Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Первые сто строк

​На Земле много ученых. Выдающихся, гениальных, совершающих не открытия – прорывы, меняющие наше представление о мире, о человеке, его сущности и возможностях. Но мыслителей, чьи взгляды и идеи одинаково легко ложились бы и на новое направление какой-нибудь квантовой физики, и на структурную лингвистику, почти нет. Они вымирают как класс, как мамонты, которые не перенесли то ли внезапного похолодания, то ли резкого роста охотников – пралюдей. Оставшихся в живых мы не слушаем. Но даже когда слушаем, то почти никогда не слышим, не понимаем, что они хотят сказать. В новом нелинейном оцифрованном мире человеку играющему философия жизни и смерти, добра и зла без надобности. И вечные вопросы типа «Кто мы?», «Зачем мы?» и т. д. ему ни к чему.

Недавно мне посчастливилось послушать французского философа Эдгара Морина. Вначале показалось, ничего особенного: как научиться жить, борясь с самим собою, сталкиваясь с правдой, ошибками и иллюзиями, часто не понимая, что на самом деле правда, а что иллюзия; как научиться видеть, чувствовать целое, всю совокупность; как нам жить, понимая свою безоружность перед неопределенностью будущего. Но чем больше я думал над его простыми вопросами, тем яснее понимал, что беда наша в том, что в большинстве случаев мы имеем дело с проблемами, а не с людьми. Наши стратегии – жесткие, неподвижные, нединамичные конструкции, готовые рассыпаться под вызовами неопределенности, как рассыпаются картонные домишки на Филиппинах или в Индонезии под порывами штормового  ветра.  Стратегия – это искусство, которое состоит в импровизации, меняющейся в зависимости от обстоятельств. Это определение Морина согласуется с другим его афоризмом: «Образование и преподавание – форма искусства, основанная на интуиции». И каждый обладает чем-то, что должно быть развито и служить на благо индивидууму и обществу. Обучение массовое, но образование индивидуальное. Это не новый тезис. По крайней мере для Паси Шелберга. Он пользуется им с тех пор, как лет тридцать назад стал преподавать в школе. И еще он знает, что лучший способ предсказать будущее – это изобрести его. Паси Шелберг – человек известный в образовательном сообществе. Его не надо представлять ни финским коллегам, ни международным. Поработав школьным учителем, поучив студентов, он в девяностых годах прошлого века принял участие в разработке программы изменения системы образования Финляндии. Задача была поставлена правительством именно так: не усовершенствовать, не модернизировать, не улучшить, а кардинально изменить. Как показывают международные сравнительные исследования качества образования, страна с поставленной задачей успешно справилась. Финские школьники при полном отсутствии в  школе стандартизированных тестов показывают самые лучшие результаты в математической, естественно-научной, функциональной грамотности и чтении.  Высокий средний балл характерен для всей выборки – для любой школы и для любого школьника. Кривая почти прямая, с едва заметным оку волнением. Наши результаты  – это предсмертная кардиограмма умирающего от инфаркта: то взлет – то падение, то Джомолунгма – то Марианская  впадина. Но вернусь к Паси, который иногда шутит, что его имя звучит почти как PISA , а это ко многому обязывает. Завершив реформы в родной стране, Паси перебрался в Великобританию, где несколько лет преподавал в колледже, а затем стал работать в Вашингтоне в Мировом банке.  Через пару лет он вернулся в Европу в качестве сотрудника Европейской комиссии.  Он выступал перед парламентариями Англии, Шотландии, Новой Зеландии и два раза перед членами Европарламента в Брюсселе.  Он как-то посчитал, что давал советы, как развивать системы образования, правительствам сорока пяти стран. Паси молод и энергичен. Ему всего лишь 54 года. Он возглавляет Центр международной мобильности и сотрудничества при финском Министерстве образования и культуры, занимающийся интернационализацией финского опыта. К тому же он профессор двух университетов – в Хельсинки и в родном городе Оулу. Два года назад Паси издал книгу «Финские уроки: чему может научиться мир, глядя на образовательные изменения в Финляндии?». Она не только стала бестселлером – ее перевели на 10 языков, – но и принесла автору две премии – национальную образовательную премию в Финляндии и премию Грэйвимеера в университете Луисвилля (США).У Паси есть племянница Вера. За три месяца до окончания школы она позвонила дяде и спросила, что ей нужно сделать, чтобы поступить учиться на преподавателя начальной школы. Дядя посоветовал ей не волноваться, а получше подготовиться к тесту. Он был уверен, что с практическим заданием и собеседованием племянница справится на «отлично». Как и предсказывал дядя, экзамен Вера сдала на «отлично». С практическим заданием тоже справилась легко. Ее попросили показать урок для ребятишек четвертого класса на заданную тему. У Веры трое младших братьев, и она сразу представила, как сделать так, чтобы братья с интересом ее слушали, и придумала то, что с ними не раз делала, превратив урок  в неожиданную захватывающую игру, когда детишки учатся не потому, что им надо учиться, а потому, что им интересно учиться. Никто из родных, в том числе и Паси, не мог себе представить, что она срежется на собеседовании. Трое взрослых людей задавали ей разные вопросы. Но она завалилась на самом простом. Ее спросили: «Почему вы решили поступать именно на этот факультет? Почему не на адвоката, например, идете учиться?» Она так удивилась этому вопросу, что растерялась. Стала говорить что-то про дедушку, который учитель, и про бабушку с мамой, которые тоже учителя, и про дядю профессора, пошутив, что это такой у них семейный бизнес. Шутка экзаменаторам явно не понравилась. Но главная ошибка была впереди. Она ее сделала, когда сказала: «Я пришла сюда потому, что люблю детей». Это не мотив для обучения на учителя начальных классов. Ты должен любить детей, кем бы ты ни был. Такова финская ментальность. Вере отказали. «Что ж, – посочувствовал ей Паси. – С девятью из десяти претендентов на студенческие места на этот факультет случается то же самое». В прошлом году, например, было подано на факультеты начальной школы восемь с половиной тысяч заявлений. Надо сказать, что в Финляндии учителей готовят всего семь вузов.  Поступили семьсот пять. Через пять лет они получат диплом и пойдут в школу. В Финляндии никто не уходит из учительской профессии, которая здесь по сложности сравнима  с юриспруденцией.Шведский психолог Андрес Эриксон  как-то заметил: для того чтобы играть на скрипке, делать операции, чтобы быть профессионалом, нужно десять тысяч часов практики. Почему все ждут, что учитель, придя в школу, тут же превратится в профессионала? Нужно время, чтобы им стать. Заметьте, в Финляндии никто не говорит о талантливых учителях. Единственное требование – стать профессионалом. Вера пошла работать помощником учителя  в частную начальную школу. Через год снова подала документы на тот же факультет. И на собеседовании сказала, что, работая с детьми, она сможет повлиять так на их судьбу, чтобы им как можно реже пришлось в будущем обращаться к адвокату. И хотя в этот раз с ней беседовали совсем другие люди и они ничего не знали про прошлогодний вопрос про адвоката, ее приняли.Паси сказал своей племяннице, когда она поступила: «Почти пятьдесят лет прошло, но я до сих пор помню запах духов, которыми пользовалась моя первая учительница». Вера посмотрела на дядю скептически: «Я духами не пользуюсь, но как начну работать в школе, подумаю, какой запах себе подобрать».  Американка Дайана Равич, один из самых авторитетных аналитиков в мире в области образования, писала, что финские успехи объясняются очевидными вещами: в центре образовательного процесса – школьник, максимальное развитие индивидуальных способностей каждого ребенка, отсутствие тестов, высокая мотивированность учителей, одним словом, система… Недавно Паси Шелберг, выступая на Международном конгрессе «Инновации в образовании» в Дохе, попросил слушателей подумать, что будет, если большую команду финских учителей отправить в какую-нибудь африканскую или азиатскую страну, а из той страны – наоборот, в Финляндию. По крайней мере ни там, ни там первые пять лет практически никаких изменений не произойдет. Система будет стараться перемолоть их. Но ясно одно, профессиональные учителя – неотъемлемый элемент эффективной системы образования. Вера знает, что важнее всего: уметь задавать новые вопросы. И себе, и своим ученикам. И никогда не повторяться. Мы иногда забываем, что себя уже об этом спрашивали, а дети всегда помнят, о чем их уже спрашивали…