На чтение: ≈ 17 мин.Живем мы сегодня по Гоголю, если внимательно присмотреться к тому, что делается с нашим учительством. Хорошо, когда власть начинает задумываться о жизненных приоритетах. Национальные проекты в образовании, медицине рождены от большого желания изменить нашу жизнь в лучшую сторону. Кто же против? Но возникает и другое желание: посмотреть, как изменили национальные проекты нашу жизнь за то время, в течение которого они претворяются. И увиденное не радует. Кое-что вызывает недоумение.
Однажды я услышала мысль о том, что закону нельзя служить за зарплату. А нравственному закону? Учитель – это слуга нравственного закона прежде всего. Вопрос предвижу: а что плохого в том, что труд хорошего учителя будет высоко оценен? Это-то как раз хорошо! Плохо другое: когда он оценен не по достоинству.
После знакомства с положением о национальном проекте становится ясно, что уровень требований государства к учителю-номинанту, пожелавшему заявить о своем профессиональном уровне как о вполне соответствующем награде в сто тысяч рублей, очень высок. Первое, что приходит в голову, когда читаешь положение, так это мысль: да возможно ли все это выполнить, если выполнять на совесть и всегда? У многих очень достойных учителей, ознакомившихся с требованиями национального проекта к педагогу, желание заявлять о себе как о достойном получения премии сразу отпадает. Почему? Причин несколько.
Во-первых, заявлять о себе как о высоком профессионале, и заявлять настойчиво, необходимо самому (!). Хорошо, когда профессионалы о себе заявляют делами, качеством своей работы, а главное – результатами. Но профессионал должен сам собрать огромное количество документов, помогающих расхвалить себя (к чему учителя, большинством своим народ скромный, не привыкли). Вышедшие из советского времени, как-то больше живем по принципу «раньше думай о Родине, а потом о себе», да и учительская работа неохватная. Учитель настоящий и требовательный к себе никогда не сможет сказать, что он сделал все и как надо. Всегда есть сомнения в том, а прав ли он, а может, лучше было поступить иначе, наверное, можно было сделать и лучше. Никогда нельзя быть уверенным до конца ни в чем. Результаты его работы часто видны через годы. Сомнение – удел таланта. Сомнение – это здорово! И страшно, когда перед тобой встает человек, не сомневающийся ни в чем, прямой, правильный и несгибаемый, как рельс.
Во-вторых, от достойных национальной премии учителей можно услышать и такое: «Если все это о себе собирать, то на учениках сосредоточиться не будет возможности», «Не хочется в ущерб делу заниматься самохвальством». А одна очень уважаемая мною коллега на мой вопрос, почему бы ей не подать документы на присвоение этой награды, ответила: «Да некогда мне на это отвлекаться, столько дел!» Вот и работают, отказывая себе во «вкусной конфете».
В-третьих, грант присуждается тем учителям, чей труд высоко оценен учащимися и родительской общественностью. Но как-то не увидела я на практике процедуры, позволяющей объективно оценить учительский труд глазами учеников и их родителей.
В-четвертых, весь сбор документов отдан на откуп учителю-соискателю, а все то, что им собрано, никем и ничем не контролируется (то, как конкурсную документацию просматривают и пропускают выше чиновники от образования, вряд ли можно назвать настоящей экспертизой учительских успехов и достижений).
А так ли все это должно быть? Анализируя только видимую часть работы удостоенных высокой награды коллег, была немало удивлена: ни одного открытого урока за последние как минимум 5 лет (!), не говоря уже о системе уроков, позволяющей увидеть мастерски выстроенный методический вектор. Кто смог воспользоваться методическими находками и открытиями награжденных коллег, кого они обогатили? Какое новое слово в методике преподавания, в педагогике ими было сказано? Лишь повторение пройденного. Да и оно-то не всегда мастерское. Посещая уроки, внеклассные мероприятия, выступления, мастер-классы учителей, отмеченных проектом, задаешься вопросом: разве это уровень номинанта, высокого профессионала? Пыталась сопоставить свои впечатления с впечатлениями других коллег по профессии, думая, что я слишком требовательна к победителям, но ощущение завышенной самооценки номинанта возникало не у меня одной. Люди выносят на обозрение свои достижения, хотя достижениями это назвать трудно. То, что вижу на встречах, уроках, мероприятиях, проводимых награжденными педагогами, – это не уровень высокого профессионала, это самое обыденное и заурядное, лишенное новизны педагогических идей и мыслей нечто. Чаще это просто переписывание и склеивание из того, что уже было сказано и сделано до них. После таких встреч трудно бывает отделаться от ощущения обманутости в ожиданиях. Ни разу не возникло у меня внутреннего импульса «Вот здорово! Надо и мне это обязательно применить, попробовать сделать!», как это обычно бывает при посещении действительно интересных уроков или встреч. И возникает вопрос-недоумение: так не правильнее ли было бы сначала посмотреть внимательнее на всю работу учителя (а не только на его документацию), на его уроки в течение времени, чтобы увидеть наличие его собственной педагогически и методически выстроенной системы, результаты его работы, не им самим высчитанные и подогнанные под нужный уровень, а выверенные коллегами, методистами, администрацией, независимыми экспертами наконец.
Любой работник сначала работает, только потом получает плату, а тем более премию. А в ситуации с награждением номинантов учительской премией получается, что учитель сначала получил Национальную премию, а только потом коллеги ходят к нему на уроки учиться у «звезды» работать. Как заметил на учительском форуме Андрей Владимирович Лукутин: «Мы тебе премию – а ты нам свой опыт показываешь!» Но иногда учиться-то и нечему – «А король-то голый!»
Мы, учителя, – слуги нравственного закона, нам не пристало. Глядя на суету, с которой одна учительница собирала «доказательства» на получение «вкусной конфеты», было и грустно, и смешно: ради того, чтобы получить баллы за классное руководство, ей удалось забрать классное руководство у своей коллеги, хотя учебный год был в разгаре, мнение учеников, ничего не понимавших в этих перестановках, в учет не принималось, а в результате – конфликты между новым классным руководителем и его подопечными. Зато Национальная премия получена, а все остальное – лишь детали к нацпроекту.
Мои оппоненты, читая эти строки, могут мне справедливо возразить: что же вы, слуги нравственного закона, молчите на заседаниях педагогического совета, на совещаниях методических сообществ, когда соглашаетесь с заявлением претендента на получение почетной премии? А где администрация учебного заведения? Отвечаю: тут все совсем не просто.
На заседании педагогического совета учителя, готовые возражать, должны очень хорошо подумать, слово молвить или замок амбарный на уста повесить. Да и коллеги могут не поддержать: вдруг им самим придется вот так же «подставиться» под обсуждение своих товарищей по работе, а им потом все и вспомнят. К тому же учитель, против кандидатуры которого ты хотел возразить, еще и завуч, а это уж совсем чревато. Вот и промолчали. Один раз.
Администрация? А что администрация? Ей очень выгодно иметь в учебном заведении номинантов на Национальную премию, можно потом с высоких трибун поражать цифрами о том, что в нашей школе столько-то учителей, отмеченных государственной наградой. Да и материальное вознаграждение за то, что учебное заведение воспитало, создало условия для профессионального роста таких вот звезд от педагогики, администрации тоже полагается. Вот и промолчали. Второй раз.
А теперь методическое сообщество учителей. Так здесь-то почему должно быть иначе? Тот же случай. Критерии отбора размыты настолько, что, когда встает вопрос о том, чтобы дать рекомендации желающим номинироваться, затрудняются отказать им. И каждый снова думает: а вдруг мне тоже понадобится поддержка моих коллег, а я тут навыступаюсь сейчас, потом мало не покажется. Вот и промолчали. В третий раз.
И наконец ученики и родительская общественность, которая, пожалуй, в первую очередь должна бы быть услышана в этом вопросе. Но нет. На учительском форуме участница обсуждаемого нами конкурса учитель из Волгодонска Ростовской области Елена Генриевна Коннова сетует: «…но плохо, что те, кто лично с учителями общается на уроках, нигде свое мнение не могли высказать». Вроде все сделали по правилам: родителей оповестили на школьном совете о претендентах на Национальную премию. Вроде как и спросили. Ну какой родитель, слушая речь директора, осмелится выступить против названной ею учительской кандидатуры? Его ребенку учиться в этом учебном заведении еще годы и годы. Вот и тут промолчали. Четвертый раз.
Задумалась я крепко. А что по этому поводу говорят те, кто прошел через эту процедуру награждения? Я далека от мысли, что все эти люди отмечены недостойно. Думаю, что многие из них награждены заслуженно. Решила я посмотреть, чем жив учительский форум на эту тему.
Вот мнение такого же, как и я, глядящего на все это действо со стороны: «Грустно! И как всегда – идея была нормальная, но получилось, как у Черномырдина. У нас та же песня. Народ готовится писать бумажки. Думает, сколько качества обученности написать: 100 процентов по вcем годам или 117… Мне не понравилось даже не то, что не прошли сильные учителя, а то, что было совершенно непонятно, почему же не прошли, ведь никто ничего не объяснял ни по школам, ни по учителям».
Предвижу правомерный вопрос: выходит, Национальная премия не нужна? Отвечаю: обязательно нужна. Лучшие люди в профессии, особенно в такой общественно значимой, как наша, должны быть признаны и известны. Общественное признание крайне необходимо. И если учитель получает его, он горы готов сдвинуть, у него же полет в работе начинается. И такое признание дорогого стоит, к нему педагог порой всю жизнь идет. Печально, если при жизни достойные учителя не получают официального общественного признания.
Каким бы хотелось видеть национальный проект? Учительская мысль, желая его усовершенствовать, бьется в поисках ответа на этот вопрос. На том же учительском форуме Сергей Игоревич Галаган видит его таким: «Принцип доступности, открытости, конкурсы и критерии… разные, и муниципальные на ваших условиях в том числе, важны. Я не сторонник революций, эволюция в образовании значительно продуктивнее.
Скажу то, что настораживает: нельзя разрывать страну на мелкие кусочки с абсолютизацией своих местных ценностей образования. Национальный интерес должен предусматривать самые четкие, прямые, обязательно выполнимые и однозначно трактуемые ценности, а не отдельных, в том числе местных группировок, поощряемых за госсчет. В этом плане прошедший конкурс хоть и очень небольшой, не свободный до конца от жесткого влияния текущей моды в образовании и ее функционеров, но, безусловно, успешный шаг вперед. Одна из главных – пусть во многом не осуществимая из-за отсутствия опыта документирования, но возможность реального самопродвижения, путь к признанию, предоставленный непосредственно учителю в государственном масштабе. Дорогого стоит».
Андрей Владимирович Лукутин пишет: «Идея изначально была такова. По схеме.
1. Есть Учитель, которого хотят выдвинуть на Премию.
2. Есть организация, которая хочет выдвинуть (в этом году это в основном школы).
3. Есть представление Заявителя (школы) на Претендента (учителя).
4. Есть информационное поле (СМИ, Интернет и т.п.), где размещаются материалы на учителя.
5. Есть люди, знающие этого учителя, которые могут высказаться по поводу кандидатуры, – письма поддержки, которые могут прочитать все.
6. Подаем документы.
7. Эксперты могут ознакомиться со всей информацией по учителю (СМИ, Интернет и т.п.), отзывы.
8. Есть рейтинг.
9. Премия в 100 тысяч.
10. Распространение опыта.
В этом году пункты 4, 5, 7 отсутствуют. Есть стандартное выдвижение на премию: школа – управление – комитет – получение денег. Тихо, и никто ничего не узнает»…
Пункты 4, 5, 7 – это какие? А те самые, что ни на есть самые важные в нашем разговоре. Главное, что «тихо, и никто ничего не узнает». А если и узнает, так это ничего: премия-то уже выплачена! Прямо как в незатейливой и навязчивой рекламе: «Если денег нет, а счастья хочется, приходите к нам!» на участие в национальном проекте.
Но хочется свои размышления закончить словами: «Чему бы жизнь нас ни учила, но сердце верит в чудеса». Такое у нас учительское сердце – продолжает по-прежнему верить в победу добра и справедливости! Дай бог! А по-другому нам просто нельзя. Не с чем будет к детям идти.
Мила ЗЕНИНА, учитель МХК, Московская область
Выбор читателей
Комментарии