Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Первые сто строк

​Я возвращался домой по старому Арбату. Фонари только зажглись. Впервые заметил, что горят они тускло. На многих не хватает лампочек. Немало разбитых плафонов. Густой снег скрадывал дома. Казалось, что Наталья Николаевна с Александром Сергеевичем, сойдя с постамента, медленно плывут над заснеженной мостовой.

В витрине сувенирного магазина, когда-то там был овощной и все арбатские старушки ходили за покупками именно сюда, теперь стоит зазывала из Камеруна и на десятках языков мира приглашает туристов заглянуть, гарантируя самые выгодные цены, блестит серебро, переливаются яшмовые бусы, светится янтарь.Соседний магазин тоже сувенирный. Там продают расписные платки, сарафаны, палехские шкатулки, кукол. Приглашает в магазин женщина в кокошнике и роскошном сарафане, надетом на теплое стеганое пальто. Она из Ярославля. С камерунцем у них жесткая конкуренция. Магазины принадлежат разным владельцам. Вход в подъезд моего дома находится как раз между двумя этими магазинами. Мы здороваемся с ними. Иногда перебрасываемся парой слов. Они ревностно следят, с кем я заговорю первым. Все зависит от того, куда я поверну, выходя из дома: налево или направо.Женщина до приезда в Москву работала в детском саду, но подросли дети, пошли учиться, надо было хоть как-то их прокормить, пока дипломы не получат, и она стала привозить в столицу на продажу деревянные игрушки, которые делал соседский умелец. Зашла однажды в этот арбатский магазин и так красиво уговаривала хозяина купить у нее поделки, что он предложил ей стать зазывалой, назвав ее должность промоутером. Она согласилась, теперь снимает комнатушку в Бибирево и говорит, что зарабатывает в десять раз больше, чем получала в детском саду.Камерунец – дипломированный инженер, окончил университет дружбы народов, на родину возвращаться не стал, говорит, что живет в Москве законно и мечтает о своем бизнесе, кроме магазина подрабатывает еще и танцами в ночном клубе. Сегодня их не было видно на улице. Арбат пуст, ни одного туриста, только случайные прохожие…В маленькой нише, ведущей к двери нашего подъезда, стояла, защищенная от снега, сухонькая старушка. В ветхом, но чистом пальтишке с лисьим воротником, на голове тонкий пуховый платок – «паутинка», сверху немыслимая шляпка, я такие видел только в музее. В руках она держала пачку газет. «Купите газет», – сказала она мягким грудным голосом молодой женщины. Голос никак не вязался с ее тщедушной фигуркой. «Что за газеты?» – «Уже история». – «Давайте в подъезд зайдем, я посмотрю». В подъезде было светло и тепло. Пахло свежезаваренным чаем и антоновкой. Наша дежурная, смотря очередную серию российской мелодрамы на бразильский манер, чаевничала. Газеты у старушки и в самом деле были старые – еще советские, несколько номеров «Советской культуры», «Московских новостей», «Известий» и «Огонька», когда редактором был Виталий Коротич. «Давайте я все возьму. Сам почитаю, вспомню прошлое, своим студентам покажу. Сколько?» – «Пять рублей за экземпляр. Если дорого, можно по три». «Давайте я возьму по двадцать, они же почти раритетные». Мы посчитали, выходило четыреста рублей. «А почему вы их продаете?» Старушка так на меня посмотрела, что я устыдился своего вопроса, почувствовав, что чего-то очень важного не понимаю в этой жизни, что живу не так, как стоит жить… «До пенсии надо как-то дотянуть. Я хоть и ем, как воробышек, но и этой еды надо купить. А попрошайничать я не могу. Лучше умру». Я не знал, что сказать. «Зачем вы сохранили эти газеты?» – «Там опубликовано то, что меня интересовало в предыдущей жизни». – «Может быть, вы принесете мне все, что у вас осталось? Я куплю». «Молодой человек, – произнесла она вдруг стальным голосом, – не надо меня жалеть. Спасибо, что купили. Надеюсь, они вам пригодятся». И она ушла. Я не стал ее звать на чашку чая. Я знал: она откажется. Дежурная смотрела на меня неодобрительно. Опыт работы в колонии давал о себе знать.Я поднялся на свой этаж. Жены еще не было. Не раздеваясь, присел в прихожей, стал просматривать купленные газеты, пытаясь найти то, что интересовало старушку. Во всех изданиях было только одно общее – статьи о балете… Попив чаю, включил Интернет и обнаружил сообщение, это было как раз накануне Восьмого марта, что президентская жена после выборов отдыхает в итальянской Монтекатине-Терма, сняв для себя и тридцати телохранителей весь отель – 160 номеров……Я не люблю Генри Мура. Но одна скульптура (из музея Хиршхорна в Вашингтоне) просто потрясла меня. Босоногая чета в простой одежде сидит на примитивной скамье. «Король и королева» – так называется эта скульптура…