Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Первые сто строк

​Александр Демахин позвал меня на гимназическую конференцию. Пройдет она у него в гимназии в Сергиевом Посаде уже в восемнадцатый раз. Позвал не почетным гостем, а выступить с актовой лекцией о журналистике и журналистах. Я стал готовиться – полез в свои архивы и наткнулся на ксерокопии страниц книги Норы Белофф «No Travel like Russian Travel», что в переводе звучит приблизительно так: «Ни одно путешествие не сравнится с путешествием в Россию». Книга эта вышла в 1979 году в Лондоне. Написала ее известная английская журналистка, автор книг о Тито и Сталине.

Познакомились мы с ней совершенно случайно. Я работал тогда в Запорожье в молодежной газете. В обед мы с коллегой зашли выпить кофе в гостиницу «Интурист» и очутились у стойки бара рядом с милой молоденькой иностранкой. Она оказалась полькой, окончившей Лондонский университет и сопровождавшей английскую журналистку в поездке по Украине. Вскоре и Нора подошла. В редакцию мне надо было возвращаться через дамбу, километра два. Обычно я делал это пешком, не дожидаясь троллейбуса. Нора с Маргаритой, кажется, так звали ее компаньонку, решили прогуляться вместе со мной. Под дамбой протекала красная речка. У нее было другое название, но все звали ее красной, потому что из-за отходов металлургического завода вода в ней была цвета крови. Заговорили про загрязнение, про болезни, про средства на защиту окружающей среды, про жизнь молодого человека, окончившего столичный университет и оказавшегося в индустриальном городе. В конце концов я пригласил их к себе домой на ужин. Жили мы на главной улице Запорожья, напротив местного драматического театра, в просторной квартире старого сталинского дома, которую получил отец моей жены, когда, вернувшись с войны, стал работать на военном радиозаводе заместителем директора. Норе, надо сказать, что она неплохо говорила по-русски, понравилась история про нашего соседа, народного артиста, который после спектакля снял усы и швырнул их за спину, они зацепились за портрет Сталина, на следующий день за артистом пришли. Он отсидел пять лет. Следующим вечером я сводил их еще в молодежный клуб, и они уехали дальше на юг. Перед отъездом я рассказал им про своего университетского преподавателя Виталия Георгиевича Тоичкина, которого я очень любил, и его жену Ярославу Вадимовну Собко, журналистку и переводчицу. Возвращаясь домой через Киев, они позвонили Тоичкину, и он пригласил их в гости…Я много раз звонил Норе. Ответ был один: абонент не отвечает. Я посылал ей открытки и короткие письма. Молчание. Я встретился с ней через тринадцать лет, когда приехал учиться в Оксфорд по программе Рейтер для журналистов. Не составило труда найти ее номер в справочнике. Она пригласила меня в гости. И почти каждые выходные я стал бывать в Лондоне. Никогда ни разу у нее в квартире за все эти годы не раздавался звонок из Советского Союза. Ни одно письмо, ни одна открытка не дошли до нее. В первый мой визит она мне показала ту самую книгу про русское путешествие. У Норы оставался только один экземпляр, и она мне сделала копии страниц, где речь шла обо мне. То путешествие закончилось для них плохо. Кажется, в Киеве органы предложили покинуть им страну в течение двадцати четырех часов, у них реквизировали все пленки, блокноты и записи…И вот теперь, перечитывая эти пожелтевшие странички, я вдруг обнаружил, что в пустом конверте была еще одна, приклеившаяся к внутренней поверхности страничка. Я никогда на нее раньше не обращал внимания, считая, что это просто лист бумаги. Речь там шла о том, что, вернувшись в Лондон, Нора наткнулась на информацию, что Тоичкин был в черных списках из-за того, что в 1965 году выступил на защиту Матвия Шестопала, декана факультета журналистики, которого обвинили в украинском буржуазном национализме. Я никогда об этом не слышал. Вроде бы об этом шла речь в материалах, опубликованных Романом Солчанюком на радио «Свобода». Я попытался найти хотя бы еще один источник этой истории. Да, Роман Солчанюк существует, пишет книги. Одна называется «Украина и Россия: постсоветский переход». В самом деле работал в Мюнхине, на «Свободе». А в Интернете обнаружилось много материалов про легендарного декана. Он выступал против русификации программ и непрофессиональных преподавателей. «За демагогию по национальному вопросу» его исключили из партии и освободили от занимаемой должности. 67 из 125 студентов факультета журналистики подписали письмо, что, если доцента Шестопала уволят, они перестанут учиться. Декана уволили. Интересно, почему Виталий Георгиевич никогда мне не рассказывал о Матвее Михайловиче? Почему никто из преподавателей его не вспоминал?..Я рад, что благодаря Норе Белофф узнал о человеке, который был деканом факультета, на котором я учился. Когда-нибудь я напишу о нем настоящий очерк…