Помня о жалости

Генрих Белль в своем «Ирландском дневнике» приводит афоризм, встреченный им в одной из дублинских газет и произведший на него неизгладимое впечатление. Вот этот афоризм: «Кладбища полны людей, без которых мир не мог обойтись». При этом Белль замечает: «Мне показалось, что ради этой фразы стоило совершить путешествие в Дублин, и я порешил поглубже запрятать ее у себя в сердце на тот случай, если я вдруг возомню о себе. (Позднее она служила ключом, помогающим мне понять удивительную смесь из страсти и равнодушия, чудовищной усталости и безразличия в соединении с фанатизмом, с которой мне часто приходилось сталкиваться.)».

Конечно, есть большой соблазн сказать, что российские 90‑е годы, по крайней мере увиденные сквозь призму поэзии Бориса Рыжего, со дня ухода которого 7 мая исполняется 22 года, – это своеобразная Ирландия из дневника немецкого писателя. Рыжий дает прямой повод в одном из стихотворений («Я пройду, как по Дублину Джойс, // Сквозь косые дожди проливные»). Но другой повод как раз дает сборник статей о творчестве поэта, выпущенный екатеринбургским издательством «Кабинетный ученый», ведь авторы, пишущие о Рыжем, концентрируются на поиске различных связей – низкой и высокой культур, значений того или иного концепта у поэта, его современников и предшественников. Образы вечности и красоты смыкаются в творчестве поэта, и о том, что они значили для смыслового поля его стихов, пишут Ирина Плеханова («Безобразное – это ужасное»: жизненные и ментальные основания этики и эстетики Бориса Рыжего»), Никита Быстров («Безобразное» как «прекрасное»: к интерпретации одной поэтической формулы Бориса Рыжего»), Анна Семина («Концепт «вечность» в поэзии Бориса Рыжего), Дарья Клубничкина («Репрезентация концепта «красота» в поэзии Бориса Рыжего»).

Так, Ирина Плеханова говорит, что «тема Бориса Рыжего – утрата страной, народом, поэтом жизненной воли, когда нервом существования стало влечение к смерти. Исследуя известную формулу «Безобразное – это прекрасное, что не может вместиться в душе» из стихотворения «Так гранит покрывается наледью», она показывает разницу понимания прекрасного и ужасного у Рыжего и у того, кого тот, не называя, цитирует, – Райнера Марии Рильке. «У Рильке ужасное – это сверхъестественное, непостижимое, безмерное, у Рыжего безобразное – характеристика здешнего, конечного мира», которому присягает на верность русский поэт. Никита Быстров проясняет его позицию, прибегая к помощи философии Канта, для которого лишь «уродство, вызывающее отвращение», не может иметь представительства в сфере искусства, не мешая красоте, и, стало быть, беззащитно перед нашими взглядами. Рыжий, живописуя быт, сближая Аполлона Григорьева с уголовниками, хочет, чтобы мы прониклись соседством «человеческого, слишком человеческого» с небом, оправдывающим всякое существование, возвращающим невинность деталям. Анна Семина обращает внимание на парадоксальность вечного у Рыжего: вечен не след, который оставляешь потомкам, вечно все хрупкое уязвимое, окружающее человека. Исследовательница цитирует:

И на исходе сумрачного дня
я говорю вам, реки, травы, птицы:
я в мир пришел, чтоб навсегда проститься.
И мнится, вы прощаете меня.

Такое мирочувствие, на острие которого внимание и забота о незамеченном ранее, не может не приводить к интенсивному переживанию времени, потрясенному узнаванию себя в нем. Этому посвящены статьи Олега Зырянова «Отложенная смерть» Бориса Рыжего. Стихотворение «С антресолей достану ТТ…» в аспекте интертекстуального диалога», Татьяны Арсеновой «Стихотворения-фотографии» в лирике Бориса Рыжего. Опыт интерпретации стихотворения «Фотография» в биографическом и интертекстуальном аспектах» и ее же в соавторстве с Алиной Темляковой «О поэтической кинооптике элегических стихотворений Бориса Рыжего». Фотография и кино – близкие искусства, и в своих исследованиях авторы показывают, с одной стороны, приоритет случайности, видимой благодаря им, а с другой – выход за ее пределы. В случае с фотографией его обозначает «голубой ангелок «исключительного дара», естественно, не видимый глазу, в случае с кино – мгновенность перенесения в будущее, откуда даже пошлость, проза жизни видятся незначительными на фоне трагического величия происходящего. Исследовательница цитирует стихотворение «Мы целовались тут пять лет назад»:

А ты опять же преградишь мне путь,
ты закричишь, ты кинешься на грудь,
ты привезешь меня в свою общагу.
Смахнешь рукою крошки со стола.
Я выпью и на пять минут прилягу,

Потом проснусь:
ан жизнь моя прошла.

Второй раздел книги под названием «Материалы» включает первую подборку стихов поэта, его интервью, а также речь на вручении премии «Антибукер». Кажется, проходящая сквозь них смесь иронии и подчас мрачного удальства с «высокой жалостью», говоря словами поэта (хоть и жалость – с жалом!), и формирует во многом явление под названием «Борис Рыжий».

Борис Рыжий: исследования и материалы / Под ред. Н.Л.Быстрова и Т.А.Арсеновой. – Москва; Екатеринбург : Кабинетный ученый, 2022. – 488 с.