Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Первые сто строк

​- Смотри, дедушка, как пионы пляшут.Пионы кружатся под резкими порывами ветра. То совсем припадая к земле, то взлетая вверх.Водосточные трубы кипят. Скрипит черепица. Мы с Серафимом сидим на крыльце. И смотрим, как в театре, на разыгравшуюся драму.

Ветви шумят. «Полные цветов и листьев». – Слышишь, дедушка, как деревья разговаривают?- Слышу, малыш.- А о чем они говорят? – Наверное, о том, как они радуются дождю. Они выкупаются в его струях, будут чистыми и свежими и напьются вдоволь. Деревья ведь тоже испытывают жажду. Особенно когда жарко.    – А как они пьют? У них же нет ротиков.- У них есть корни. Они и впитывают влагу из почвы. Вот почему мы поливаем деревья и цветы.- Дедушка, а еще о чем деревья говорят?- Наверное, жалеют старую ель.- Какую?- Вот ту, видишь? Она вдруг засыхать стала.- А почему она засыхать стала?- На нее жуки-короеды напали, повредили кору, и дерево осталось без кожи, защищающей от болезней и непогоды, и оно заболело.- Давай позовем врача, пусть даст ему лекарство или в больницу заберет.- Я вызывал «врача». Он опрыскал ель, подкормил ее витаминами.- Она уже не болеет?- Надо посмотреть, появятся ли у нее свежие побеги.- А когда они появятся?- Через неделю-вторую.- А это сколько?- Четырнадцать дней.- А это много? – и не ожидая ответа: – А еще о чем говорят деревья?- О том, что лето пролетит, наступит осень и надо будет снова готовиться к зиме.- А как ты знаешь, о чем деревья говорят? У них что, свой язык?- У природы свой собственный язык. Надо вслушиваться, и ты поймешь, о чем говорят деревья и травы, о чем птицы поют и шипят кошки, о чем рыбы молчат.О Поле Домби я не говорю внуку. Ему еще рано читать Диккенса. Поль спрашивал всегда и всех, и малышом, и когда вырос: «О чем говорят морские волны?» Мне кажется, о том же, о чем шумят деревья на ветру. Гроза стала стихать. Ветер умчался отдыхать. Последние капли дождя спелыми яблоками шлепались в лужи на дорожках. Серафим смотрит на прояснившееся небо. «Тучка сохнет», – сообщает радостно. Я жду продолжения. Поэт, больше всего любящий дождь, принимающий любую погоду как благодать, когда-то написал, вернее, выдохнул: «Всё, как стираный передник, туча сохнет и лепечет».Мы идем проверять наши владения. Не сломались ли, не полегли ли под тяжестью дождя и порывами ветра цветы и растения.  Лист ревеня – маленький пруд. От берега к берегу плавает какой-то жук и не может выбраться. Мы подставляем ему листик, и вот он уже полетел, радостно жужжа то ли от счастья, то ли жалуясь на неожиданную купель. Серафим заглядывает в беседку. Замер.  Потом вздох: «Там шмель лежит. Дрыгает лапками. Не может перевернуться. Помоги ему, дедушка». Шмель, видимо, попал в какую-то передрягу. У него надорвано одно крыло. Протягиваю шмелю веточку, он крепко цепляется за нее лапками, машет крыльями, но взлететь не может.   «Шмель устал. Давай положим его в цветок розы. Он попьет нектару, поест пыльцы – подкрепится, отдохнет и полетит домой». – «А где его дом?» – «За высокими горами, за синими морями». – «Там, где принцесса живет?» – «Да, домик шмеля у нее в саду». Потоками воды смыло из-под куста бадана лягушку, сидящую верхом на безголовой черепахе. Серафим несет ее на место. И спрашивает сам себя: «Куда голова делась?» Он спрашивал об этом и вчера, и позавчера, и в первый день своего приезда на дачу. Он ни от кого не ждет ответа. Он его знает. И всякий раз ответ у него разный. «Дракон оторвал ей голову», – решает он на этот раз.В детстве ни одна вещь не похожа на себя. «И вода не вода, и земля не земля». Глиняные крынки – уснувшие гномы. Набухший крыжовник – маленькие ежата.  Брошенные в траве грабли – зубы притаившегося дракона. Подглядывающая в окно полная луна –  улыбающееся лицо волшебника. В детстве видно, «как кровь бежит и как трава растет». Детство – время больших обещаний. Которые никогда не сбываются. Потому что после детства приходит другое время, другие желания, мечты и другие обещания. Взрослые.  Мы редко вспоминаем те свои детские обещания. Мы их забыли  или говорим себе, что забыли. Но все время чувствуем, что что-то должны своему детству.Каждый раз, разговаривая со своими внуками – самое большое мое богатство, – я учусь у них по-иному смотреть на мир. Я с ними возвращаюсь в свое детство, становясь ребенком и оставаясь взрослым. Я вижу себя пятилетним, стоящим в очереди в сельском магазине, мама отправила меня за черными нитками, но пока я шел, привезли свежий хлеб и набежало полно людей. Нитки я купил, бежал радостно домой. Соседский гусак выскочил на улицу и больно ущипнул меня за руку. Я дошел до калитки, сел на лавку и заплакал. Я плакал до тех пор, пока не пошел дождь. Он омыл мне лицо, и я вошел в дом. «Промок? – улыбнулась мне навстречу мама. – Вот теплое молоко, только вскипело. И хлеб горячий из печи. Поешь».Стало спокойно и тепло. А за окнами бушевала гроза. И о чем-то перекрикивались яблони и вишни. О чем они говорили?