На чтение: ≈ 4 мин.Светлейшей памятиАлександра МОТОРИНА,
учителя, умершего во время голодовки протеста.
Измученный мужик с учительским лицом
к ученикам приходит после голодовки
Слова едва слышны. Движения неловки.
Но держится он все же молодцом.
Почти прозрачен, слаб, он все-таки сноровки
былой не потерял, не только лишь спецом,
но – Мастером оставшийся в своем
искусстве, в мастерстве духовной ковки.
Он вел урок – но и со смертью вел игру.
…Но никаким вождям, что чавкают икру,
ни местным, ни в Кремле – ничуть не стало
стыдно:
их нервы – крепче бронированной стены.
…Не леса за деревьями не видно –
порой деревья из-за леса не видны.
А вы всмотритесь в них, вы на себя примите
хотя бы часть беды, хотя бы часть вины
за то, что смертником в России стал учитель,
за нищету людей, которым нет цены.
На школьное крыльцо, шатаясь, вышел житель
глубинки русской… И глаза его полны
не жаждой мести. Ибо он – вершитель
людских судеб, хранитель высшей глубины…
И потому опять он будет Христа ради
вести уроки, проверять тетради:
ребячьи души – это чистые листы…
И униженье он из сердца напрочь гонит,
а из усталых глаз уходит горький голод,
сменяясь волшебством Любви и Красоты!
1998
Русская душа
Я душу накренил – и в склянке золотой
отнес ее частицу на анализ,
туда, где над земною суетой
верхи галактик в вечность окунались.
И там, где всей Вселенной естество
качается, держась на трех незримых нитях,
сидел Верховный Психоаналитик,
и нимб горел над головой его.
И под его рукой души моей частица
затрепетала в склянке золотой,
И, выплеснув ее, он стал трудиться –
протравливать ее огнем и кислотой.
Он долго колдовал, он лютовал, он бился,
чтоб разгадать, разъять души моей состав.
И пот с него всемирным ливнем лился,
И наконец он возопил, устав.
Он заревел, выплевывая смерчи
и лавой вулканической дыша:
“Опять источник своего бессмертья
раскрыть не хочет русская душа!
Который век она не поддается
разъятию огнем моим на рай и ад,
Который век она собою остается
и не берут ее разгадка и распад!”
Так вопиял он, разъярясь без меры.
…И вместо нимба над его главой
рога пылали! Пахло жженой серой,
паленой шерстью и – тоскою мировой!
В бессильной злобе он стучал копытом,
клыками скрежетал, железо их кроша.
…Ему опять осталась нераскрытой
таинственная русская душа.
1996
* * *
Подонками сменяются подонки
у власти в нашей гибнущей стране.
Кровавой мглой сменяются потемки…
И лишь одно сегодня ясно мне:
дай Бог из нас однажды хоть кому-то
сказать, взглянув на прошлое свое:
– Мы были современниками Смуты,
и мы спасли Россию от нее.
Станислав ЗОЛОТЦЕВ
Выбор читателей
Комментарии