На чтение: ≈ 18 мин.Цели: 1. Познакомить студентов с основными особенностями литературы и культуры Серебряного века. 2. Развивать эстетический вкус, творческие способности и умение выразительно читать поэтические произведения. 3. Воспитывать гордость за литературные и культурные достижения наших соотечественников.
Оборудование: компьютер, мультимедиа-проектор, запись произведения С. Рахманова «Вариации на тему Паганини»; копии картин П. Пикассо «Плачущая женщина», В.Кандинского «Казаки», К. Малевича «Сенокос», книги, журналы, газеты; естественные декорации для гостиной комнаты.
1-й ведущий: Словосочетание «Серебряный век» возникло на основе аналогии с понятием «Золотой век», которое обозначало «пушкинский период» русской литературы. «Серебряный век» поначалу относился только к поэзии 1892-1917 годов, но со временем стал характеристикой всей духовной культуры начала 20 столетия в России, потому что это понятие невозможно свести к творчеству одного, двух и даже нескольких десятков значительных художников слова. Одна из особенностей заключается в том, что у «серебряного века» не было своего поэтического «солнца», подобного Пушкину.
2-й ведущий: Это было время ярких индивидуальностей, целого созвездия талантов: поэты-символисты А. Блок, В. Брюсов, Вяч. Иванов; акмеисты Н. Гумилев, О. Мандельштам, А. Ахматова; футуристы В. Маяковский, Велимир Хлебников; композиторы А. Скрябин, С. Рахманинов, И. Стравинский; художники М. Врубель, Кандинский – более сотни имен, культурнейшие, образованнейшие люди, знавшие иностранные языки, как древние, так и современные, обладавшие энциклопедическими знаниями. Некоторые из них обладали творческим универсализмом, например, М. Кузьмин сочетал поэзию с композиторской деятельностью, поэты Д. Бурлюк и В. Маяковский активно занимались изобразительным искусством.
3-й ведущий: Миросозерцание человека в конце 19 – начале 20 века и психологическая атмосфера во многом родственны сегодняшнему дню: крупнейшие научные открытия, расцвет религиозно-философской мысли, увлечение идеями А. Шопенгауэра и Ф. Ницше, политические потрясения, кризис в общественном сознании, переоценка духовных и нравственных ценностей, страстное ожидание «новой эры».
1-й ведущий: Символизм – первое новое течение в искусстве конца 19 века. Образовалось два культурных географических полюса – в Петербурге и в Москве.
Мы приглашаем вас побывать на одном из вечеров в квартире Вячеслава Ивановича Иванова, где собрался весь цвет культурного Петербурга: ученые, писатели, философы, актеры, режиссеры, музыканты, художники.
Иннокентий Федорович Анненский (входит): Здравствуйте, друзья! Приятно холодным декабрьским вечером посидеть в приятной компании. (Целует руку жене Иванова – хозяйке, здоровается за руку с хозяином).
Жена Иванова: Проходите, Иннокентий Федорович, милости просим, располагайтесь поудобнее.
Анненский (хозяину): Вячеслав Иванович, ваш дом все называют «башней». Я нахожу, что это очень точно подмечено: огромный выступ снаружи, нависающий над зданием Государственной думы, просто потрясает воображение прохожих.
(Входят Гумилев с Ахматовой, Гумилев подхватывает разговор): Но не все прохожие знают о гостеприимности здешних хозяев! Добрый вечер! Господа, позвольте представить вам мою супругу, Анну Андреевну Ахматову. Я рассказал ей о знаменитых встречах, происходящих по средам. И вот – она с нами. Прошу любить и жаловать.
Иванов (усаживая Ахматову): Уважаемые дамы и господа, я получил письмо из Рима (берет со стола письмо) от своего близкого друга. Среди различных новостей, он обращается ко мне с необычной просьбой: представить на суд настоящих знатоков его стихи. Имя этого человека я пока назвать не могу по вполне понятным причинам, а потом кто-либо из авторитетных критиков или желающих выскажет свое мнение (обращаясь к своим помощникам) Итак, приступим.
Один из гостей читает стихотворение.
Из омута злого и вязкого
Я вырос тростинкой, шурша, –
И странно, и томно, и ласково
Запретною жизнью дыша.
И никну, никем не замеченный,
В холодный и топкий приют,
Приветственным шелестом встреченный
Коротких осенних минут.
Я счастлив жестокой обидою,
И в жизни, похожей на сон,
Я каждому тайно завидую
И в каждого тайно влюблен.
1910
Другой гость читает стихотворение.
Невыразимая печаль
Открыла два огромных глаза,
Цветочная проснулась ваза
И выплеснула свой хрусталь.
Вся комната напоена
Истомой – сладкое лекарство!
Такое маленькое царство
Так много поглотило сна.
Немного красного вина,
Немного солнечного мая –
И, тоненький бисквит ломая,
Тончайших пальцев белизна.
1909
Иванов: Иннокентий Федорович, каковы Ваши впечатления?
Анненский: Как литературный критик и поэт, я скажу, что стихи просто великолепны. Их написал зрелый мастер. Уже на слух ощущается торжественность тона, четкость каждого слова, символическая образность. Превосходная поэзия! Но я не знаком с этим талантливым автором. Кто же он, Вячеслав Иванович? Откройте нам тайну!
Иванов: Господа, вероятно, вы очень удивитесь, если я скажу, что этому зрелому мастеру всего 18 лет. Это Осип Эмильевич Манднльштам, который после своего возвращения из путешествия, конечно же, обязательно присоединится к нам.
Все кричат: Браво! Браво! (Аплодируют).
Анненский: Ну что ж, будем рады продолжению знакомства. Вячеслав Иванович, а розыгрыш и мистификация вам отменно удались – ничего не скажешь! Друзья, все вы знаете, что центральной эстетической категорией нашего литературного направления является символ. Символ многозначен – в этом его несомненное достоинство. Очевидно, сегодня вечер загадок. Попробуйте отгадать мою.
Идеал.
Тупые звуки вспышек газа
Над мертвой яркостью голов,
И скуки черная зараза
От покидаемых столов,
И там, среди зеленолицых,
Тоску привычки затая,
Решать на выцветших страницах
Постылый ребус бытия.
Жду ваших ответов, господа!
Раздаются крики: Это неудавшийся банкет! Занятия в гимназии! Лекции в университете! Заседание правительства!
Ахматова: А мне представляется зал библиотеки: вечер, горят газовые лампы, посетители расходятся, остаются самые прилежные и трудолюбивые, они читают книги, которые дают им возможность открыть смысл жизни, «ребус бытия». Так ли это, Иннокентий Федорович?
Иванов (продолжает): Дамы и господа! Иннокентий Федорович недавно говорил о символе как важнейшем понятии в нашей концепции. Я хочу так же обратить внимание на мысли о том, что музыка – первооснова жизни, а стало быть, и искусства. Музыка в наших стихах и те чувства, которые в них отражены, не нуждаются в переводе с иностранного языка, они близки человеку любой национальности. Сейчас вам в этом предстоит убедиться еще раз. Сегодня с нами замечательный мастер вокала Лиханова Марина Витальевна.
Все: просим, просим вас! (Марина Лиханова поет).
Анненский: Господа, разрешите мне прочитать стихотворение, которое написал только что, экспромтом, я посвящаю его Марине Витальевне.
После концерта.
В аллею черные спустились небеса,
Но сердцу в эту ночь не превозмочь усталость…
Погасшие огни, немые голоса, –
Неужто это все, что от мечты осталось?
О, как печален был одежд ее атлас,
И вырез жутко бел среди наплечий черных!
Как жалко было мне ее невинных глаз
И снежной лайки рук молитвенно-покорных!
А сколько было там развеяно души
Среди рассеянных, мятежных и бесслезных!
Что звуков пролито, взлелеянных в тиши,
Сиреневых, и ласковых, и звездных!
Так с нити порванной в волненьи иногда,
Средь месячных лучей, и нежны и огнисты,
В росистую траву катятся аметисты
И гибнут без следа.
Анненский: Верно! Как видите, мне мистификация не вполне удалась. Анна Андреевна, я слышал, что вы тоже пишите стихи? Почитайте нам, прошу вас!
Ахматова: Дело в том, что Николай Степанович раздражается, когда обо мне говорят как о поэтессе. Мои стихи он воспринимает как причуду «жены поэта». Такая причуда ему не по вкусу. Вот и сейчас он насмешливо улыбается.
Иванов: Мы заинтригованы. Анна Андреевна, так вы прочтете?
Ахматова: Да. Я прочту! Это стихотворение о любви, о несбывшихся надеждах, о трагедии расставания навеки.
Песня последней встречи.
Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки,
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала – их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: «Со мною умри!
Я обманут своей унылой,
Переменчивой, злой судьбой».
Я ответила: «Милый, милый!
И я тоже. Умру с тобой…»
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.
1911
Иванов: Анна Андреевна, поздравляю вас с литературным дебютом в нашей «башне». Поздравляю и приветствую. Это стихотворение – событие в русской поэзии!
(Все аплодируют).
Жена Иванова: Дамы и господа! Мы пригласили на наш вечер поэтов – футуристов. И хотя они не признают классики и символизма, но всем нам важно знать и другие пути развития искусства в современном российском обществе. Перед вами Велимир Хлебников и Игорь Северянин.
Хлебников (выступая вперед).
Заклятие смехом.
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно.
О, засмейтесь усмеяльно!
О, рассмешишь надсмеяльных – смех усмейный смехачей!
О, иссмейся рассмеяльно, смех надсмейных смеячей!
Смейево, смейево,
Усмей, осмей, смешики, смешики,
Смеюнчики, смеюнчики.
О, рассмейтесь смехачи!
О, засмейтесь смехачи!
(Все сидят, огорошенные выступлением).
Иванов: Смелый эксперимент! Поэт выделяет в слове смысл, заложенный в нем в древности. С помощью корня «смех», не нарушая законов русского языка, используя различные приставки и суффиксы, Велимир Хлебников создал звучное, похожее на колдовской заговор стихотворение. Говорят, что один из вас признан в своем окружении королем поэтов?
Северянин: Ни для кого не должно быть секретом, что это я: мощный, колоссальный, необычный, гениальный и модерновый.
Рескрипт короля.
Отныне плащ мой фиолетов,
Берета бархат в серебре:
Я избран королем поэтов
На зависть нудной мошкаре.
Меня не любят корифеи, –
Им неудобен мой талант:
Им изменили лесофеи
И больше не плетут гирлянд.
Лишь мне восторг и поклоненье
И славы пряный фимиам.
Моим – любовь и песнопенья! –
Недосягаемым стихам.
Я так велик и так уверен
В себе – настолько убежден, –
Что всех прощу и каждой вере
Отдам почтительный поклон.
В душе порывистых приветов
Неисчислимое число.
Я избран королем поэтов, –
Да будет подданным светло!
Иванов: Благодарим вас! С моей точки зрения, футуристы заслуживают не только внимания, но и поддержки: ведь они вовсе не шутники. Это молодые одаренные художники слова, стремящиеся сделать и сказать что-то новое…
Хлебников (перебивает): Кстати, о художниках! Среди ваших картин мы видели работы модернистов. (Прохаживается) Похвально, похвально! Оказывается, символисты не так уж безнадежно отстали от времени. Что скажешь, Игорь?
Северянин: Кандинский, Малевич, Пикассо, Серов… Это настоящее искусство и правильный подход к живописи. В природе все дано в хаотических формах, разнообразных красках, а картина должна создать единое и цельное впечатление. Как, например, в этих работах. Или еще пример: разве смогут реалисты или символисты изобразить на холсте музыкальный аккорд? (Подходит к фортепьяно, берет аккорд) А мастера – абстракционисты справятся с этой задачей легко!
Жена Иванова: Мы рады, что хотя бы в этом наши вкусы совпадают. Несколько дней назад моя сестра привезла из Франции диковинное изобретение – граммофон. Среди пластинок есть запись музыки нашего друга – Сергея Рахманинова. Слушайте, дамы и господа!
1-й ведущий: Тогда никто не мог знать, до какой степени будут трагичными события после Октябрьской революции 1917 года. Новая власть сочла несовместимыми творчество большинства гениев Серебряного века и коммунистическую идеологию. Гумилев будет расстрелян по подозрению в белогвардейском заговоре, его сын арестован, Анна Андреевна исключена из Союза писателей.
2-й ведущий: (Берет со стола письмо) Осип Эмильевич Мандельштам, как никто чувствовавший свое время, осенью 1933 года напишет небольшое стихотворение против начинающегося культа личности Сталина. В результате – смерть в одном из дальневосточных лагерей.
Мы живем, под собою не чуя страны,
Наши речи за десять шагов не слышны,
А где хватит на полразговорца,
Там припомнят кремлевского горца.
Его толстые пальцы, как черви, жирны,
А слова, как пудовые гири, верны.
Тараканьи смеются усища,
И сияют его голенища.
3-й ведущий: Замечательный ученый, теоретик русского символизма, поэт, переводчик, критик Вячеслав Иванович Иванов в 1924 году эмигрирует в Италию, но еще долгое время будет хранить советский паспорт, тоскуя по России.
1-й ведущий: Да, они ни в чем не походили друг на друга, но всех их объединяло глубокое чувство любви к Родине, боль и переживание за ее судьбу.
Россия, нищая Россия!
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,
Как слезы первые любви.
Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что другой не видал.
Если крикнет рать святая:
Кинь ты Русь, живи в раю;
Я скажу: не надо рая,
Дайте родину мою.
Литература.
1. Воспоминания о серебряном веке/Сост., авт. Предисл. и коммент В. Крейд. – М.: Республика, 1993. – 559с.
2. Карсалова Е. В. и др «Серебряный век» русской поэзии. Пособие для учителей. – М.: Новая школа, 1996. – 192 с.
3. Мандельштам А. И. Серебряный век: русские судьбы. – СПб.: Предприниматель Громов Алексей Александрович. 1998. – 320 с.
Ольга Владимировна Шабалина, преподаватель Мариинского педагогического колледжа Кемеровской области
Иллюстрация: http://infa.ws/jivopis/02/39.php
Выбор читателей
Комментарии