Петр ПОЛОЖЕВЕЦ: Первые НЕ сто строк

​Последовательность была жесткой и определенной. Как стрела опытного охотника. Вначале я прочитал эссе Борхеса. Про писателя Герберта Куэйна, который родился в ирландском поселке Роскоммон и написал четыре удивительные книги.

В первом романе «Бог лабиринта» в самом начале описывается загадочное убийство,  затем идет неторопливое его обсуждение, в конце дается решение. А уже после того как все стало на свои места, появляется фраза, дающая понять, что решение ошибочно  и путь к этой ошибке лежит в середине расследования. Читатель возвращается к этому месту, перечитывает все заново и находит другое решение – правильное. Как пишет Борхес, читатель этой удивительной книги оказывается более проницательным, чем детектив.Второй роман «Апрель март», третья  (и единственная) часть  которого была опубликована в 1936 году, состоит из тридцати глав. В первой двое неизвестных разговаривают на перроне. Во второй  рассказывается про события, которые произошли  до встречи двух героев на вокзале. Третья дает второй вариант того, что описывалось в первой. В четвертой – третий вариант возможных событий  первой.  Каждый из трех вариантов разветвляется еще на три абсолютно разных кануна. В общем, роман состоит из трех длинных глав по три новеллы в каждой. Первая глава – общая для всех. Вопрос: как читать это произведение? Главу за главой? Новеллу за новеллой? Или надо искать какой-то определенный порядок, зашифрованный на страницах первой или последней главы? Или лучше выстроить свой порядок? А может, и не надо искать никакого решения? Может быть, «Апрель март»   был первым опытом построения бесконечного романа,   состоящего из бесконечно разветвляющихся историй…«Тайное зеркало» было третьим произведением Куэйна – героическая комедия в двух актах. Персонажи первого акта появляются во втором под другими именами. Это уже совсем другие люди. Драматург из первого акта оказывается коммивояжером, и именно он автор первого акта. Сюжеты обоих актов параллельны, нет никаких пересечений.  Как параллельные миры, в каждом из которых мы можем существовать, не зная ничего о своих двойниках.Самая загадочная книга Куэйна, считает Борхес, – «Утверждения». В ней восемь рассказов. В каждом намечен хороший сюжет, который автор намеренно испортил. Читатель разовьет этот сюжет сам, допишет рассказ. Ибо задолго до Умберто Эко, создавшего теорию идеального читателя, Куэйн утверждал, что нет такого европейца, который не был бы писателем, потенциальным или действительным, и что величайшее счастье, которое может доставить литература, заключается в возможности изобретать. Кстати, Борхес признается, что из рассказа Куэйна «Вчерашняя роза» он взял сюжет для своего рассказа «В кругу развалин».Я бросился искать книги Куэйна. На русском языке их не оказалось. На английском тоже. Есть книга «Бог лабиринта», последняя часть трилогии Колина Уилсона.  Нет романа  «Апрель март».  Есть Элинор Блейк, американская исполнительница в стиле инди-поп, взявшая еще девочкой себе такой псевдоним. Нет пьесы «Тайное зеркало». Есть альбом группы «Rainbowdragoneyes». И нет рассказа «Вчерашняя роза». Есть  роман, который написал умерший  в Италии в 1907 году американец Франсис Марион Кроуфорд, о том, как в  одну женщину влюбляются двое друзей. Один устраняется. Оставшийся оказывается не лучшим. Куэйна никогда не существовало. По крайней мере в нашем мире. Зачем его выдумал Борхес? Чтобы еще раз сказать: читатель сам решает, что для него имеет смысл, что решающий момент не переливание предустановленного содержимого в пустого читателя, а ситуация порождения смысла, что читатель читает на своем, а не требующем перевода или истолкования чужом языке посвященных.  Потом был Амстердам. Мы грелись на гранитном парапете канала Херенграхт, свесив ноги. Ленивая вода лизала подошвы ботинок. На противоположной стороне канала нежилась на солнце старая баржа «Анна-Луиза». На корме спали две красно-зеленые утки, спрятав клювы под крыло. А между ними, мотая головами в разные стороны,  сидели четверо утят. На палубу вышла женщина в широком полотняном платье до пят с корзиной в руках. Вылитая Ванесса Редгрейв в «Письмах  к  Джульетте». Достала охапку тюльпанов и стала аккуратно подрезать стебли. Тюльпаны были бледно-зелеными, как первая листва. Она ставила их один за другим в большую стеклянную банку, у нас в таких маринуют на зиму помидоры и огурцы, время от времени поглядывая на безоблачное небо. «Ты украинец, говорят?» – «Да, настоящий, притом с Западной Украины». – «Я тоже украинка, хотя и родилась в Таллине». – «А как туда занесло твоих родителей?» – «Это просто мистическая история! Ты не поверишь…» – местная Ванесса Редгрейв посмотрела в нашу сторону, помахала нам рукой и  ушла в каюту своего дома на воде….Полина жила в маленьком городке под Львовом – Самборе. За неделю до выпускного вечера встретила на улице цыганку. Та привязалась: «Дай погадаю». – «Погадай!» Цыганка посмотрела на ладонь, закрыла глаза, пошептала что-то и произнесла: «Встретишь на мосту лысого, старше себя, увезет он тебя. Любить будет, но счастья у вас не будет». Полина посмеялась, отдала ей рубль и пошла дальше. Через неделю рано утром побежала через мост за пионами к тетке Кристине. У нее самые лучшие в городке пионы росли. Идет ей навстречу лысый взрослый парень. Косая сажень в плечах.  Руки, как бугристые колоды. Окаменела. Он ей: «Что остановилась, красавица? Беги-беги! Вечером встретимся». Она повернулась, а его и след простыл. «Сплю, что ли, наяву?» – подумала. Потом букет составляла, платье примеряла, волосы укладывала, речь свою репетировала и про незнакомца как-то забыла. Пошла в школу пораньше, предупредив маму, чтобы та не опаздывала к началу праздника. Ольгу Сергеевну на крыльце встретила классная руководительница: «А Полина-то где?» «Как где? В школу давно пошла». – «Нет ее здесь. Видимо, не дошла».  Через девять месяцев пришла телеграмма: «Срочно приезжайте в Таллин. Полина серьезно больна». Ольга Сергеевна поехала. На вокзале ее встретил лысый взрослый парень: «У вас внучка. С Полинкой все нормально». Ольга Сергеевна его чуть не убила…- Это родилась я. Мой отец был тоже родом из Самбора. Он был старше мамы на 11 лет. Работал в Таллине на заводе. Приехал в отпуск. Увидел маму случайно на улице, в тот раз она его не заметила. Она ему понравилась, говорил, что влюбился сразу. А вторая встреча произошла на том самом мосту. Вечером он дождался маму перед школой и сказал:  «Не поедешь со мной, убью твою мать» – и показал острый нож. В тот же вечер они уехали. Мама без ничего. Моя бабушка Ольга Сергеевна чуть с ума не сошла за эти девять месяцев… Вроде бы и искали маму, но не нашли, пока сама не объявилась.  Почему она не писала бабушке? Отец запретил. Они прожили вместе десять лет, он выпивал, ревновал, руки распускал, и мама от него ушла…Утки спрыгнули в воду одна за другой. Будто по команде. Воздух стал фиолетовым. От воды потянуло прохладой.- Когда я думаю о любви отца, вспоминаю слова Данте. Они лучше всего подходят: «Когда любовь предстала предо мной такой, что страшно вспомнить мне об этом…»Вернувшись домой, в один из дождливых дней я ехал по Садовому кольцу на работу. Утренняя толкучка уже схлынула.  Троллейбус почти пустой. Впереди меня сидела пожилая пара. Впрочем, я скоро понял, что они просто попутчики. Лет семидесяти старик в чистом, но потертом костюме, при галстуке. И женщина, его ровесница. Седые волосы затянуты в тугой узел на затылке. Говорили они громко. Старые люди вообще громко разговаривают, как и дети. Не потому что они глухие. Их часто не слышат окружающие. Вот им и хочется докричаться.  А потом это становится привычкой.  Говорили они про то, что такая погода не к добру. Где это видано, чтобы в апреле сирень цвела? Или пчелы из ульев вылетели? Старик вздохнул: «Детям кажется, что мы старые. А старые, значит, лишние. Но мы совсем не старые. Старость – это иллюзия молодых. Пока ты ощущаешь время, ты не стареешь». – «Хорошо сказано. Но вряд ли это наши дети понимают. Они живут, радуются, верят, что научились управлять временем. Есть деньги, значит, все подвластно: и пространство, и время, и любовь. Но деньги – это насилие». Девушка, стоящая рядом, ухмыльнулась.  – Мне сын сказал: выброси все книги. Зачем они нужны? Ты их все равно раз уже прочитал. Второй раз вряд ли успеешь. Только место занимают.- Так и сказал: второй раз вряд ли успеешь? Ни стыда ни совести. Вы же его отец.- Невестка вначале вызвала оценщика. Он посмотрел и заявил, что библиотека не представляет никакой ценности: ни древних книг, ни первоизданий, вот она и разозлилась. А я ведь сколько макулатуры сдал за эти книги!- И что вы будете теперь делать?- Вот еду в библиотеку. Может, возьмут. А если нет, то дам объявление. Остались же, наверное, еще люди, читающие бумажные книги…- Я хотела сказать вам что-то очень важное и забыла. Пытаюсь вспомнить и никак не нащупаю.  Ну вот вспомнила, – в  голосе восторг от маленькой, но такой важной победы. – Я утром прочитала, что для скульптора важнее форма черепа, чем его содержание.- Блестящая мысль. По-моему, все нынче оценивается по форме, а не по содержанию. Не умеем искать смыслы.- Ой, простите, я потревожу вас,  выхожу на следующей. Мне в поликлинику. Рада была с вами познакомиться. – И я. В тот же день вечером. Возвращаюсь с работы. На пешеходном переходе толпа. Красный горит уже вечность. Задние напирают на передних. Кто-то не выдерживает, врывается в поток между машинами. К счастью, они движутся медленно – тут сужение дороги. Водители немилосердно сигналят. У женщины, стоящей на передней линии, лопнул пакет. Апельсины вприпрыжку ускакали на проезжую часть. Машины превращают их в оранжевые блины. Женщина растерянно смотрит на прохудившийся пакет, потом сминает его и кладет в сумку. Загорается зеленый. Толпа стремительно срывается с места. Посреди дороги на зебре стоит не успевшая проехать машина.   Она как порог на реке. Людской поток омывает ее с двух сторон. Вдруг на капот машины бросается коротко стриженная женщина. В серых маскировочных брюках, легкой куртке, рюкзак за плечами. Лежит, раскинув руки, подняв лицо, в упор смотрит сквозь стекло на водителя. Кажется, хочет спросить: «Какого черта  выехал на переход?», но молчит. Мужичок лет сорока, лысый, в кожаной куртке, проходя мимо, громко спрашивает: «Что раскорячилась, как коза? Не успел он проехать, не успел». Женщина смотрит зло на мужика. Говорит с жутким акцентом: «Зеленая, должен не ехать». Мужик в ответ: «Ты себе там, в Европах, указывай, как ездить. А тут сами разберемся». Женщина поднимается с капота: «Fuck you!» Мужик: «Да пошла ты в п…» Обменялись комплиментами.  Поровну каждому. Никто не остался в обиде. Загорается красный. Пешеходы еще на проезжей части. Водители снова сигналят.  В переходе у дома продают почти черные пионы. «Сколько их тут у вас осталось?» – «Пятнадцать». – «Давайте все». – «Завернуть?» – «Не надо».  – «А белые я вам так отдам, в подарок. Уже сумерки. Все, кто хотел сегодня купить цветы,  уже купили».  Вначале мы хотели их поставить в две разные вазы. Жена предложила: «Давай смешаем». Получился удивительный букет – на полкомнаты.  Черно-белый. Бело-черный. К утру черные пионы почти полностью осыпались. Жена не сказала мне, чтобы не расстраивать, что срезанные черные пионы, раскрывшись, почти тут же осыпаются, зато в бутонах стоят долго….Или последовательность событий, о которой я вам рассказал, была совсем иной? И сами события были другими? Существуют ли в самом деле бесчисленные временные ряды, головокружительная сеть расходящихся, сходящихся и параллельных времен? Сближающихся, ветвящихся, перекрещивающихся или никогда не соприкасающихся?  Борхес утверждает, что время, вечно разветвляясь, ведет к неисчислимым вариантам будущего.В одном из них живу я. И все те люди, о которых я пишу.