search
main
0

Папе Бармалея и Крокодила посвящается…. Репортаж из дома-музея Корнея Чуковского

Сегодня исполняется 135 лет со дня рождения замечательного писателя Корнея Чуковского. Он жил и творил в Переделкине. Когда-то в гости к знаменитому сказочнику шли толпы людей. Приходят люди в старый дом и сейчас. Здесь их встречают, как добрых знакомых.

Некогда тихий, уютный уголок Подмосковья сейчас врезан в бескрайнюю уже столицу. От былого покоя не осталось и следа. Мчат машины по гладкому шоссе мимо храма, минуя погост со знаменитыми могилами.

Жмусь к обочине, смотрю по сторонам. Шагаю, вспоминаю…

Чуковского никогда не видел, но много раз слышал – в детстве. Он и Маршак, два великих старика, часто выступали по радио. Но больше запомнился Чуковский – высоким, напевным голосом он декламировал:

«Муха по полю пошла,

Муха денежку нашла.

Пошла Муха на базар

И купила самовар…»

Стало быть, возвращаюсь в детство…

Чуковский жил на улице Серафимовича, уходящей влево от шоссе. Иду мимо библиотеки, созданной писателем. В нескольких метрах от нее – распахнутая калитка.

Дорожка ведет к дому, окруженному высокими соснами. Двухэтажному, желто-серому. Говорят, красили дощатые стены еще при хозяине.

Рядом с домом – «Чудо-дерево». Как в сказке Чуковского:

«…Не листочки на нем,

Не цветочки на нем,

А чулки да башмаки

Словно яблоки!»

Все вокруг переменилось, но воздух прежний: чистый, звонкий. Как при Корнее Ивановиче…

Напротив Чуковского жил поэт Сельвинский, слева другой стихотворец – Щипачев, справа – писатель Катаев. Неподалеку – другие литературные знаменитости. Поэтому улицу Серафимовича прозвали Аллеей классиков.

Писатели вовсе не походили на небожителей – возились в саду, пилили дрова, ходили в магазин. Или просто сидели на скамейке и думали.

Иногда Чуковский проносился мимо них на мотороллере. За рулем был его внук Женька, будущий кинооператор, Корней Иванович сидел сзади. Глаза его сверкали, серебряные волосы развевались.

…Поднимаюсь на крыльцо. Топчусь в прихожей, оглядываюсь. Немного волнуюсь. Как будто сейчас увижу в проеме двери высокую, худощавую фигуру…

Чуковский прожил в Переделкине без малого тридцать лет. В его доме просто, ничего лишнего. Столы, стулья. Черный телефон, белый холодильник.

Здесь – царство книг, их, верно, десятки тысяч. То, что Корней Иванович написал, что читал и использовал для работы. Громоздятся тома энциклопедий: «Большой советской» – в карандашных пометках хозяина и «Британики».

Многолетний секретарь Чуковского Клара Лозовская вспоминала, что Корней Иванович любил детективы: «Среди героев выискивал самого безукоризненного, убеждал меня, что именно он и будет убийцей, и почти никогда не ошибался. Чуковский даже собирался написать статью о детективных романах и выписывал в особую тетрадь наиболее удачные места и способы разнообразных убийств, изобретенные романистами…»

Стены дома-музея увешаны фотографиями: хозяина, его жены, детей, внуков. На ковре одной из комнат – игрушечный крокодил. На стене писательского кабинета на втором этаже – наряд индейца. В нем Чуковский выступал перед детьми.

Вот шкаф для рукописей, Просто так не откроешь, он – с секретом. Писатель называл деревянного монстра «штуковиной».

Немало подарков Чуковскому: над дверью – громадный карп из ткани, журавлики, куклы. И затейливый абажур – из коробки из-под торта. На нем нарисованы сцены из «Мухи-Цокотухи».

У Чуковского был железный распорядок. Он вставал засветло и усаживался за рабочий стол. Когда творил, в доме стояла мертвая тишина. Домашние ходили на цыпочках, объяснялись знаками. Если на кухне ненароком звякала тарелка или падала вилка, хозяин выбегал к лестнице, негодуя…

Чуковский написал целое собрание детских сказок – разве отыщутся те, кто их не читал? – «Крокодил», «Бармалей», «Федорино горе», «Телефон», «Мойдодыр», «Муха-Цокотуха», «Доктор Айболит». Первых его читателей давно нет на свете. Последним – от двух до пяти. Кстати, у Чуковского есть книга с таким названием – она посвящена детским «неологизмам».

Он не только писал для детей, но и принимал их у себя. На лесной поляне пылал костер, вокруг него затевались шумные игры. Но порой Чуковский прекращал этот «карнавал». Он был уже немолод, к тому же жадно, яростно, как в молодости, хотел работать…

Свою первую смешную сказку «Крокодил» Чуковский издал в 1917 году, когда всем в России было уже до смеха. Он сочинял ее не для печати, а для своего маленького сына. Коля болел, и отец, чтобы его отвлечь и развлечь, стал сочинять:

«Жил да был

Крокодил.

Он по улицам ходил,

Папиросы курил,

По-турецки говорил…»

Сначала Крокодил говорил по-немецки. Но в Петербурге, переименованном в Петроград, это было запрещено. Шла война с Германией, и германофобия была в разгаре. Поэтому городовой в сказке возмущался: «Как ты смеешь тут ходить, по-немецки говорить?»

Когда Чуковский решил издать сказку, суровые цензоры «приказали» его Крокодилу говорить на другом языке. И тот стал изъясняться по-турецки. Хотя Россия тогда воевала не только с Германией, но и с Турцией…

У сказок Чуковского – счастливая судьба. Но они приносили ему большие неприятности. В конце 20-х годов на сказки ополчилась вдова Ленина Крупская. Она назвала «Крокодил» «буржуазной мутью», а сочинения Чуковского – «чуковщиной».

Писателя вынудили покаяться: «Я писал плохие сказки. Я признаю, что мои сказки не годятся для строительства социалистического строя…» Чуковский обещал написать сборник стихов для детей «Веселая колхозия». Но, слава Богу, не написал…

После того унижения у Чуковского почти на полтора десятка лет пропала охота сочинять сказки. А когда он вернулся к любимому жанру, его снова обругали. Книжку «Одолеем Бармалея», в которой Айболития ведет войну со Свирепией и ее царем Бармалеем, директор ОГИЗа (Объединения государственных книжно-журнальных издательств) Юдин – назвал «вредной стряпней».

Хочется вспомнить еще одну чудесную книжку – повесть «Серебряный герб». Она рассказывает об одесском детстве писателя. Оно было тяжким, порой унизительным. Но книга получалась веселой, искрящейся юмором.

…Корней Чуковский не фамилия – псевдоним. По метрике он – Николай Корнейчуков. Отец появлялся лишь изредка, потом исчез. И даже отчества не оставил. Пришлось придумать.

Мать Николая была бедной крестьянкой. И жизнь у нее с сыном была бедная, беспросветная. К тому же мальчика исключили из гимназии. Министр народного просвещения граф Делянов в то время «очищал» учебные заведения от бедных, так называемых «кухаркиных детей». Выставили на улицу и Николая…

Мальчик пошел в маляры. Питался он на пять копеек в день – одну монетку тратил на тарелку пшенной каши, остальные – на хлеб и квас.

Но духом не упал – сам, без преподавателя, по растрепанному самоучителю Олендорфа, купленному в одесской лавке, учил английский. Причудливым методом – писал иностранные слова мелом на крыше, а потом ее красил.

Он стал понимать английские тексты и читать, но говорил ужасно. Потом долго исправлял свое искореженное произношение.

Судьба юноше благоволила. Но он и сам из кожи вон лез. Взялся за перо, стал писать для «Одесских новостей». И вскоре, к великой своей и матушки радости, получил первый гонорар – 7 рублей. Под статьей об искусстве (статья по философии) стояла подпись дебютанта. Не фамилия, а псевдоним – Корней Чуковский.

Позже он вспоминал: «Я писал в этой газете о чем придется, главным образом о картинах, потому что выставки картин бывали часто – и передвижная, и выставка южнорусских художников… и, кроме того, в редакции я считался единственным человеком, который понимал английские газеты, приходившие туда. И я делал из них переводы для напечатания в нашей газете и сразу зажил, можно сказать, миллионером, потому что в общем я уже получал в месяц рублей 25 или даже 30…»

В мае 1903 года Чуковский женился на «девушке со смелыми и живыми глазами» – Марии Гольдфельд. А вскоре «Одесские новости» предложили ему должность собственного корреспондента в Лондоне! В то время ему было едва за двадцать…

Молодой человек стоял на палубе парохода, осыпаемый морскими брызгами, не веря в происходящее. Он был пьян от счастья. А в душе усмехался – давно ли он, нескладный, вымазанный краской, красил заборы?..

Одну за другой Чуковский посылает из Лондона в Одессу свои корреспонденции. Гуляет по английской столице. Читает в оригинале Диккенса и Теккерея…

Он снова посетил Англию в 1916 году вместе с депутатами Государственной думы. Через полвека писатель Набоков выпустил свои мемуары, в которых писал: «Там (в Лондоне – В.Б.) был официальный банкет под председательством сэра Эдварда Грея и забавное интервью с королем Георгом V, у которого Чуковский, enfant terrible группы, добивался узнать, нравятся ли ему произведения Оскара Уайльда – «ди ооаркс оф Оалд». Король, не отличавшийся любовью к чтению и сбитый с толку акцентом спрашивавшего, ответил в свою очередь вопросом, нравится ли гостю лондонский туман…»

Чуковский, узнав об этом, возмутился: «Выдумку о том, будто я в Букингэмском дворце обратился к королю Георгу с вопросом об Уайльде — я считаю довольно остроумной, но ведь это явная ложь, клевета…»

В 1962 году Оксфордский университет удостоил Чуковского звания доктора литературы «Honoris Causa», то есть без защиты диссертации. И 80-летний писатель снова отправился на Британские острова. Выступление мэтра на торжественной церемонии начиналось словами: «В юности я был маляром…»

В конце 1904 года Чуковский возвратился в Россию. Его было не узнать – респектабельный джентльмен в отличном костюм, в кармане – золотые часы с цепочкой. Кроме того, он прикупил диковинный для того времени фотоаппарат.

Но это было только начало сказки! Чуковский с женой поселился в финском местечке Куоккале, познакомился с художником Репиным, поэтом Маяковским, писателем Короленко. Начал писать критические статьи.

Так Чуковский выбился «в люди». Его биография – замечательное пособие для тех, кто хочет победить судьбу, обстоятельства, добиться цели.

Впрочем, это было только начало. Вскоре Чуковского узнала вся Россия.

«Все другие мои сочинения до такой степени заслонены моими детскими сказками, – писал Чуковский, – что в представлении многих читателей я, кроме «Мойдодыров» и «Муха-Цокотуха», вообще ничего не писал».

Так думают и иные посетители дома-музея. Но здесь, в Переделкине их направят на путь истинный…

Чуковский был крупнейшим исследователем творчества Некрасова. Он первым в России перевел стихи американского поэта Уолта Уитмена. Перу Чуковского принадлежит книга о творчестве Чехова, он оставил блестящие мемуары, наполненные не только красочными портретами великих современников, но и духом минувшей эпохи.

… Даже в почтенном возрасте этот ироничный седовласый мудрец выглядел совсем не по-стариковски – походка у него была скорая, мысли – свежие. «Когда я беру в руки перо, – говорил он, верно, улыбаясь. – Меня не оставляет иллюзия, что я еще молодой и мне недавно исполнилось двадцать».

Таким Чуковский и запомнился.

Редакция благодарит научного сотрудника дома-музея Владимира Спектора за помощь в создании материала

Фото с сайта www.regnum.ru

Оценить:
Читайте также
Комментарии

Новости от партнёров
Реклама на сайте