Политические игры развращают язык

Если говорить о русской орфоэпии, то с неизбежностью возникает несколько важных проблем. Возьмем ударения. Здесь наблюдается движение в сторону все большего послабления. Скорее всего, в словарях появится не только «обеспЕчение», но и «обеспечЕние». Надеюсь, что хотя бы «звонИт» на «звОнит» не поменяют, это то самое «жи» и «ши» в орфоэпии, которое очень «цепляет» ухо.

Мне жаль, что постепенно исчезают диалекты. Когда произносится слово «диалект», у многих сразу возникает образ: глухая деревня и старые бабушки. Попробуйте заговорить в Москве на вологодском или ивановском диалекте – над вами будут смеяться. Диалект считается неправильным, а ведь с ним пропадает богатство и наполненность русского языка. В Германии, например, «высокий немецкий язык» вовсе не отрицает диалекты. Крайне важно сохранить и высокий литературный язык, и богатство наших диалектов.

Череповец в этом отношении занимает исключительное место. Это промышленный город, где коренных жителей очень мало. В моем классе совсем немного ребят, у которых бабушка и дедушка родились в Череповце. Поэтому мы и будем говорить на усредненном русском языке, у нас очень мало вологодского. А в Вологде и учителя красиво говорят, распевая на «о», и ученики им вторят. Но когда они оказываются за пределами своего города, очень быстро исправляются, потому что принята речевая усредненность. Хотя бывают и исключения. Знаменитый академик Николай Амосов прожил в Череповце семнадцать лет до войны, а всю оставшуюся жизнь, живя на Украине, продолжал окать. Он мог позволить себе не ломать свою речь.

Проблем в области русского языка чрезвычайно много, но я не разделяю апокалиптических настроений. Выкарабкаемся! Все равно со своими детьми по-английски разговаривать не будем. Во времена Пушкина состоялось мощнейшее вливание французских слов, и ничего – русифицировали: шаромыга, шарманка. Произошло обогащение нашего языка. Лишнее уйдет и сейчас, останется нужное нам. Слово «толерантность», недавно появившееся у нас, необходимо, потому что оно не перекрывается словом «терпимость». Слово «гендерный» нужно, потому что оно шире слова «половой». Тут и смыслы другие, и подтексты, и эмоциональная окрашенность. Эти слова обогащают наш язык. А все наносное смоет, как это бывало и раньше.

Мы пеняем на внешние вмешательства, при этом не хотим замечать, сколько проблем создаем себе сами. А некоторые из них спускаются нам сверху. Теперь говорить «Башкирия» неправильно, правильно – «Башкортостан». Но на русском языке – «Башкирия»! Почему «Кыргызстан», а не «Киргизия»? Когда с белорусами нормальные отношения, страна называется Беларусь, но только возникает напряжение, она превращается в Республику Белоруссия. Эти политические игры развращают язык.

А вот верх языкового нигилизма. Знаете, как называются пакеты, в которых приходят задания ЕГЭ по русскому языку? «Секьюрпак»! А потом учительница, потрясая инструкцией, говорит: «Сейчас каждый из вас получит секьюрпак». И мало кто задумывается, что это сокращение от английского «secure pack» и переводится как «безопасный пакет». На этом фоне разговор о том, как правильно «апострОф» или «апОстроф», кажется беседой небожителей, обсуждающих на ангельском языке, как сделать речь звонче и чище.

Андрей Успенский, учитель русского языка и литературы школы №37, учитель года России-2006, Череповец, Вологодская область