Перевалы

…Было утро, была ровная, неспешная, прохладная дорога. И приятные краткие остановки, и отдых в тени под раскидистыми чинарами, и чаепития, и беседы с местным памирским людом.

Холодная ночь миновала, жаркий день еще не наступил, я рано пустился в путь в ясное, теплое, безмятежное утро, как начало новой жизни, которая все продолжалась и продолжалась. Но солнце поднялось, над долиной разлился зной, и дорога круто взмыла вверх. Сначала, правда, это были легко и азартно преодолимые «натяжки»-подъемы. Потом потянулись пыльные нудные серпантины. Когда они заканчиваются, на очередном подъеме видишь изгиб дороги. За спиной раздается урчание мотора. Потом машины меня обгоняют. Из-за их громадных размеров (в основном по трассе ездят дальнобойщики) мне не видно дороги. Но вот грузовые монстры исчезают, куда-то проваливаются. Значит, там спуск. Возможно, длинный. Обязательно с ветерком. Въезжаю на взгорок и вижу, как дорога, нырнув вниз, тут же взметнулась к облакам. Впереди очередной подъем, очередной перевал. Таков знаменитый Памирский тракт. Одна из самых высокогорных автомобильных трасс, которая простирается от таджикского Хорога до киргизского Оша более чем на семьсот километров. Кой-Тезек, Тагаркаты, Харгуш, Найзаташ, Акбайтал, Уйбулак, Кызыл-Арт, 40 лет Киргизии, Талдык – все это перевальные высоты, которые мне пришлось преодолеть, путешествуя по тракту…

Перевал – это открытый горизонт, ясная даль, новая возможность, другая жизнь. С детства запомнилась дорога к Черному морю. После Симферополя троллейбус (когда-то самый дешевый социальный вид транспорта в Крыму) катил мимо цветущих селений, потом потянулись беспорядочные нагромождения холмов, вскоре выросли скальные бастионы Демерджи и Чатырдага. Знакомые, привычные и, пожалуй, скучноватые дорожные картинки. Но вот достигли Ангарского перевала, троллейбус зашуршал вниз, и после очередного поворота вдруг открылось море. Мечта стала явью, превратившись в убедительно осязаемую реальность, и сразу все перевернулось в душе. Дремавшая в ней сказка обрела крылья и увлекла за собой. Трудно было в этот момент удержать ликование. Взрослые это понимали, не останавливали меня, уверен, пребывали в таком же состоянии. Дорога назад через тот же перевал. Тут, правда, другое чувство – прощание со сказкой. Но… с уже телесной бодростью и обновленной душой. И, конечно же, с уверенностью, что когда-нибудь все это повторится. И горы, и перевал, и море.

«Жизнь перевалила…» – так мы часто говорим, когда заносим ногу над очередной возрастной ступенькой. Иногда только заносим, намереваясь преодолеть еще один рубеж, чаще же всего шагаем дальше, оставляя за собой жизненные перевалы. Все труднее даются шаги, все заметнее убывают силы, все недоступнее кажутся перевалы (не говоря уже про высоты!). Но прибавляется опыт. Умный (тем более убеленный сединами) в гору не пойдет, умный (тем более умелый с годами) гору обойдет. Хоть и высоки жизненные высоты, хоть длинны и суровы хребты, но перевалы через них всегда найдутся.

Однажды с тбилисским заядлым походником Васей Приваловым мы решили «штурмануть» Кавказский хребет. Прямо в лоб, ну не траверсом через там Эльбрус или Казбек, а через какой-нибудь дикий перевал. Отчаянное было решение. Но нам, молодым и дерзким, вполне по силам. Через горную гряду ведет много дорог. Мы выбрали Архот, точнее – Архотский перевал. Может, не самый удобный и прямой путь. Но так уж случилось, так обозначили наш маршрут местные туристы. Едва мы углубились в горы, как Вася спросил у местного пастуха: «Гза Архоти?» На привале я поинтересовался у него, что это означает. «Сад арис гза Архоти? Вот как это полностью звучит. «Где есть дорога на Архот?» Коротко: «Гза Архоти?» Так я и спросил. «Гза» по-грузински «дорога». – «Понятно. Ну и куда нам завтра идти? Что пастух ответил?» – «Там, – Вася вяло махнул рукой на север. – И там, – он повернул голову в долину и тут же ткнул пальцем перед собой в землю: – И тут. Сам знаешь, видел все. Спроси что-нибудь полегче».

К перевалу (по-грузински «угелтехили» – «разломанное ярмо») мы поднялись к полу­дню. Ветер гнал и гнал через неширокий проход («зекари») холодные клубы тумана. Капельки воды жалили лицо, руки. Гребень справа и слева был утыкан острыми камнями. Мы стояли над облаками, долинами, порталами, дорогами, машинами. Победное ликующее мгновение, еще одно… Очень хотелось, чтобы так было долго. Здесь и внизу. Однако быстро замерзли на ветру, и пришлось спрятаться за скалой. Вася пошел к туру – невысокой пирамидке из камней. Принес банку, вытащил оттуда записку. Развернул ее, разгладил на ладони. Вдруг лицо его сморщилось, губы съехали в сторону, казалось, Вася вот-вот расплачется.

– Что такое? – кажется, я уже знал, в чем дело.

Вася протянул записку. «Мы, туристы из Гомеля… перевалу Садзелиегеле..» Все ясно. Другой перевал, другая дорога. Как же быть? Архот правее. Совсем немного правее. Но в таком тумане, да еще без веревки по гребню туда не попадешь. Теперь по ту сторону хребта нужно добираться другим путем. Каким? Вопрос «Гза Архоти?» оставался. Нужно искать обходной путь. Мы прикинули ситуацию, спустились в долину и… на попутной машине пересекли хребет по Военно-Грузинской дороге через Крестовый перевал. Было немного досадно. Но, продолжив путешествие, которое все-таки удалось, утешали себя тем, что… умный в гору на рожон не полезет. Возможно, это был наш случай. И урок. Оказалось, что Архот – это не наш путь через хребет. Не наш это перевал. У каждого он свой. Так и по жизни. Через преграды, годы и расстояния. Дорогу через перевал отыщет тот, кто эту дорогу ищет. А если и не находит, то… не прекращает поиски. И в конце концов находит обходной путь. В любом случае это путь к цели…

С годами учишься находить «свои» перевалы. Приобретаешь и опыт их преодоления. Куда только не забрасывала меня моя жизненная спутница романтика. С юных (кажется, даже младенческих) лет я боготворил ее, но, чего греха таить, случалось, и проклинал, оглядываясь на проторенные ровные пути, которыми благополучно и уверенно шагали мои сверстники. После Крыма, Карпат, Кавказа были другие горы. Больше всего запомнился Памир. Путешествовать по «крыше мира» можно в разных направлениях и по разным дорогам. Но куда бы и как бы ты ни прокладывал маршрут, не обойтись без преодоления перевалов. На их обочинах часто встречаются обелиски, обтесанные в виде пирамидок валуны, железные таблички на скалах – кто-то задремал на тягуне, кому-то не повезло на переправе, кого-то не миновала лавина, кто-то не успел притормозить на вираже. Новичкам, впервые путешествующим по тракту, часто показывают надпись на придорожном камне: «А Петро поехал прямо». Дорога в этом месте круто уходит влево, а прямо – пропасть. А на солнцезащитном щитке одного водителя, который подво­зил меня, я увидел такую надпись: «Папа, береги себя!» Дальнобойщик объяснил: «Дочка написала. Хотел стереть, чтобы товарищи не смеялись. Подумал и оставил. И знаешь, никто ни разу не пошутил».

Преодолевать перевалы можно по-разному. Вспоминаю один горный велосипедный вояж. Кажется, алтайский. Или карпатский. Не важно. Подобное часто случалось. Было свежее утро. Дали ясны и безмятежны. Вершины гор вдалеке, как очень короткий и быстрый путь к мечте. Птичьи голоса в придорожных кустах, как напевы сирен. И вдруг сразу за поворотом дорога взметнулась круто вверх. И все исчезло. Внимание только на дорогу: тягун есть тягун, пошла тяжелая потная работа. С одной стороны, вроде бы разминка – нормально, с другой – еще толком не пришел в себя после ночи, да и насладиться свежими пейзажами хочется, не мешало бы их в памяти оставить. И я решаюсь: соскакиваю с велосипеда и иду пешком. Хоть и под горку, но без натуги, с чувством и толком. И в теле бодрость, и на душе покойно, и ворох мыслей всяких, которые я тут же, на обочине, заношу в путевой дневник. Наверное, и так иногда надо поступать. Без надрыва, телес­ных и душевных терзаний, без обреченного, какого-то даже жертвенного принятия непосильного. Как в связи с этим (и с этим тоже!) не вспомнить эпикурейцев: трудное не нужно, а нужное не трудно.

Курица не птица, Крым не Памир. Тут все круче и серьезнее. Через Гиссарский хребет пришлось пробираться по тоннелю, который был проложен под перевалом Анзоб. Пять километров сплошной темноты, сверху капает, снизу хлюпает, чад от выхлопных газов, через несколько сотен метров я понял, почему мне настоятельно советовали проехать по тоннелю на машине. До света в конце тоннеля было еще далеко, когда возле меня притормозил микроавтобус и из темноты раздалось: «Быстрее кидай велосипед в кузов, сейчас тут сплошные болота пойдут». Что ж, наверное, можно и так. Гору, как и стену, лбом не прошибешь. Птица парит над вершинами, легко преодолевает хребты. Человек так не может. Впрочем… И замки из облаков строит, и летает, даже над облаками, и каменные стены рушит. Упорством, волей, энергией. Если не лбом, то отбойным молотком пробивая тоннели. Высоту, вообще любую преграду, оказывается, можно одолеть, не покоряя ее, не карабкаясь вверх, а как бы пройти сквозь ее толщу. Задача непростая. Но все окупится, когда увидишь свет в конце тоннеля. Многие перевальные высоты я преодолевал, проскакивая через эти «проломы». В темноте, грязи, водных потоках, грохоте – та еще работенка! Но свет в конце тоннеля рано или поздно обязательно показывался.

Это не мы, это жизнь переваливает через годы, перетаскивает нас через перевалы времени. Мы тут как бы и ни при чем. Но порой возникает необходимость, проявив свою волю, и самим устремиться к перевальным высотам. Ведь, как правило, мы живем очень приземленно. Так заведено, так устроена наша человеческая жизнь. По-другому вроде и невозможно. Однако случается (а ведь случается!), что приземленность вдруг превращается в скуку и скученность посредственностей, серую и тоскливую обыденность, бег по кругу. Возникает желание вырваться из него. И тогда нужно оторваться от земли. От уровня моря, закатанной в асфальт набережной, дачных цветников, парковой лужайки и залитого солнцем пляжа, подняться по крутому склону к диким нагорьям, мрачным ущельям и ледникам. Пусть это будут не заоблачные высоты, пусть не «крыша мира». Но впереди на твоем горном пути обязательно должна быть вершина. Ты к ней будешь стремиться. Вполне возможно, что не покоришь. Но непременно достигнешь перевала. Вот его и надо преодолеть. Возможно, он и есть твоя высота. Во всяком случае даль, которая откроется оттуда, может увлечь тебя и даже изменить жизнь. Так случилось у меня с Памиром и его главной перевальной высотой.

В последние годы Памирский тракт стал осваивать путешественный люд из разных стран. Еще бы! Весьма заманчиво на джипе, мотоцикле, велосипеде прокатиться с холодным бодрящим ветерком вровень с облаками по «крыше мира» на высоте выше четырех тысяч метров. Я выбрал велосипед. Дня через четыре после выезда из Хорога я наконец достиг Мургаба. Это своеобразная столица «крыши мира» расположена почти посередине тракта. Глинобитные домики с плоскими крышами, окруженные дувалами, тесно лепятся друг к другу, как овцы при приближении ненастья. Голо и ветрено вокруг – ни привычных для равнинных поселков парков, ни зеленых скверов, ни цветников в палисадниках. Дальше дорога (уже привычно!) стелется по пустынному, светлому и просторному нагорью, окруженному серо-рыжими горами. Так я и докрутил педали до Ак-Байтала. Одна, другая крутая дорожная петля… Я тужился, крепился, подбадривал себя резкими полувыдохами-полувыкриками, наконец иссяк и слез с велосипеда. Обливаясь потом, я с усилием толкал велосипед. Иногда, правда, казалось, что велосипед, как упрямый ослик, тащит меня. Наконец остановился, поднял голову и увидел щит с надписью «Перевал Ак-Байтал – 4665 метров». Ну наконец-то добрался! Однако через сотню метров выяснилось, что эту самую высокую на Памире перевальную высоту (одну из самых высокогорных, по которой проходят мировые автомобильные дороги) мне еще предстоит одолеть – щит стоял на обочине перед подъемом, который, хоть и полого, но упрямо и неудержимо уводил вверх и вверх. Еще часа три с надсадным хеканьем, гулко и тревожно бьющим в ребра сердцем, с остановками через каждые пятьдесят шагов я его одолевал. Седловинка, после которой дорога петлями уходила вниз, открылась просто и буднично. Такой полной и торжественной тишины я, кажется, больше нигде не встречал. Внизу простиралось дикое и пустынное каменистое нагорье. Лишь кое-где холодно поблескивали речушки. Над ними громоздились заснеженные вершины. По склонам тихо скользили причудливо переплетенные тени от низких облаков. Их местами пронзали десятки лучей и лучиков. Вдоволь налюбовавшись панорамой с осознанием хорошо выполненной трудной работы, а главное – предвкушением приятного продолжения путешествия, я стал спускаться в долину. Даже педали крутить не надо – дорога сама несет тебя. Но мысли еще там, наверху, среди вечных снегов, льдов, камней и облаков. И сердце, и память остаются там же. Пройдут годы, и памирский перевал – высота, на которую, преодолев себя, ты однажды поднялся, возможно, станет главной твоей вершиной, которую тебе удалось покорить.

…Прошли годы. Однако хоть и в призрачном пыльном мареве, и в тумане, а часто и в кромешной тьме, но по-прежнему одна дорога: за перевалом – перевал, за далью – даль.

Владимир СУПРУНЕНКО, фото автора