Первые сто строк. Петр ПОЛОЖЕВЕЦ, Главный редактор «УГ»

История, которую я вам рассказываю, началась давно. Ей было шестнадцать, когда она попала в аварию. На левой брови остался шрам. Теперь она смотрит на всех чуть удивленно. Учиться дальше она не пошла. Голова все время болела. И в ушах шумело так, что казалось, вот-вот начнется буря. Отец был недоволен, что она нигде не учится и не работает. Отца она боялась. Он был жестким и суровым. Уволившись из армии и не найдя работы, стал дома устраивать разборки из-за мелочей. То суп пересолен, то пельмени недоварены. Она была средней в семье. К тому же дочкой. Может, поэтому ей доставалось поменьше. А старшему и младшему братьям перепадало по полной. Если что было не так, отец загонял их в душ и обливал холодной водой, чтобы закалялись. Он не попрекал ее куском хлеба, но всегда косо смотрел, как она ест и во что одевается. И однажды просто так, ни с того ни с сего, она собрала свои вещи в небольшую сумку и ушла из дома. Навсегда.

Что она делала? Устроилась в какой-то ночной клуб уборщицей. Ее заметил режиссер. Совсем как в голливудском кино. Попросил станцевать что-то. Она попробовала. Ему понравилось. И ее взяли в группу разогрева. Она заводила публику перед основным выступлением. Жизнь крутилась вокруг маленькой комнатушки в коммуналке и клуба. Вместе с ней жили две ее подружки. Одна работала костюмершей в том же клубе. Высоченная, под два метра, худющая, вечно сутулившаяся, другая была настоящей моделью. Гордо несла она свою голову сквозь толпу, не обращая ни на кого внимания. Мужики млели, видя ее. Три года пролетели как один день. Как-то придя в клуб пораньше, она стала листать газету с гороскопами. И прочитала, что в этом году познакомится с шикарным блондином, который хоть и будет старше ее, но станет спутником на всю жизнь. Она накрасилась и вышла на сцену. Клуб был забит до отказа. Танцевала как всегда, выкладываясь по-настоящему, не видя зала, не различая лиц. Это потом, когда она спустится в зал за чаевыми, у нее будет совсем другое выражение лица. Она пойдет между столиками, присаживаясь на колени клиентам, поглаживая их по щекам, а они, разомлев, будут запихивать ей в сапоги зеленые бумажки, стараясь как можно дольше не отпускать ее от себя. Но получив чаевые, она мягко вставала и шла к следующему столику, и все повторялось, как в том знаменитом стихотворении Блока про «ночь, улицу, фонарь, аптеку, бессмысленный и лунный свет». Она не запоминала стихи, она их не любила, но однажды услышала, как читает это стихотворение по радио Алла Демидова. Потом зашла в библиотеку, нашла его, переписала и выучила наизусть. Оно постоянно, к месту и не к месту, всплывало в памяти. Закончив обход, возвращалась в гримерку. Перед дверью стоял парень, который несколько дней назад отвалил ей такие чаевые, которые она за неделю не собирала. Он грубо сжал ее и сказал: «Я жду тебя в машине». Она была танцовщицей. Она ни с кем из клиентов клуба ни разу не переспала. Ни просто так, ни за деньги. Она не была проституткой. И парень это знал. Она попыталась вырваться. Он больно сжал ей руки. От боли покатились слезы. Она закусила губу и тут же вскрикнула от боли. Вдруг что-то резко мелькнуло в воздухе, и парень, державший ее, как-то сразу обмяк и сполз на пол. Перед ней стоял крепко сбитый блондин. Он взял ее на руки и понес на улицу. Посадил в машину. Не переодетую. Она не спрашивала, куда они едут. Ей казалось, что это сон и она вот-вот проснется. Сон длился десять лет. Столько они прожили вместе. Последние три года в браке в Финляндии. Разве я не сказал вам, что он был финном? Да, он был финном и работал по контракту в Новгороде. За семь лет жизни с ним она хорошо выучила язык, и когда они приехали в Хельсинки, легко нашла работу. Она работала гардеробщицей, официанткой, кассиршей. Но однажды, вернувшись домой и увидев горы немытой посуды, неметеный пол, разбросанные по всему дому носки, она зашла в интернет, нашла школу гостиничных менеджеров и стала учиться. Сегодня ей вручили диплом, и вот сидит она в кафе на Эспланаде, смотрит на проходящих мимо людей, и ей хочется, вернувшись домой, собрать небольшую дорожную сумку, как когда-то в Новгороде, и поехать хотя бы на три дня в деревянный домик на севере, где можно покататься на лыжах, а вечером у жарко пылающего камина выпить горячего пунша. Или лучше полететь на Сицилию, где еще не жарко, но уже и не холодно, и где цветут глицинии и пахнет горячим кофе и оливковым маслом. Она закрывает глаза и видит, как высоко в небе парит краснокрылый сокол. Нет, это уже не Сицилия. Это вчерашняя опера. Никогда раньше она не была в оперном театре. Ее блондин никогда оперой не интересовался. Как красиво звучал квартет в финале, как сливались голоса, превращаясь в бесконечную галактику, мерцающую над сценой.

…Она допивает свой кофе. И уходит. Последний поезд метро вот-вот уйдет. Она боится на него опоздать, и в то же время ей страшно хочется все-таки опоздать. Она не знает, где будет ночевать, если поезд уйдет без нее. Черное, тоскливое, затягивающее одиночество. Долгой и счастливой жизни вместе, до последнего вздоха, не получилось. Она думает: не стоит верить гороскопам. Подходит поезд…