Первые сто строк

“Никогда не вычеркнуть из памяти одно воспоминание. Поезд мчал из Германии бойцов Первого Украинского фронта на Парад Победы. Но как только пересек эшелон нашу границу, кто-то дернул стоп-кран. Состав встал посреди необьятного поля. Все высыпали из вагонов. Бойцы ринулись на… землю, раскинув руки. Обнимали ее, целовали, плакали…”

На груди фронтовика, поведавшего мне эту историю из сорок пятого, сияли две Звезды Героя, но он, рассказывая об этой непредвиденной остановке, едва сдерживал слезы.

Нужны ли здесь обьяснения? Какой солдат способен вот так выразить свои чувства, любовь и нежность к своей Родине? Только защитник Отечества, солдат-освободитель, совершивший подвиг, какого не знала история.

Сколько еще эшелонов пересекло так нашу границу после мая сорок пятого? Вряд ли у них есть счет.

И мирной наша жизнь только казалась. Иначе откуда недавняя февральская дата – память о наших воинах-афганцах? А другие такие же вехи – вводов и выводов наших войск? Их становится все больше.

Бывая в конце восьмидесятых в Праге, часто ловил на себе взгляд досады своих очень добрых друзей. Однажды мне пояснили: ты не обижайся на нас – в сорок пятом ваши воины были освободителями, а потом… кем они пришли к нам в шестьдесят восьмом?

А мы-то всегда твердили о своем долге интернациональном. Об отражении похода с Запада. Потом в Чехословакии приняли от нас извинения. Теперь мы и вовсе чужие в Европе. А дома? Горячих точек не убавляется.

Сейчас, слушая дебаты о военной реформе в Госдуме, споры оппонентов на эту тему за кремлевскими стенами, горячие дискуссии политиков о продвижении НАТО на восток, никак не могу нащупать главное в нашей военной доктрине – кто же он все-таки такой, нынешний защитник Родины? Раньше хотя и звенел весьма странный лозунг “Народ и армия – едины”, но служба была для многих парней школой жизни. А ныне? Моряк-дистрофик с тихоокеанских островов, первогодка, забитый дедовщиной, лихой контрактник в беспределах чеченской кампании? Или голодный интеллектуал за приборной доской ракетного комплекса или сверхзвукового истребителя? Все они – граждане страны, государства. А каково их лицо, защитниками какой идеи они должны быть? Мой дед бился с немцами в первую мировую. Отец – в Великую Отечественную. Я носил погоны срочной, но в человека, слава Богу, стрельнуть не довелось. У других случалось иначе. Часто думаю, а будь я на месте наших солдат в Афгане, в Вильнюсе в январе девяносто первого, или в Тбилиси, или потом в Чечне… Что бы делал я, как поступил? Приказ, может быть, и пришлось бы выполнить, а значит, и долг перед Родиной?

А почему тогда генерал Рохлин отказался от звания Героя России за чеченскую войну? Потому что он честнее других? А может быть, потому, что приказ-то он выполнил, а вот долг не исполнил, уложив и своих солдат, и мирных сограждан в этой страшной войне.

Кто же он тогда, защитник Отечества, ратный сын России? Сейчас в школе появились уроки, где учат навыкам выживания, где доблесть и честь подменяются сноровкой и силой. Это, бесспорно, важно, без этого мужчина – не воин. Но главное ведь другое. Честь, долг, Родина. Но как о них скажешь подросткам, если само государство пренебрегает этими понятиями. Учителя, врачи, военные… Более непрестижные профессии в наше время придумать невозможно. Досадно, грустно писать об этом в последнюю неделю февраля, когда отмечается День защитника Отечества. Я знаю, среди ветеранов и их сегодняшних преемников, среди тех, кто не утратил тягу к романтике ратного труда, много людей, понимающих разницу в словах – приказ и долг.

В парке у метро “Проспект Вернадского” на главной аллее не так давно появился обелиск из черного камня. Словно колючий осколок войны, вонзившийся в мирную землю. Говорят, что поставить его была идея и воля афганца, воина-инвалида. Но я не перестаю удивляться не памятнику – как и неубывающей скорби, их сейчас в достатке на российских просторах, а надписи на граните:

За то, чтоб кто-то нес в руках цветы,

В своих руках мы держим автоматы.

Не для войны рождаются солдаты,

А для того, чтоб не было войны.

Честь имею! С праздником, защитники Отечества!

Юрий КОВЕШНИКОВ

Письмо номера

Я завидую осужденным: их кормят

Здравствуйте, дорогая редакция! Мне всего пятнадцать лет, а может, уже пятнадцать лет: сколько всего насмотрелась и так устала жить от безысходности и несправедливости, что жить уже не хочется.

Уже восемь месяцев моя мама, преподаватель профтехучилища, не получает зарплату. У вас в редакции есть хоть один такой человек, который безо всяких дополнительных средств к существованию смог бы прожить без единого рубля столь долгий срок, не имея ни богатых родственников, ни друзей, у которых можно было бы занять денег: ведь все друзья – такие же обездоленные? Нет? Слабо попробовать?

Конечно, к вам у меня нет претензий: это не вы задерживаете зарплату, это не вы жиреете за наш счет. Но вы можете многое. Вы можете напечатать мое письмо и открыть дискуссию: как с наименьшими потерями выйти из создавшегося положения? Что варить: старые отцовские ремни? Отслужившие свое детские ботинки? Что продать: допотопное пальто? Старомодное платье? Квартиру? Жить на улице? Где взять денег на самое необходимое: не на кино, не на шмотки – на еду. Как не умереть с голоду?

Мужу маминой подруги расчет при увольнении выдали водкой – по ценам выше рыночных. Видели бы вы, как плакала эта женщина, уговаривая своих коллег-учителей купить у нее водку хотя бы за полцены, а еще лучше – обменять на муку, сахар, картошку! За 8 месяцев она забыла вид денег и, униженная и оскорбленная, побирается в буквальном смысле слова.

Нам, ученикам, больно смотреть на худые, бледные, изможденные лица своих учителей. Нам стыдно за их внешний вид: многие из них ходят в залатанной обуви, донашивают давно вышедшие из моды, обветшавшие вещи. Нам обидно за них: ведь почти все они – люди с большим педагогическим стажем, с громадным опытом, с высокими разрядами. Неужели они за свой многолетний труд добились единственного права – умереть в нищете и голоде?

Когда я была маленькая, мы ходили на демонстрацию, и я по наущению мамы громко кричала “Ура!” людям, стоящим на трибунах, а в их лице – партии, правительству. Я была счастлива: у меня было все. Может быть, тогда я не понимала, что не было у меня политических прав и свобод, а вот теперь они есть. Но не слишком ли велика цена за них – ЖИЗНЬ?! Да, я могу писать о плохой жизни, выступать, кричать, возмущаться, но не могу жить. У меня отняли мое основное право – право на жизнь. Зачем же мертвецу все остальные права? А ведь меня медленно убивает государство, нарушая основную христианскую заповедь – “Не убий”. И никто не несет за это ответственности!

Я уж не говорю о “достойном уровне жизни”. Я ни в чем не провинилась, а меня морят голодом. Мы не в концлагере, а бесплатно работаем. Кстати, даже в концлагере узникам за работу хоть бурды, но давали, а нам – ни крошки. Я завидую осужденным: их кормят. А как жить мне? Пойти воровать? Авось не поймают, а на жизнь хоть что-то будет. Воруют же правители. А если поймают и осудят (ведь не судят только тех, кто ворует миллиардами), буду сыта и маме будет легче. Ведь у нее одна проблема: чем накормить дочь?

В какой стране, в каком уголке Земли есть еще такое право: за труд – не платить! Не это ли нарушение прав человека? Не это ли геноцид? Ведь только осознанно можно так делать, сознательно уничтожать народ, детей. И все это под хрустальный перезвон фужеров на пышных торжествах и презентациях веселящейся за наш счет элиты. Это из нашего кармана оплачивают проживание в гостинице депутатов по 360000 рублей. Нам бы такие деньги на месяц, и мы бы считали себя миллионерами. Но у нас и рубля в месяц нет. Нам – нет, а вот по 60000 долларов на приобретение квартиры в Москве каждому депутату – есть. Откуда? Из нашего кармана.

Но и этого мало: намереваются еще отнять заработанную долгими годами каторжной работы в Сибири пенсию наших родителей. На это тоже есть права у власть имущих? Дорвались до власти, нахапали и себе, и потомкам, сыты и голодного не разумеют? Видимо, права, записанные в Конституции, существуют только для них? Они имеют право (читай: деньги) на образование, на отдых (в Анталии, на Канарах), на жилище (там же), на достойный образ жизни. И попробуй нарушить их права, залезть в их карман – сгноят, убьют!

Я каждый день боюсь за маму: все чаще в ее речи звучат слова “Чем так жить, лучше умереть”. Живем, продавая кое-какие вещи, приобретенные в застойные годы. А когда продавать будет нечего? И так уже остались голые стены и крыша над головой. Но и за нее надо платить, да еще и своевременно: никто не хочет понять, что не по своей вине мы не платим в срок за квартиру, телефон, свет, коммунальные услуги, и берут пеню(!). Мы и так от многого отказались: от радио, телеантенны, телефона, от книг, от газет, от кино, от отдыха, от поездок к родным, от писем – нет денег, не платят зарплаты.

Конечно, если нарушаются права руководителей страны ли, города ли, сразу крик: “Права человека! Права человека!” А кто защитит мои права? Неужели никто не понимает, что миллиардные богатства 5% населения России – это невыплаченная зарплата наших родителей? На что построили по нескольку коттеджей руководители администрации нашего города? Почему при отсутствии денег на выплату зарплаты они всегда своевременно получают ее? Ведь они тоже относятся к бюджетным организациям и ничего не производят. А уж о разнице в зарплате я и не говорю: нам хлеба не на что купить, а они скупают рынки, нотариальные конторы…

А что остается мне? Водка, выданная вместо зарплаты? Напиться, накуриться травки, чтобы не видеть всех этих проблем, этой несправедливости? Я хочу вернуться в застойные годы, когда каждый день на столе была разнообразная пища, когда мы каждый год ездили отдыхать по всей стране, когда мы все могли купить в квартиру, когда мы были людьми, а не бесправными рабами, когда можно было найти управу на хапуг, когда у меня было основное право – право на жизнь.

А сейчас единственное, что я могу, – написать обо всем, что у меня наболело, и меня за это не убьют, т.е. не уничтожат мгновенно, а медленно я и сама умру. Другое дело, напечатают ли мое письмо, напечатают ли без купюр? О нас, учащихся профтехучилищ, вообще нигде никогда не говорят. Мы как бы есть, но нас как бы и нет. Учителя школ, состоящие на местном бюджете, еще хоть что-то получают: то продукты по чековым книжкам, то квартплату взаимозачетом, то отсуженные деньги. А о нас забыли все: до Бога высоко, до царя далеко. Федеральный бюджет от нас отказался, а местный не берет: “У нас не хватает средств, чтоб взять на содержание тюрьму, институт, профтехучилища…” (Невмержицкий – мэр города).

М-да, значит, и с тюрьмой нам не светит? А я-то надеялась… Что делать? Выброситься из окна? Сжечь себя? Продать? Да и есть ли еще люди среди дорвавшихся к власти? Неужели еще не наворовались? Подайте хоть на кусочек хлеба!

Оксана МАРЧЕНКО,

15 лет,

учащаяся профучилища N 27

Братск

Отклик

Напрасные слова – виньетка ложной сути

Кто в наше время основательно и осмысленно читает тексты, особенно пестрящие специальными научными терминами? Конечно же, единицы. Зато в памяти и в подсознании остаются броские заголовки: “Базарный: гений или безумство?”, “Он социально опасный человек”, “Идеи спорные и бесспорные”. В глаза бросается страница “Учительской газеты” N1, опубликовавшая отклики на интервью Лидии Сычевой с профессором В.Ф.Базарным. Перед нами мнение доктора философских наук В.Разумного, доктора медицинских наук Н.Куинджи и врача-путешественника Э.Яковлева.

В.Разумный пишет: “Я допускаю, что технологии профессора Базарного способствуют активизации интеллекта, интенсифицируют эмоциональный мир. Они бесспорное благо в тех условиях, когда порожденная просвещением школа терпит явное фиаско. Иное дело, обширнейшая сфера веры, которую вряд ли можно развивать в человеке на основе острого зрения и прекрасной осанки”.

“Я ему – про Фому, а он мне – про Ерему” – так на Руси по-простецки отзывались на подобного рода диспуты. Когда у кого-то из нас прихватывает сердечко и с потом на лбу дожидаемся “скорой помощи”, мы не ведем философских диспутов с людьми в белых халатах, торопливо наполняющих какой-то жидкостью шприц. Методы В.Ф.Базарного – это на сегодня также “неотложка” (возможно, последняя) для нашей школы. И авторитет этого ученого-врача признан во всем мире, о чем пишет Э.Яковлев.

В.Разумный, правда, дает очень “разумное” пожелание: “Невольно ощущаешь потребность в дружеском диалоге с ученым”.

Но более двух десятков лет дело Базарного находится в режиме эксперимента. Давайте еще сотню лет в “дружелюбном диалоге” будем творчески отрабатывать призрачные контуры новой системы образования. За это время не только наши внуки, но и правнуки смогут стать такими же академиками (если род человека выживет) и все так же неторопливо будут философствовать. А что станет в итоге с новыми миллионами вновь покалеченных детей, которым из-за наших вечных дискуссий не будет оказана уже по биологическим показаниям неотложная педагогическо-воспитательная помощь? Выходит, все дело за нами, родителями. Наши дети – жертвы “убийственного конвейера” – школы. Прислушаемся же скорее к рекомендациям известного специалиста в области детства профессора Базарного.

К.РОТБЕРГ

Сергиев Посад

Воспитание чувств

Чей ручей? Наш!

Улицы нашего села разделяет оврагами говорливая речушка. В жаркий летний день дарит она прохладу сельским пацанам. Зимой, одетая в лед и снег, становится полем для различных игр и забав.

Есть у ребят нашей маленькой школы особый праздник. С нетерпением ждут они теплых весенних дней. Когда полностью освобождается водная гладь от ледяных оков, отправляются мальчишки и девчонки в путешествие. Всей школой идем к роднику, который дает жизнь маленькой речушке. Здесь мы располагаемся на отдых, а затем принимаемся за работу. Расчищаем источник, освобождаем его от накопившегося за зиму мусора, веток. Знают мои воспитанники, как важна чистота для родника. Ведь он питает речушку.

Жители села всячески поощряют такую заботу об источнике, благодарят ребят, говорят им добрые слова. А мне как учителю приятно читать детские сочинения. “Я с папой ходил в лес, – пишет один мальчик. – Там мы пили воду из нашего родника”. “Наш родник, наше село” – с этих слов у ребят начинается привязанность к своим местам. Думаю, в дальнейшем, став взрослыми, мои воспитанники не забудут эти походы к истокам нашей речушки.

Алексей МАЛЬКОВ, заведующий Казеевской малокомплектной начальной школой

Казеевка,

Пензенская область