search
main
0

Около любви. За что я люблю этот театр?

В начале 2000‑х, будучи студентом Литературного института, я пользовался возможностью ходить бесплатно в театры и посещал сразу все, без разбора: и супермодного тогда Евгения Гришковца, и театр на Малой Бронной, и театр «Эрмитаж», и маленький театрик на Покровке… По-разному сложились их судьбы, определенным образом сложилась и моя. Не столь многие привязанности и любови остались неизменными за эти пятнадцать лет – ведь для этого отношения должны развиваться, чтобы в них открывалось новое, а в то же время теплилась искра первой любви. Так случилось у меня, пожалуй, только с одним – несуетным и особым театром «Около дома Станиславского», расположившимся в центре Москвы, между Тверской и Никитской, в Вознесенском переулке, по соседству с домом самого Станиславского (откуда и название), и возглавляемым режиссером Юрием Погребничко.

За то, что он говорит о памяти и внутреннем пространстве человеческой жизни, о нашем сознании и том, как оно воспринимает мир. В «Трех мушкетерах», к примеру, дамы в роскошных платьях XVIII века поют песни 1950‑х, видимо, потому что сам спектакль – воспоминание пожилого Д’Артаньяна, нашего современника в кепке-аэродроме и потертой джинсовке, о своем детстве и молодости, где все так причудливо соединяется. В «Школе для дураков» главный герой – мальчик с раздвоением сознания – смешивает прошлое и настоящее, и мы видим мир его глазами: умерший учитель вновь и вновь возвращается, чтобы преподать еще один урок, а к нему в свою очередь приходит и приходит на свидание девушка с розой. В «Старшем сыне», когда Сарафанов вспоминает послевоенное время, этих девушек, его возлюбленных, выйдет с десяток – и обступят его со всех сторон… Прошлое – одна из хрупких ценностей нашей жизни, иногда утешающих, иногда мучающих, и Юрий Погребничко чувствует и умеет выразить это, как никто другой.За то, как здесь играют. Иногда, кажется, и не играют вовсе – говорят тихо, сдержанно, лица скупы на выражение эмоций, движения сдержанны до той поры, пока вдруг не прорвутся танцем, фокусом или еще какой-нибудь штукой. Когда Погребничко пеняют на то, что его актеры играют странно, вроде как не по-актерски, он отвечает: напротив, они ближе других к системе Станиславского, ведь занимаются «жизнью человеческого духа». Отсюда – их внутренняя сосредоточенность и внимание. От фокусирования на внутренней жизни и ее процессах и возникает особая энергия «Около», магнетически держащая зал.За чувство юмора. Вообще оно редко с кем совпадает, так что это особенная радость. Подвески королевы в «Трех мушкетерах» оказываются новогодними елочными шариками, которые она гордо надевает себе на уши в конце спектакля. Анекдот из спектакля «Магадан (Кабаре)»: переговоры на море по радиосвязи – один корабль требует от другого уйти с курса, грозясь применением военной техники, но слышит в ответ: «Я маяк. Делайте что хотите». В легендарном тридцать лет идущем на сцене «Около» спектакле «Вчера наступило внезапно, Винни Пух, или Прощай, «Битлз», где герои сказки Алана Милна живут в пространстве, до боли напоминающем поздний Советский Союз, и спасаются через внутреннее ощущение игры, которое позволяет расслышать мелодию свободы, музыку «битлов», Винни Пух и Пятачок вместе считают от одного до десяти, а потом в обратную сторону – от десяти до одного – после чего также хором восклицают: «Я нормальный!» Собственно, это уже не столько юмор, сколько философия жизни.За эту самую философию. В еще одном «сказочном» спектакле театра – «Предпоследний концерт Алисы в стране чудес», – тоже помещающем события кэрролловской истории в пространство наше, русское, то ли советское, то ли постсоветское, проще говоря – всегдашнее, где Красная Королева носит телогрейку, элегантно переходящую в белое кружево, и на заседании суда, заливаясь хохотом от абсурдных обвинений, радостно восклицает: «Рубите ему голову! Голову с плеч!», Алиса (здесь это пожилой мужчина, скитающийся в потрепанной робе по королевству), с нежностью и непротивлением смотря на происходящую вокруг белиберду, говорит: «Терпеливо выносить проявления других – это великая вещь». Цитата, между прочим, из Георгия Гурджиева. Спектакли Юрия Погребничко, которые какое-то время назад могли показаться ностальгическими, сейчас, напротив, кажутся все более актуальными: он понимает, как устроена наша «русская тоска» (название еще одного его спектакля), настолько же пронзительная, насколько и безысходная, – мудрее не бороться с ней, а принять и, проходя по ее кромке, около нее, выстраивать собственное пространство для жизни.За создание этого самого пространства, сшивающего воедино ржавые листы железа, вдруг оказывающиеся щемяще красивыми, и скульптуры парковых девушек с веслами, ушанки с прорастающими сквозь них цветами, и вечерние платья, портреты «битлов» и разваливающуюся эстраду старенького кинотеатра. И той же ниткой в «Около» смётаны вместе герои, казалось бы, совсем разной, но оказывающейся в оптике Погребничко близкой, об одном говорящей литературы. В спектакле «С любимыми не расставайтесь» это бесперебойно разводящиеся и так же любящие друг друга персонажи володинской пьесы и мучающиеся герои «Преступления и наказания». В «Старшем сыне» Сарафанов, даря Бусыгину на память семейную реликвию, разыгрывает перед ним сцену из «Чайки», где оказывается Треплевым – и действительно, это вариант его будущего: рано или поздно Нина бросила бы его и он оказался бы несостоявшимся гением, пишущим всю жизнь ораторию «Все люди – братья» («Мировая душа – это я…»). Но все это между строк, можно понять так, а можно и вовсе по-другому, ведь «если надо объяснять, то не надо объяснять».За песни, конечно. Наверное, в том числе из-за ненужности лишних объяснений в спектаклях «Около» так много поют. Как это там у Бориса Рыжего: «…следуя заданной логике, к буйству и пьянству твердой рукою себя приучает, и тут – видит березу с осиной в осеннем убранстве, делает песню, и русские люди поют». Поют здесь хором и поодиночке, под гитару и под баян: Высоцкого и «Сиреневый туман», «Город детства» и «Все стало вокруг голубым и зеленым», «Облако-рай» и «Старый забытый вальсок». Поют, чтобы выразить невыразимое, сказать недоговоренное, глядя прямо в темное пространство зала… Есть здесь целые спектакли, состоящие только из песен: «Перед киносеансом», спектакль – «бенефис» пожилой певицы, ее выступление перед показом фильма, она поет и поет, рассказывая через это всю свою неслучившуюся жизнь, или недавний лауреат «Золотой маски» спектакль «Магадан (Кабаре)», весь из песен об этом городе, хотя, как говорит сам Погребничко: «Да нет тут Магадана. Это просто случайно. Там есть песни про Магадан. Они могут быть про Москву, про Париж, про Нью-Йорк…»

Спектакль «Школа для дураков» заканчивается словами автора из романа Саши Соколова: «Они, рододендроны, всякую минуту растущие где-то в альпийских лугах, намного счастливее нас, ибо не знают ни любви, ни ненависти… и даже не умирают. А если и умирают, то ни о чем не жалеют, им не обидно… Лишь человеку, обремененному эгоистической жалостью к самому себе, умирать и обидно, и горько». Вот, собственно, об этом для меня театр «Около»: когда выходишь после спектакля, то умирать не страшно. Потому что есть то, что не кончается. Этот странный мир. Наша память. Песни, в конце концов. И любовь. Я этот театр люблю за любовь. За то, что это редкое место, где оказываешься около любви.

Оценить:
Читайте также
Комментарии

Реклама на сайте