»Написаны очерки более ста сорока лет назад, но по-прежнему читаются с огромным интересом, так много в них точных описаний и конкретных исторических, географических и этнографических сведений. Ясно, что столь долгая жизнь уготована лишь по-настоящему талантливым и искренним произведениям. Не случайно очерки выдержали несколько прижизненных изданий, переиздавались неоднократно и после смерти автора, выходят большими тиражами и в наше время. Разумеется, современного читателя привлечет не столько фактический материал, сколько эмоциональность, необыкновенно живой и самобытный стиль изложения.Евгений Львович Марков родился и вырос в Курской губернии (он был близким родственником Елены Блаватской), учился в Курской гимназии и Харьковском университете, который окончил кандидатом естественных наук. После двухлетнего заграничного путешествия, во время которого слушал лекции в знаменитых университетах Европы, в 1859 году Марков начал работать учителем Тульской гимназии и влился в кружок прогрессивных молодых педагогов, стремившихся поставить педагогическое дело на новых началах. Результатом общественно-педагогической деятельности Евгения Маркова стала статья о школе Толстого в Ясной Поляне. Его обширные знания, ум и желание быть полезным делу просвещения были замечены высшим начальством. В 1865 году состоялось его назначение директором Симферопольской гимназии и народных училищ Таврической губернии (так в то время назывался Крым).Один из коллег так писал о деятельности Маркова на ответственном посту: «Высокообразованный человек, просвещенный педагог, Евгений Львович был превосходным руководителем учащих и строгим, но справедливым и гуманным директором для учащихся, на которых он имел самое благотворное влияние. Во всех сослуживцах и подчиненных он умел вселить к себе чувство глубокого уважения, энергию и любовь к делу и оставил о себе самые приятные воспоминания. Заботами и настояниями Маркова число училищ в губернии постоянно увеличивалось. Марков возбудил весьма важный, государственного значения вопрос об обрусении татар путем просвещения. Татарские учительские школы и русско-татарские училища как в Таврической, так и в других губерниях обязаны своим существованием инициативе Маркова».Об этой стороне деятельности стоило бы сказать особо. Его отношение к крымским татарам, народности, населявшей полуостров в середине XIX века, было исполнено глубокого уважения, свойственного исследователям и этнографам. Его доброжелательный и внимательный взгляд коренным образом отличался от взгляда колонистов.Нельзя не признать пророчеством слова Евгения Маркова, написанные в 1870 году: «Когда мы сделаемся просвещеннее и привыкнем ценить не одни выгоды барыша и не одни утехи чрева, Южный берег обратится, без сомнения, в одну сплошную дачу русских столиц. На нем не останется ни клочка, не обращенного в парк, в виноградник, в жилье. Капитал овладеет этой землей с азартом, который будет равняться его теперешнему равнодушию к русской жемчужине. Трудно предвидеть, до какой баснословной величины возрастут цены земли на Южном берегу в ближайшем будущем, после проведения железной дороги в Севастополь… Мелкие владельцы Южного берега будут задавлены напором капитала, соблазнятся его предложениями и мало-помалу очистят весь Южный берег для предприятий одного капитала. Тогда, конечно, исчезнет патриархальная прелесть южнобережной жизни».На мой взгляд, умение созерцать, испытывать чувство духовного единения с окружающим, быть благодарным Творцу за каждый миг бытия – талант, свойственный далеко не каждому, именно он отличает настоящего путешественника от туристов-обывателей. Только истинный поэт мог написать: «Я смотрел на восходы и закаты, на знойные полдни, на лунные и звездные ночи и всем наслаждался так тихо и глубоко, как будто бы это наслаждение было молитвою».
Выбор читателей
Комментарии