Первые сто строк. Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, Главный редактор «УГ»

Моя невестка задержалась на игровой площадке с детьми до темноты. Вдруг Святослав спохватился: «Пора домой, а то Петя боится темноты». Помолчал немного и добавил: «Но я же рядом, если что-то случится, то я ему помогу, я его защищу». Ему так эта мысль понравилась, что пока они шли домой, он выстроил целую пирамиду семейных отношений. Выглядела она примерно так. «А если меня кто-то обидит, я приду к маме, и она меня защитит. Если маме потребуется защита и помощь, то ей папа поможет. А если на папу кто-то нападет, то он пойдет за помощью к бабушке Гале. А бабушка Галя попросит дедушку Петю защитить ее». Невестка ждала продолжения. Но Святослав молчал. Для него история закончилась. И тогда Валентина спросила: «А если дедушку Петю кто-то обидит, кто ему поможет?» Святослав ответил не задумываясь: «А ему не нужна помощь. Он никого не боится. Он сильный. Он с любыми врагами справится. Он как солдат. У него даже военные штаны есть».

Она мне рассказала эту историю, и я вспомнил, как месяца два назад Святослав очень серьезно заинтересовался моими джинсами, сделанными в военном стиле, из маскировочной ткани. Он долго смотрел на меня, а потом спросил: «Дедушка Петя, а откуда у тебя эти солдатские штаны?» Я пошутил: «Остались с тех пор, когда я в армии служил…» Вот как аукнулась моя шутка.

То ли возраст такой, то ли мы чего-то недосмотрели, но Святославу надо сейчас во всех играх крушить врагов налево и направо, сражаться с пиратами, недобрыми волшебниками и злым волком. Про бедного злого волка особая история. Ему, герою «Ну, погоди!», изготовленному довольно недурно где-то на китайской фабрике, достается больше всего. За то, что хотел Петю унести в темные леса, за высокие горы, быстрые реки; за то, что на бабушку Галю напал, когда она возвращалась с рынка; за то, что съел маленьких козлят; за то, что на даче ночью белок и ежей пугал. Последний раз, когда бедного волка убили за все его грехи, я сказал Святославу: «Представь, что серый волк превратился в меня, и вот что он тебе говорит: «Ты убил меня, но у меня в логове осталось пятеро маленьких волчат. Они еще даже охотиться не умеют. Кто их накормит, напоит, уму-разуму научит? Они ведь умрут с голоду. Некому о них теперь позаботиться», – и, пригорюнившись, я сел в кресло. Мне показалось, что Святославу стало жалко маленьких волчат и он ищет выход из сложившейся ситуации. «А знаешь, – сказал он вдруг радостно, – о них позаботится волчица, она их выкормит, вырастит. И я не буду ее убивать». И дальше он сказал фразу, от которой я чуть не свалился с кресла на пол: «Женщины не такие злые и жестокие». Потом его сознание резко переключилось на Бабу-ягу. Раз в неделю я играю эту роль. Повязываю цветастый платок жены так, чтобы только мой длинный нос торчал, беру швабру вместо метлы, совок, плетеную корзину для добычи и, полусогнувшись, крадучись, пробираюсь в гостиную, где Святослав с Петром ждут незваную гостью. Что тут начинается! Петр кричит: «Караул! Я боюсь!» Слава отвечает ему заводясь: «Не бойся, я не дам ей ничем у нас поживиться! Мы ее прогоним!» Включается крупнокалиберная артиллерия: собранные заранее все диванные подушки. И бедной Бабе-яге приходится убираться восвояси. Но в последний раз игра изменилась. Сын заехал к нам за детьми пораньше и стал свидетелем, как Баба-яга безуспешно пытается чем-то поживиться, он замешкался, и она потащила его в коридор. Дети, которые обычно сражались со мной на расстоянии, тут кинулись спасать своего отца. Даже Петя, вечно твердивший «Я боюсь!», уцепился мне в ногу и кричал: «Отпусти!» Пришлось отпустить. Еще ни разу эта забава не приносила им такой радости, как в тот день. Но закончился он слезами. Пока мы пили чай на кухне, дети, собрав игрушки и натанцевавшись под задорные белорусские песни Анжелики Агурбаш, стали гонять по квартире котов. Обычно они этого не делают, погладят и все. Жена им раз сказала: «Оставьте их в покое!», второй. Не помогло. И тогда она усадила Святослава на стул в пустой комнате и попросила в одиночестве подумать над своим поведением. Петр в это время смывал в ванной комнате индейские узоры с лица. Когда пришло время уезжать домой, он сказал, что больше к нам не придет, потому что здесь его укусила большая змея. Жена спросила: «Ты на меня обиделся? Но ведь я только хотела, чтобы ты понял: Тима и Томас не станут вас любить, если вы будете к ним так относиться». На что Слава ответил: «Нет, я не обиделся на тебя. Я приду к вам в следующий раз тоже. Мне очень у вас нравится. Но я куплю тебе большие синие зубы, чтобы ты кусалась, но не до смерти. А папе я подарю много денег, чтобы он меньше работал и больше был с нами. Маме – красивую юбку. Дедушке – корону. А теперь – пока». И он устремился к двери, где его уже ждал давно собранный и притихший Петр. Входная дверь у нас тяжелая, и я открыл ее. Святослав в плач. «Я тебя нечаянно ударил?» – «Нет, я сам хотел открыть!» – «Ну давай, я закрою, и ты откроешь». «Как ты не понимаешь, дедушка? – посмотрел он на меня укоризненно. – Настроение уже не то» – «Как его можно исправить?» – «Чем-нибудь сладким на дорожку, только я сам выберу». «И я!» – кричит Петр. Я приношу вазу с конфетами, и они долго выбирают, каждый только по одной, останавливаясь наконец на «Гусиных лапках»…

…Как бы я ни уставал за неделю, какие бы проблемы на меня ни сваливались, сколько бы непрочитанных документов я ни приносил домой на выходные, я никогда не променяю воскресенье со своими внуками на что-нибудь другое. Они учат меня тому, что я уже забыл или чего вообще не знал. И знаете, я становлюсь благодаря им моложе, добрее и, как ни странно, ответственнее…