search
main
Топ 10
ЕГЭ досрочно: стало известно, сколько человек будут сдавать экзамен этой весной В России появятся учебно-педагогические округа: непрерывное педагогическое образование в них обеспечат педвузы Рособрнадзор предложил проверять школы на добросовестность Ученые узнали, как работает мозг школьников и взрослых людей при чтении текстов на русском языке Госнаграды и сертификаты на полмиллиона рублей вручили костромским учителям Педагогические династии чествовали в Мордовии на открытии Года педагога и наставника Чем отличается детская школа искусств, которую Владимир Путин открыл в Херсонесе В Минпросвещения ответили на предложение отменить ЕГЭ Рособрнадзору поручен анализ бюрократической нагрузки на педагогов Утвержден состав оргкомитета Всероссийского конкурса «Первый учитель» Эксперты рассказали, может ли учитель поставить двойку за опоздание на урок Президент РФ высказался по вопросу отмены ЕГЭ Срываемся на детях: чем опасен родительский крик Авторами лучших посланий учителю стали чиновник, методист, директор школы и писательница Липецким школьникам преподают «Окружающий мир» на нестандартных занятиях В Минобороны выбрали всеармейского «Педагога года» Школьников приглашают в Эрмитаж рассказать о своей Родине в рамках конкурса проекта «Я живу в России» «В помощь учителю»: 27 марта в РАО расскажут, как отношение родителей влияет на учебные успехи школьников Главный редактор сетевого издания «Учительская газета» вручил спецприз конкурса «Педагоги года Москвы» Сердце отдают детям: в Москве назвали имена лучших педагогов дополнительного образования
0

Пины сменили ориентацию? Молодежь тратит на выпивку 78 миллиардов рублей в год

Случайно обнаружила в шкафчике пару шприцев с истекшим сроком годности. Гостья – приятельница, только что вернувшаяся из столицы, пошутила: «В Москве ты их могла бы сдать, взамен получила бы новые, импортные. Только наркоманкой надо прикинуться. Там сейчас программа «Снижение вреда» в моде.

Модная программа

Как на Западе – презервативы раздают проституткам, шприцы меняют наркоманам». Тут я вспомнила, что и у нас в Омске когда-то тоже начинали внедрять эту программу, финансируемую Фондом Сороса. Долго спорили, боялись, что пункты обмена шприцев станут наркорассадниками. А что, интересно, вышло?

Наведя предварительные справки, я двинулась на поиски «притона». Никакие народные приметы дорогу не указывали. Местные жители шарахались, как только я для достоверности предъявляла свои шприцы. Пришлось обойти все подворотни и подвалы. Лишь одна старушка меня пожалела, махнув рукой в сторону милиции. И оказалась права – пункт по обмену шприцев находится в анонимном наркологическом центре Кировского округа, в торце обычной жилой девятиэтажки по соседству с паспортным столом. Надеясь, что настоящие наркоманы меня, симулянтку, бить начнут не сразу, я смело шагнула внутрь.

Кто сдает шприцы?

Наркоманов в пункте не оказалось. И вообще никого не оказалось. Тихо, уютно, чисто. Дорогие деревянные панели, над которыми висят плакаты про здоровый образ жизни. Из одного я узнала, как за пять минут с помощью новейших тестов определить содержание марихуаны в моче. В одном из закрытых кабинетов обнаружилась жизнь – пили чай с тортом. Навстречу вышла женщина в медицинской форме – как выяснилось, Елена Колущинская, заведующая центром. Я протянула ей шприцы.

– Вы что, больны наркоманией? – недоверчиво спросила она.

– Больна. Кажется, – неубедительно соврала я, пряча за спину руки с девственно чистыми венами.

– Тогда нужно пройти обследование. На СПИД и ВИЧ бесплатно. Как вас зовут? Пойдемте в мой кабинет.

Тут я, войдя в образ, обиделась: зачем обследование, если мне доза нужна. Впрочем, быстро раскололась и призналась в профессиональном журналистском интересе. Елена Полуэктовна не удивилась. Похоже, что нечаянный наркоман изумил бы ее значительно больше. Потому что, по ее словам, в основном поменять шприцы пытаются бабушки и дедушки, которых малая пенсия заставляет экономить на всем. А число наркоманов, обращающихся в центр, уменьшается с каждым годом. В 2000 году, например, сюда наведались 100 человек, потом 80, затем 40, а нынче и вовсе только 11. И то далеко не юные.

– Может, – говорю, – они просто к вам не приходят? Боятся – милиция рядом, да и денег лишних нет на лечение. Ведь только детям все бесплатно.

– Нет, – заверила Елена Полуэктовна, – они ко всем не приходят.

Кстати, Колущинская меня предупредила, что в фонде принято говорить не наркоманы, а пины – потребители инъекционных наркотиков. Свой шприц я бросила в специальный контейнер, который неожиданно оказался наполненным. Оказывается, основную работу ведут аут-ричи – бывшие пациенты, которые теперь ездят по притонам и пропагандируют свой образ жизни, не забывая раздавать шприцы и презервативы. У Елены Полуэктовны аут-ричей двое – почти семейная пара, Татьяна и Максим. Раз в неделю они берут около сотни шприцев и «идут в народ».

«Бросить не уговариваю»

Тане – 23. Лечилась она два раза, говорит, что знает всех врачей в городе, не говоря о пинах. Но в Омске ей не помогли – ездила в Самару. Первый раз держалась два года, сейчас – уже третий. Колоться начала еще в школе, и не в какой-то захудалой, а специализированной, с углубленным изучением иностранных языков. Потом продолжила в техникуме. До диплома юриста не хватило только госэкзаменов, на которые просто не пошла – некогда было. Задумалась, только когда «пропали» вены. Вылечиться хотела, как и все в конце концов, когда кончаются деньги, а гнет все сильнее. Только она верила, что это возможно, а другие – нет.

Много сил в единственную дочку вложила мама-инженер. И отец, военный на пенсии, помог, хотя давно не живет с ними. Теперь у Татьяны своя семья – Максим, с которым еще лет семь назад познакомились на «движениях». Потом он пошел по тюрьмам – за воровство, сейчас, рядом с подругой, вроде держится. Только пьет. Очень хочет ребенка и боится за его будущее. А Татьяна считает,что делает большое дело, спасая своих товарищей по несчастью от тяжких недугов, сопутствующих наркомании.

– Мы и помещение снимаем, чтобы тренинги проводить. Домой ко мне приходят или звонят, консультируются. Знают, что не сдам. А лечиться какой смысл? Везде ведь говорят, что наркомания неизлечима. Да и деньги где взять? Бесплатно-то не лечат. Врачи на пинах просто зарабатывают. Маме моей посоветовали хорошее лекарство. И дорогое, конечно. А толку? Все ведь в голове. Не захочешь слезть – не слезешь. Так что я не уговариваю ребят бросать – пусть сами решают. Но убеждаю, чтобы немного думали о себе, снижали вред. Если бы мне раньше, когда кололась, кто-нибудь объяснил, что гепатит через кровь передается, может, его у меня и не было бы. Мы же книжек не читали, телевизор не смотрели, варились все в одной кружке. У моих пинов за год ни разу не было передоза – благодаря тренингам и моим консультациям.

По словам Татьяны, шприцев они с Максимом раздают сейчас гораздо меньше, чем раньше. Потому что потребителей инъекционных наркотиков стало меньше. Интересно, куда ж они подевались?

Сивуха с димедролом

Ответ получила из первых рук, от одного пина, которого удалось выловить возле моего собственного дома. От пина почему-то изрядно разило спиртным.

– Туда и подевались, – ответил Руслан. – Многих пересажали. Барыг, которые помельче, особенно если они с ментами не хотели работать. И тех, кто колется, – им легче простого лишнего подкинуть. А те, кто остался, теперь ширяются не постоянно, а время от времени. Героин дорогой. И опасно – сдать могут, а сидеть не хочется. Ханки вообще в городе нет. Она дешевле – вот эти точки и позакрывали. В нашем доме, знаешь, может, тоже точка была. Сначала папаша торговал, потом сын. Папашу взяли, а сынок где-то в другом месте, наверное, на героин перешел, потому что на «бээмвухе» ездит. Так что сейчас все догоняются самогонкой с димедролом – сивухи-то хоть залейся. Вместо одной точки с ханкой теперь в каждом подъезде по самогонной хате.

– А милиция что, об этом не знает?

– Ну ты даешь! Кто не знает-то?

И то правда – про самогонные квартиры в нашем доме действительно не знают разве что младенцы. Между прочим, опорный пункт милиции, где сидит наш участковый, – в соседнем доме…

Чем пины хуже алкоголиков?

Вот и ответ на вопрос, куда уходят пины. Да и не только они. По наблюдениям аут-ричи Татьяны, число пьющих ребят стремительно растет. Особенно пьющих пиво и особенно среди подростков. Ведь пиво у нас рекой льется. По данным Министерства образования, наши дети в год тратят на выпивку 78 миллиардов рублей. Для сравнения: годовой бюджет народного образования – 80 миллиардов. Аут-ричи Татьяна возмущается по этому поводу:

– Чем пины-то хуже алкоголиков? Только тем, что умирают раньше, а в остальном – все одинаково. И те, и другие воруют, оргии устраивают, убивают. Пины хоть прячутся, а пьют все кругом прямо на улицах. Про наркоманию кричат, а про водку молчат. Пиво вообще широко рекламируют…

…Рядом с моим домом – три школы. На детской площадке играют малыши и пьют пиво старшеклассники. Время от времени они бегают в киоск за добавкой. Мимо с деловым видом проходят милиционеры. Взрослые, в том числе учителя, тоже наверняка гуляют поблизости. Через два-три года этих школьников надо будет лечить от алкоголизма.

Полагаю, через некоторое время какой-нибудь Фонд Сороса обратит внимание на эту проблему и разработает для нас очередную международную программу. Что-нибудь типа: «Снижение вреда от потребления спиртного». И откроет пункты для выдачи алкоголикам одноразовых стаканчиков, чтоб санитарию соблюдали. А еще лучше – станут выдавать по 100 граммов на опохмел души. С закуской. Народ будет благодарен…

Оценить:
Читайте также
Комментарии

Реклама на сайте