На чтение: ≈ 9 мин.Тема сильных эмоций и чувств и их связи с социальным контекстом стала сквозной, объединяющей во многих фильмах ХХХII Международного московского кинофестиваля.
Венесуэльская картина «Брат» Марселя Раскина пропитана страстью от первого до последнего кадра. Да, она о любви, но не к женщине, а брата к брату, к жизни и одному из самых ярких ее проявлений – футболу. Герой фильма Даниэль был рожден для того, чтобы порхать по полю, хочется сказать, не как мотылек, но ангел, чтобы показать всем, какой красивой и совершенной может быть эта игра и человек в ней.
Ему всего 17, и на его глазах убивают нежно любимую мать – красивую, цветущую, жизнелюбивую, но перед ним не стоит вопрос, раскрыть ли брату всю правду об этом преступлении. Хулио – старший, сильный и брутальный, все его существо горит желанием свершить месть. Однако Даниэль понимает, что, назови он имя убийцы – вратаря их же футбольной команды и одного из подручных местного мафиози, – Хулио убьет его и умрет сам.
Даниэль ставит на кон жизнь, свою и брата: выиграют они городское состязание – их с Хулио возьмут в профессиональный клуб «Каракос». А это возможность выбраться из нищеты и кровавых разборок. Они выигрывают, но судьба, как античный рок в латиноамериканском варианте (отомсти или покрой себя позором), оказывается неумолимой: Даниэль приносит в жертву себя. Любовь к брату оказывается сильнее даже божественного предназначения. В финале Хулио стоит рядом с полубогами «Каракоса» один, без младшего брата, без Авеля.
Тему воздаяния, жертвенности и нравственного долга, когда чужая пролитая кровь вопиет к твоей душе, продолжил другой конкурсный фильм – «Выброшенный на берег моря» турка Несли Чольчегена. Почти до конца ленты не понимаешь, почему этот сильный мужчина, Халиль, так злится на самого себя, бежит от мира. Выясняется – потому что, пойдя по настоянию отца в копы, убил человека, африканского беженца. Суровый отец бьет его по лицу и… плачет, потому что дороже сына у него никого нет.
А для Халиля таким существом становится мальчик, которого выбросило на берег моря, – еще один из тысяч африканских беженцев, вместе с мамой транзитом через Турцию попытавшийся попасть в Европу. Мама утонула, потому что суденышко было утлым, а людей на нем – как сельдей в бочке, но маленькому Джордану благодаря нашедшему его Халилю и врачам удалось выжить.
Халиль укрывает у себя мальчика, сбежавшего из временного лагеря для беженцев, и связывается с его отцом, работающим на каких-то плантациях, похоже, на положении раба в цивилизованной Англии. Отец – единственный родной человек, который остался у Джордана, и Халиль решает отвезти мальчика к нему. На утлой лодчонке по неспокойному морю.
Показательна сцена, когда герой сначала отбивается от лезущих со всех сторон беженцев, а потом сам помогает залезть им в лодку, внезапно поняв, что он теперь один из них, такой же оказавшийся на обочине, вне закона. Путешествие для него закончится трагически, но ребенок останется жив. Халиль знал о риске и пошел на него, чтобы искупить свой грех. Этот путь осознается героем как нечто правильное, ведь, начав заботиться о мальчике, он примиряется с самим собой и с отцом, влюбляется в женщину (медсестру, которая тоже помогает Джордану) и наконец обретает жизненный смысл и силу.
«Дорогая Элис» шведа африканского происхождения Отмана Карима предельно заостряет тему эмоций и их социальных последствий. Казалось бы, один из героев, выходец из Африки Мозес Саид, благополучно влился в общество, став социальным работником, женившись на коренной шведке, обитая в шикарном доме и растя двух симпатичных дочек. Но в критической ситуации – у Мозеса заболевает отец и ему срочно нужно отправить в Уганду деньги для операции – он вдруг понимает, что так и не стал «своим». Деньги блокируют, потому что его фамилия после 11 сентября, оказывается, негласно попала в список «потенциальных террористов». А тут еще жене Мозеса, успешному адвокату, руководство предлагает сменить фамилию на свою девичью как более «традиционную», то бишь не отталкивающую белых клиентов, в обмен на повышение, которого она добилась своим трудом. Мозес взбешен, но агрессия бурлит не только в нем.
Известный шведский телеведущий и стареющий муж также доведен до предела тем, что его выкинули с работы и, как ему кажется, обманула с другим жена. Они с Мозесом случайно сталкиваются на дороге и выплескивают свою злость друг на друга. Да так, что это приводит к чудовищной аварии, в которую попадают и двое других персонажей – безответственный актер, выпивающий за рулем, и пожилой чернокожий эмигрант.
Этот последний – единственный человек, который не проявляет агрессии ни к кому, хотя ситуация его тяжелее некуда: его сувенирная лавочка не приносит никакого дохода, а денег на жизнь и отсылку домой, в Африку, совсем не осталось. Он просит социального работника (как раз Саида) дать ему пособие, но тот отвечает: сначала закройте предприятие, а потом приходите. «Таков закон», – говорит Мозес, который потом услышит такой же приговор уже в отношении себя. Чернокожий эмигрант спешит изо всех сил, но Мозеса уже нет в офисе – он разбирается со своей личной проблемой. И вот печальный немолодой человек продает последнюю ценную вещь, что у него осталась, – золотые часы и едет в автобусе, попутно набрасывая письмо любимой жене Элис. Он пишет о том, что люди, как он узнал, везде одинаковые, вот только в Швеции они еще и одинокие. И тут в автобус врезается один автомобиль, а другой пробивает его насквозь…
В этой катастрофе погибнут два человека, условно плохой и безусловно хороший. Почему погиб рассказчик, этот старый, добрый, никому не мешающий человек, а не, к примеру, ужасно чванливый, наглый и буйный телеведущий, по вине которого, по сути, и произошла авария? Режиссер Отман Карим, уже завоевавший любовь российских киноманов и главный приз ММКФ в 2006 году за ленту «О Саре», как и положено профи, не дает ответов на вопросы и провоцирует нас на размышления.
Кто-то мудрый говорил, что, когда на нас насылаются беды, следует вопрошать не «за что?», а «зачем?». Возможно, затем, чтобы бездушный механизм бюрократии дрогнул, чтобы хотя бы один человек в этой цепочке почувствовал боль и печаль другого человека? Во всяком случае Мозес немедленно кинулся вытаскивать из разбитой машины своего застрявшего обидчика, едва не угробившего его с дочками.
Возможно, правы биологи, которые пришли к выводу, что альтруизм выработался в ходе эволюции, потому что он помогал (и пока еще помогает) homo sapiens выжить. Выжить мы можем только сообща. А еще они говорят, что в истории чередуются времена, когда эгоисты преобладают над альтруистами. Очевидно, что мы живем во время разобщения и индивидуализма как личной позиции. За этим, как правило, следует какой-нибудь катаклизм, природный или социальный, чтобы вновь нас объединить.
Выбор читателей
Комментарии