Педагогическая поэма профессора Никитина. За последние 25 лет в российском образовании произошли колоссальные изменения

С Эдуардом Михайловичем НИКИТИНЫМ мы знакомы лет пятнадцать, не меньше. Он всегда встречал меня чашкой замечательного кофе и радушной открытой улыбкой. Виделись мы нечасто, один-два раза в год, в Академии повышения квалификации, но при разговоре, а это был именно разговор, а не классическое интервью, возникало ощущение, что мы давние друзья. И так получалось, что говорили не только о современном учителе, о повышении квалификации и методических службах, а вообще о том, что происходит сегодня в школе и в нашей жизни. Накануне юбилея Эдуарда Михайловича мы встретились уже не в академии, а в Московском педагогическом государственном университете, где Никитин второй год занимает должность советника ректора. Разговор получился особенный: о жизни, о детях, о педагогике, о работе в Америке, но, главное, о том, что мы потеряли и что мы приобрели за это время.

Партия сказала «надо»…Я классический учитель  в широком контексте этого слова. Прошел все этапы  развития человека-педагога, начиная со студента. Без колебания поступил в 1954 году в Московский городской пединститут, на историко-филологический факультет. Мое понимание высшего образования никогда не было связано со школой, мне нравились история, литература, и я  в большей мере был очарован  представлением того, что буду заниматься историей. В юности увлекался сочинительством, играл в кружках. И никаких связей со школой у меня тогда не было, но первая школьная практика открыла глаза. Историком, в том виде, в каком я раньше представлял, точно не буду. Я понял, что это будет школа, вот эти тридцать пацанов. Первый урок был в пятом классе. С испугу всех на «вы» называл, а боялся страшно. Так пошло и поехало. Я прошел успешно все ступени, поэтому убежден: карьерный успех в педагогике возможен. Первое место моей работы после института – интернат в Тимирязевском районе, мои воспитанники были почти все из центра Москвы – из неполных и неблагополучных семей. У пятиклассников я вел  русский язык, а в 10-м преподавал историю. Я помню, как меня поразил тот бытовой ужас – грязные подвалы, в которых жили мои ребята и их семьи. Был у меня ученик – Александр Македонский, заметьте, это настоящая его фамилия, Сашу воспитывал один отец. И вот он приходит ко мне и говорит: «Эдуард Михайлович, помогите, как быть с сыном, он меня уже с тремя женщинами развел». А мне на то время был 21 год… Что любопытно, этот парень очень любил читать и при этом писал ужасающе безграмотно… В 27 лет я стал завучем, меня перевели работать в Красную Пахру, тоже в интернат, я получил хорошую квартиру с участком в учительском доме. И тут меня на одном из совещаний увидел Виктор Семенович Папутин, тогда секретарь  Подольского горкома. Вызвал к себе  и говорит: «Поедешь поднимать Кутузовский интернат  в 9 километрах от станции Белые Столбы».Честно скажу, ехать очень не хотелось, я тогда уже женился, родилась дочка, в Пахре была замечательная квартира, устроенный быт и хорошая работа, через пару лет я бы  все равно стал директором… Попробовал отказаться, сказать, что не справлюсь. Папутин был непреклонен: «Не поедешь, придется распрощаться с партбилетом…» Как говорится, партия сказала «надо»… Поехал в этот интернат и ужаснулся – немытые, сопливые  дети-сироты, а кругом красота, огромный парк, интернат размещался  в бывшей купеческой усадьбе. Мне было больно смотреть на этих детей. Помню, что начал с того, что пошил всем этим беспризорным детям новую форму – девочкам плиссированные юбочки и белые  блузки, мальчикам брюки, белые рубашки и пиджаки. Дети в этой форме стали совсем другими – симпатичными, милыми.- Теперь у нас начнется новая жизнь, – пообещал я им.А на следующее утро форму украли. Все было, как по Макаренко. Я их собрал всех и говорю: «Если через час не найдем, я  отсюда уезжаю…» А сам думаю в это время – куда я денусь, уехать-то можно, только распрощавшись с партийным билетом.- Эдуард Михайлович, не надо никуда уезжать, – подходит ко мне Володька Гвоздев.- Я знаю, где форма. На чердаке……Это было, наверное, самое трудное, но, как потом я понял, самое счастливое время в моей жизни, я отработал в этом интернате 8 лет, причем мой рабочий день начинался в шесть утра и продолжался до самого отбоя… О трудовом воспитании и летних лагерях Надо признать, советская власть замечала, если человек хорошо работал. Замечала и помогала ему двигаться дальше. После Кутузовского интерната меня назначили заведующим Домодедовским районо. Сейчас, спустя время, понимаешь, что многое, что  было в советской школе, мы утратили напрасно. Это в первую очередь касается трудового воспитания. У нас в каждой усадьбе района работали лагеря труда и отдыха. Ребята трудились там 2 часа, а потом отдыхали на природе – играли, загорали, плавали. Надо сказать, что мы создавали для школьников  нормальные условия жизни. В этих летних трудовых лагерях формировалось особое чувство братства. И сейчас, спустя годы, многие люди вспоминают именно работу  в этих лагерях как самые радостные моменты своей школьной да и вообще всей жизни… Особо хочется сказать о производственных бригадах, которые были развиты в советское время повсеместно. Школьники по-иному относились к труду, приобретали практические навыки. Разве плохо было, что вместе с аттестатом о среднем образовании человек получал удостоверение тракториста, водителя или доярки. Сегодня зачастую даже уборка класса многими детьми, и особенно их родителями, воспринимается в штыки.Вашингтонские будниБыл в моей жизни и совершенно особый период – работа директором при школе МИД СССР в Вашингтоне. Перед  назначением на эту должность в 1979 году меня вызывали в ЦК КПСС.  Мы, конечно, жили там обособленно, но все-таки ходили в магазины  и видели, что даже безработный негр может купить на свое пособие больше продуктов, чем рядовой работник посольства. Видели это и наши ученики, которых мы воспитывали на коммунистических идеях.  Ребята, учившиеся в этой школе, так же как и все советские дети, были октябрятами, пионерами и комсомольцами, ходили строем и  играли в «Зарницу». В это время СССР ввел свой ограниченный контингент в Афганистан, и поэтому американцы стали относиться к нам особенно недружелюбно.Весьма любопытным был подбор педагогов для работы в посольской школе. Учителями тут были либо жены дипломатов, зачастую не имевшие педагогического образования, либо незамужние женщины из  небольших провинциальных российских городов. Последние  после походов по американским магазинам  находились в состоянии, близком к шоковому, у нас за всем приходилось стоять в очередях, а тут такое изобилие. Некоторые даже просились отправить их домой…О реформах, Днепрове и хрусте костейВ 1980 году я вернулся в СССР и  вскоре стал руководить областным Институтом усовершенствования учителей.  В то время своего здания у института не было,  предлагали строить в Подмосковье, мне  же удалось всеми правдами  и неправдами, используя родственные связи, получить разрешение на строительство в Москве. И до сих пор Институт повышения квалификации учителей Московской области находится по тому же адресу: Староватутинский переулок, 8. В 1987 году на Всесоюзном съезде  я был назначен ректором Республиканского института усовершенствования учителей… Тогда же, в 80-е, я попал в команду Эдуарда Днепрова, демократа чистейшей воды. Его жизненным предназначением была борьба. Я  в течение двух лет был его заместителем и реально видел его сильные и слабые стороны. Он попытался поменять сознание учителя, боролся за свободу в школе, но плохо знал и понимал, как она устроена. Мне как-то сказали, что невозможно провести реформы без хруста костей. Но сам Днепров этого хруста слышать не должен… Сейчас, спустя время, я понимаю, что общество было не готово к тем колоссальным переменам, которые обрушились на нас в 90-е годы, не готов  был и  учитель.Однако без колебаний скажу: именно в образовании за эти 25 лет был сделан самый большой рывок, произошли самые существенные изменения, чем в какой-либо другой области жизни нашей страны.О системе повышения квалификацииСегодня практически все институты повышения квалификации стали называться институтами развития образования. Не уверен, что это оправданно. Многие из них занимаются, по сути, псевдонаукой. Думаю, ИПК нужно освободиться от излишнего академизма и заниматься реальным повышением квалификации учителя – оказывать ему методическую помощь, давать же фундаментальные научные знания – задача педуниверситетов. Так, система повышения квалификации,  к сожалению, не  обеспечила  переход школ на предпрофильную подготовку. Сегодня, находясь  в стенах главного педвуза страны, я вновь оказался на новой для себя ступени – человека, который может поделиться опытом со студентами, который так или иначе участвует в формировании нового учителя…P.S.  Коллектив «Учительской газеты» от всей души поздравляет Эдуарда Михайловича с 80-летним юбилеем. Будьте молоды душой, вдохновляйтесь и вдохновляйте своих учеников. Здоровья вам и успехов в работе, новых открытий и новых книг. Досье «УГ»Эдуард Никитин родился в Еманжелинске Челябинской области в 1937 году. Доктор педагогических наук, заслуженный учитель России, профессор, лауреат Премии Президента РФ в области образования.