Опаленное детство. Два года в оккупации не забыть

​Татьяна Максимовна Стрельцова по натуре человек жизнерадостный и неунывающий. Именно такие педагоги лучше всего чувствуют себя в школе. Общение с детьми их не утомляет и не раздражает. И подросткам с такими учителями тоже интересно и нескучно. Взаимный интерес и симпатия – лучшее лекарство от болезней и старости. Поэтому, отработав более сорока лет учителем английского языка в лицее №40 Нижнего Новгорода, Татьяна Максимовна охотно помогает учить иностранный язык детям и внукам своих уже взрослых учеников. Так что скучать на пенсии ей не приходится, а жаловаться на жизнь она вообще не умеет. Напротив, каждый день воспринимает как подарок и считает, что ее судьба сложилась удачно. И это несмотря на два военных года, проведенных в немецкой оккупации.

В четырехлетнем возрасте человек уже способен многое понимать и запоминать. И, как правило, эти воспоминания бывают самыми яркими. Татьяна Максимовна (а почти 80 лет назад Таня) хорошо помнит, как весело было им с братом бегать наперегонки по широким и длинным коридорам общежития сельскохозяйственной академии имени Тимирязева в Москве, где они жили с папой и мамой и многими другими студенческими семьями. Максим Ильич Нечетов уже заканчивал учебу, в то лето выпускной курс был призван на военные учебные сборы. Зато мама Надежда Ивановна уже была на каникулах, учителя начальных классов первыми уходили в отпуск.А тут вдруг взрослые стали тревожно обсуждать, как им быть теперь, в отсутствие мужей, куда бежать или ехать. В Москве начались бомбежки, и сигналы воздушной тревоги все чаще поднимали детей от мягких подушек. Таня спрашивала у Лени, который был старше ее на целый год и считался очень умным мальчиком, когда же вернется папа, а брат солидно отвечал, что он уже на фронте и бьет фашистов.Татьяна Максимовна до сих пор старается понять, почему мать решила увезти детей не обратно в Красноярский край, где отец до учебы в академии работал на машинно-тракторной станции и где у них была благоустроенная квартира, а на свою родину, в Курскую область, к матери и сестрам. Видно, поверила пропаганде, утверждавшей, что немцев остановят, как только наши командиры оправятся от внезапной наглости фашистов. Но все пошло не так. С трудом добравшись до родных мест, Надежда Ивановна узнала от подруги, собиравшейся с четырьмя детьми поближе к Уралу, что немцы стоят уже в соседнем районе. Нечетовы присоединились к многочисленным беженцам. Татьяна Максимовна рассказывает, как мать толкала нагруженную кое-каким домашним скарбом тележку, да еще помогала подруге справиться с детишками, ведь Таня и Леня были вполне самостоятельными, даже сами несли какие-то узелки, а у маминой подруги Фаины Федоровны на руках еще был полугодовалый малыш. Беженцы тянулись сплошной колонной, вражеские летчики обстреливали людей, но Таниной семье повезло. Страха и ужасов хватало, но больше двухсот километров прошли за три недели без потерь.Дошли до Оскола, а фашисты уже там. Куда идти дальше? Решили вернуться обратно. А в родной Ястребовке уже хозяйничали враги. Село было не узнать. Опасаясь партизан, немцы вырубили вокруг все леса и насаждения, расстреляли и повесили для острастки населения нескольких активистов, объявили о новых порядках, назначили старосту.У Таниной бабушки был большой дом и огород, где бегали куры и зрела картошка, спасавшая многочисленную родню от голода. Оккупанты чувствовали себя полновластными хозяевами усадьбы.Однажды, вспоминает Татьяна Максимовна, зашел в дом фашист, деловито оглядел все вокруг, подошел к печке, где наверху сушилась детская одежонка после гулянья. И еще досыхали новые связанные бабушкой шерстяные носки. Немец осмотрел их и бесцеремонно сунул в карман. Бабушка вслед ему выругалась. Кажется, она вообще никого не боялась, только за детей и внуков опасалась. Был у нее внук-подросток, полный и рослый не по годам. Немцы все опасались, что это партизан. Выручала выученная кое-как немецкая фраза: «Дас ист майн зон. Это мой сын».Больших боев до зимы 43‑го года в Ястребовке не было. Под новый год даже разрешено было организовать в доме старосты для детей елку. Этот праздник в окружении оккупантов запомнился Татьяне на всю жизнь, особенно кулечки с печеньем и карамельками, которые они принесли домой.После победы Красной Армии под Сталинградом немцы стали менее наглыми. Был такой случай. У калитки остановился немецкий офицер, поманил бабушку и велел ей поймать для него кур. Хозяйка стала бесстрашно ругаться и доказывать, что уж ничего не осталось самим. И тут она обратила внимание, что немец остановил взгляд на одной из девочек, бабушкиных внучек, миловидной взрослеющей Оле. Ее старушка оберегала и особенно тревожилась за нее, знала, как немцы охотятся за такими. И бабушка сдалась, поймала курицу, потом и другую. Немец свернул им головы, связал ноги веревочкой, но не ушел, а поманил к себе девочку. Старушка запротестовала, немец понял ее опасения и жестами объяснил, что пусть и мальчик с девочкой пойдут с ней. Пришлось согласиться. Татьяна Максимовна рассказывает: «Оля взяла нас за руки и повела вслед за офицером. Пришли в дом, где он квартировал, встали у двери. Видим, как он подошел к шкафу, достал из него пакет, свернул из бумаги кулек и что-то отсыпал в него. Вручил его нам и выпроводил вон. Это оказалась соль, бесценный платеж в те годы, когда было негде взять соль, мыло, спички».«Тот ли или другой немец спасался с нами во время боя с наступающими красноармейцами, не помню, – продолжает Татьяна Стрельцова. – Но это было так. У бабушки был отдельно стоящий большой погреб для хранения урожая. Там мы не раз прятались в опасные дни. Когда грохот боев стал долетать до нас все чаще, вся наша родня стала спасаться в этом хранилище. Там нередко и спали, а потом, после немецкого отступления и пожаров в селе, даже жили там некоторое время. И вот в один из таких боев сидим в подвале, взрослые стараются угадать, кто сегодня будет победителем, к нам вваливаются несколько немцев и поясняют, что они тоже прячутся. Через какое-то время опять к нам врываются люди, мы слышим русскую речь, понимаем, что победили наши. Вначале красноармейцы обнаруживают немцев и даже собираются бросить в погреб гранату, но мы кричим, что здесь свои, а немцы только спрятались с нами. Фашистов с поднятыми руками выводят наружу и прямо тут же расстреливают. И мы не жалеем их, а торжествуем! Ястребовка освобождена от оккупантов! Но война еще продолжалась…»Фаина Федоровна снова стала директором школы, как и до войны. А мама Тани и Лени была назначена инспектором в районо. Леня начал учиться в первом классе, а сестренка лишь завидовала ему. Но с первого сентября и она стала школьницей. Не было одежды и обуви, тетрадей, чернил, карандашей. Зимой печи не топились, сидели в пальто, варежки не снимали. Зато сохранилась школьная библиотека, немцы сожгли лишь «подозрительную» литературу. Вскоре пришло письмо от отца, он служил недалеко, был корреспондентом фронтовой газеты. Он даже вкладывал в свои письма чистые листочки бумаги, чему все радовались. Ведь ученики писали в школе на полях старых газет и каких-то бухгалтерских бланках. А чернила бабушка умудрялась варить из печной сажи.А однажды явился отец. Он выполнял редакционное задание в части, расположенной не очень далеко от Ястребовки, отпросился у командира на несколько часов. То-то радовались все, особенно его рассказам о приближающемся конце войны. Отец даже умудрился прислать несколько посылок, в том числе валенки для Лени. И Таня бегала в них погулять, когда брат возвращался домой из школы.У бабушки было в ту пору три дочери, сын на фронте, а его жена Мотя с сыном тоже жили с ней. Но центром притяжения, главным стратегом семьи оказалась Надежда Ивановна, Танина мама. Она была самой грамотной, опытной, учеба в педучилище и работа в московских школах, жизненная энергия и инициативность очень пригодились в годы военного лихолетья. Отцу еще многие годы довелось служить в армии, его не раз переводили с места на место. Надежде Ивановне не пришлось больше работать в школе. За нее «отработала» дочь, Татьяна Максимовна Стрельцова. Вспоминая маму, она не связывает выбор своей профессии с материнской, однако неспроста, видимо, пошла после десятилетки в иняз и проработала преподавателем английского языка более сорока лет. В институте изучали немецкий как второй язык, но овладеть им Татьяне мешали впечатления военного детства.А вот английский и сейчас любим и дорог. Поэтому ей легко увлечь им каждого ребенка. В свои 83 года Татьяна Максимовна продолжает много читать, интересуется искусством, посещает концерты и спектакли, общается со своими взрослыми внуками, с нетерпением ждет правнуков и не стареет душой.