Первые сто строк

Вот я и вернулся. Здравствуйте! За месяц много скопилось новостей, но главная – у нас новый министр. Не знаю уж почему, но так получается, что в последние годы министров меняют накануне конкурса “Учитель года”. Так было с Кинелевым. Так случилось с Филипповым. Среди бумаг, собравшихся за месяц на моем столе, первым лежало грозное письмо из пресс-службы Министерства образования. Управление по связям с общественностью уполномочено было заявить, что мы, т.е. “УГ”, – желтая газета, потому что связали нового министра с коммунистами, а он ни с какими политическими партиями не связан и пришел трудиться на благо образования. Далее говорилось, что если мы не напечатаем опровержение на нашу публикацию – первая полоса в # 41 от 14 октября, – то на нас подадут в суд. На меня уже однажды грозились подать в суд. И тоже пресс-служба. Правда, рангом повыше. Премьер-министра Павлова. Был такой при Горбачеве. Он грубо, по-хамски, нарушив все нормы деловой этики, уволил тогдашнего министра образования Геннадия Алексеевича Ягодина. Заметка моя была небольшой. Зато реакция – бурной. ТАСС на следующий день распространил “молнию” с заявлением пресс-службы “о недопустимых действиях главного редактора “УГ”, который призывает к студенческим волнениям и чуть ли не к свержению государственного строя. Никакого опровержения тогда мы не напечатали. В суд на меня тоже никто не подал. А Геннадий Алексеевич остался на своем посту. Вообще стоит мне надолго куда-нибудь уехать, как что-нибудь случается. В девяносто первом первого августа мы улетели с женой в Америку – нас позвали наши давние друзья Китти и Эдвин, живущие недалеко от Вашингтона, на берегу Потомака, среди крошечных рощиц и пологих холмов. Оба они говорят по-русски, обожают русские оперы и читают наизусть целые главы из “Евгения Онегина”. Они хотели провезти нас на машине по восточному побережью, останавливаясь у своих знакомых – в Бостоне, Нью-Йорке, Мэне, Вермонте. Мы жили тогда трудно. У нас с женой оказалось всего двести долларов на двоих, но мы собрались и улетели. Где-то посреди нашего отпуска грянул путч. Он застал нас в маленькой деревне в окрестностях Бостона. На улице свирепствовал ураган “Боб”, а по телевизору показывали, как по Москве идут танки. Американцы уговаривали: “Оставайтесь! Такая возможность получить вид на жительство! Многие об этом только и мечтают”. Мы вернулись домой. Я верил, что демократия выдержит. Должна. Я хотел рассказывать людям, что демократическое общество надо строить шаг за шагом и что будет все – всплеск коррупции, и передел – не однажды – собственности, и смена правительств, и война компроматов, и что каждый пришедший к власти будет стараться быстрее набить свои карманы, ведь большинство из них было слишком бедными, – всего этого не избежать, это нужно прожить, сражаясь с ним. В ту пору я был оптимистом, но недолго. Первую трещину мой оптимизм дал в октябре девяносто третьего, когда сразу после закрытия нашего конкурса “Учитель года” в Останкино, расстреляли парламент. Теперь он пропал окончательно. Государство ограбило нас нагло, беззастенчиво, цинично. 17 августа, в один день, оно разрушило основу будущего нормального общества – еще тонкий, немногочисленный, слабый средний класс. Именно эти люди поверили, что и при рынке можно жить – если работать; и что правовое государство можно построить, пусть не завтра – но можно, если принимать участие в политической жизни; и что деньги можно в банк отдать – они вернутся. Но в один день банки – еще вчера крепкие, надежные – перестали существовать, а наши деньги – у кого тысяча рублей, у кого тысяча долларов – испарились. Говорят, во всем виноваты ГКО, но они существуют во всем мире. И кто их ввел в нашей стране как не правительство? Другое дело, что оно само же и переступило порог, определяя проценты, зная, что за этим порогом – катастрофа. Хотел бы я знать: где личные счета умников из Белого дома и Кремля, президента, бывших премьеров, банкиров? Уж точно не в отечественных проблемных банках. Примаков говорит, что, чем больше долларов будет у российских граждан, тем лучше мы будем жить. Банки призывают открывать новые счета. Правда, никто не говорит, когда нас ограбят в следующий раз. …”Человек ответственен не за смысл или бессмыслицу жизни вообще, но за то, что он делает со своей собственной, однократной жизнью”. Поэтому я лично, если заработаю еще хоть один доллар, буду хранить его в банке. Стеклянной…

Петр ПОЛОЖЕВЕЦ