На чтение: ≈ 7 мин.Мать на самом деле оказалась трезвой. Гребла метлой кучу грязи из-под кровати. Еще не разобравшись, кто мы и откуда, завопила с надрывом: “Все равно бить буду!”
Описывать таких женщин нет необходимости. Много их нынче таких на Руси, из которых будто отжали все соки и силы, потом высушили, а разгладить забыли. И эта такая же: старуха в 45 лет, жалкая, крикливая, суматошная.
– За что вы своих детей так нещадно бьете?
– Била и бить буду! Они у себя в комнате орут да визжат, нам с Юркой покоя не дают.
– Так вас, пожалуй, тоже бить надо! Вы пьянствуете, не работаете, за детьми не смотрите. На какие деньги пьете, если даже хлеба не на что купить?
– Пьем и жрем, что Юрка приносит.
– А что сегодня дети на завтрак ели?
– Кочан на дороге нашли, вот и ели.
– А с какой болезнью ваша девочка в больнице лежала?
– Да вроде кашляла она…
“Ничего я не кашляла, – вместе со звоном несданной посуды раздался голос вернувшейся Маши. – Ты даже не знаешь, чем я болела. У меня в школе живот схватило. Я к врачу пошла, а она меня на “скорой” в больницу отправила. Гастрит у меня…”
Заплакав, девочка подсела к нам, но голос ее не дрожал:
– Ты все время меня бьешь! Руку мне ножом порезала, я вся в крови была. Вася от тебя сбежал, на чердаке жил. Пьешь все время, мужей новых водишь. Сейчас дядя Юра, а то был дядя Витя, других я и не помню. Не буду с тобой жить! Уеду я от тебя…
Мать замахала руками: “Да уезжай, убирайся хоть сейчас вместе с ними, мне без тебя лучше будет!”
Нет, это не та Козетта, которая робко пряталась в углу трактира Тенардье. Эта девочка уже умеет постоять за себя. Диву даешься, откуда в ней эти бойцовские качества, как умудрилась она не сломиться от побоев, грубости, жестокости, недоедания и беззащитности. Она еще и за брата борется. А пятнадцатилетний Вася заметно сломлен, ущемлен. Он тоскливо жался к углам, вымученно ухмылялся, потом убежал и больше не появился.
Пора сказать, что мы, те, кто приехал из Сыктывкара, – это Александр Александрович Католиков – директор агрошколы-интерната, народный учитель СССР, член-корреспондент РАО, затем журналист местной газеты и автор этих строк. Приехали мы по письму, которое написала Маша Александру Александровичу. Привожу его полностью, не исправляя ошибок.
“Здравствуйте увжаемый Александр Александрович!
Пишет вам ученица третьего класса Маша Вилегжанина. Мне десять лет исполнилас 29 января. Живу я с братом Васей, ему 11 сентября исполница 15 лет. Моя мама негде не работает, постоянно пьет, курит. Дома у нас постоянно пянка и чужие дяди. Папы у нас нет. С Васей всегда мы скитаемся, часто ночуем где попало. У нас почти всегда не бывает хлеба. Нас кормят чужие люди. Мы с Васей хотим в ваш интернат. С ним мы хочем стать хорошими людьми. Мы много слышали о вашем интернате, и о Вас, что Вы хороший и добрый, что Вы пострадали спасая людей. Поэтому мы верим Вам, что Вы нам поможете. Мы в Усть-Куломе не хотим жить, пошто нас мать сильно бьет, недавно она кинулась на меня ножом и порезала, бьет все время по голове на голове постоянно шишки. Бьет она и Васю до крови, недавно она бросила на него кастрюлю и хлебницу пустую и у Васи пошла кровь. Все говорят, что я способная девочка. Я могу хорошо учится если будут нормальные условия для учебы. Мы с Васей хотим учиться и жить как все нормальные дети. Прошу вас забрать нас к себе в интернат.
Маша Вилегжанина. 6.8.94″.
Вот такое письмо, и в нем вся она, Маша Вилегжанина. Борется за свое право на жизнь, на достоинство.
Выговорилась Маша, сняла с подоконника подаренную кем-то куклу Барби в розовой шляпе и села с ней в уголок на полу. Совсем как Козетта.
Надо признать, что тогда местные власти, ответственные за защиту детства, мало беспокоились о девочке. Была у них путевка в Анапу и десятимесячная путевка в детский санаторий с лечением желудочных заболеваний в Геленджике, но потребовался наш приезд за 180 километров от города, чтобы эти женщины, призванные к милосердию, догадались оформить Машу на поездку в Геленджик. Тут же оказались необходимы справки, документы. Но мать даже не пошевельнулась. Маша быстрехонько достала свидетельство о рождении из одной коробочки, справку о состоянии здоровья – из другой. Пока собирала документы, тихо спросила меня: “А мать не лишат родительских прав, если я буду жить в интернате?” – такой зрелый вопрос из уст десятилетней девочки! Потом погоревала, что нет у нее учебников для четвертого класса, похвасталась дневником за третий класс. Показала комнату, где живут они с Васей. Холодно и убого. Простыни чернее калош. Спрашиваю: “Почему комнату не убираешь?” “Веника, – отвечает, – нет, а метлой не подметешь. Вася на сапогах много грязи носит…”
Вот так и жила в Усть-Куломе эта маленькая Козетта.
Уже четыре года Маша живет в агрошколе-интернате и чувствует себя здесь спокойно и уверенно. Учителя довольны ее старательностью, дети любят за доброту и лидерство. Она проста и приятна в общении. Увлекается участием в фольклорном ансамбле, с которым побывала во Франции.
Педагоги не раз спрашивали Машу, не скучает ли она по матери. Ответ всегда категоричен: “Нет!” И все-таки однажды ее уговорили проведать мать. Вернувшись через день, она твердо заявила: “Больше меня к ней не посылайте!”
Странные явления происходят в наши дни. Порочность общества породила такой феномен, когда не государство, а сами дети лишают родителей прав на их воспитание и жизнь.
Лия ПЛАКСИНА
Сыктывкар,
Республика Коми
Выбор читателей
Комментарии