Образование на заказ. Школа готова выполнить запросы общества, считают активисты клуба «Учитель года»

Очередной слет участников конкурсного движения «Учитель года России» прошел в дни весенних каникул. На этот раз учителей года принимала Ленинградская область. Встречали гостей хлебом-солью, непривычным для северного региона солнцем и любопытствующими детьми. Торжественное открытие слета состоялось в Сосновом Бору, городе, знаменитом не только хвойными деревьями, но и атомной электростанцией.

Участников слета приветствовали губернатор Ленинградской области Валерий Сердюков, первый заместитель министра образования России Виктор Болотов, председатель Комитета общего и профессионального образования Ленинградской области Зоя Найденова, первый заместитель главного редактора «Учительской газеты» Ирина Димова, исполнительный директор Фонда поддержки российского учительства Сергей Сафронов. Кстати, VIII слет был организован двумя «силами» – Комитетом общего и профессионального образования Ленинградской области и Фондом поддержки российского учительства.

Затем были два насыщенных дня, полсотни открытых уроков на детях и мастер-классов для ленинградских педагогов в Сосновом Бору и Киришах, Тихвине и Гатчине. Параллельно гостям показывали достопримечательности, демонстрировали детские таланты, устроили экскурсию на действующую модель атомной подводной лодки и производственное объединение «КИНЕФ», рассказывали о региональном образовании. А в Гатчинском музее-заповеднике учителей встретил сам… Павел I с супругой. Государь обратился к участникам слета с речью: «Многолетнее достохвальное служение ваше на государственном поприще образования запечатлено безграничной преданностью вашей престолу и Отечеству и снискало вам Монаршее благорасположение Наше. Вы неустанно прилагали отличающее вас пламенное усердие к выполнению важных обязанностей по сердечно близкому Мне делу воспитания и образования русского народа. Ныне, в торжественный для вас день восьмого Всероссийского слета «Учитель года России», считаю долгом выразить вам Мою особую признательность» и милостиво позволил сфотографироваться с ним…

В последний день слета его участники посетили крепость в Старой Ладоге, город Сясьстрой и перед самым отъездом из Петербурга успели посидеть на Невском в любимой кофейне.

В поезде учителя обсуждали резолюцию заседания межрегионального клуба «Учитель года». Поговорить конкурсанты успели за день до этого, после трудного рабочего дня в Киришском лицее. Тема «Школа и общество» вызвала настолько большой интерес участников клуба и гостей, что ведущему совещания учителю года России-2001 Алексею Крылову пришлось строго регламентировать продолжительность выступлений.

Алексей Крылов, учитель технологии, Екатеринбург, учитель года России-2001, ведущий: Министр образования России, отправляя нас на слет, попросил между уроками обсудить проблему, которая сформулирована так: «Школа и общество». Мы с вами проработали в четырех городах Ленинградской области. Давая уроки, мастер-классы, мы вольно или невольно отмечали положительные элементы, видели проблемы, которые нам близки, существуют и в наших регионах. Попытаемся подвести первые итоги нашей работы, выявить насущные проблемы, которые присутствуют сегодня в образовании. Эти проблемы станут темой нашего дальнейшего обсуждения. Хотелось бы, чтобы это были реальные проблемы, которые можно вскрыть и предложить хотя бы ориентировочные пути их решения.

Позвольте сказать о том, что тревожит меня. Образовательная область «Технология» – одна из самых важных образовательных областей. Ее потенциал раскрыт еще не до конца. Первая проблема: в отношении школьных предметов по-прежнему существует понятие приоритетности. Но возникает вопрос: почему технология по статусу всегда оказывается на последнем месте. Традиционные дисциплины, по которым приходится сдавать экзамены, существуют благополучно, они обласканы администрацией учебных заведений. А вот наша образовательная область по-прежнему держится на энтузиазме. Это, вероятно, одна из причин следующей проблемы – кадровой. В Киришах на семинаре нам сказали, что хотели бы, чтобы среди учителей технологии стало больше мужчин.

Александр Глозман, учитель технологии, Москва, учитель года России-1997: Мы проехали несколько городов Ленинградской области. Очень приятно, что муниципальная власть большое внимание уделяет проблемам образования. Власть на местах заинтересована в сильном образовании, и это гарантия того, что ребята после учебы в вузе вернутся в свои города, никуда не уедут. Мне кажется, особое внимание надо сегодня уделять тем предметам, которые оказываются в классном журнале с конца: музыка, искусство, физическая культура, ОБЖ, технология. База этих предметов по-прежнему формируется по остаточному принципу.

Мне кажется, наши «обделенные» предметы помогают ребятам на практике реализовать те знания, которые они получили в других образовательных областях. Есть регионы-доноры и регионы, которые надо поддерживать дотациями. То же самое со школьными предметами: есть те, которые в силу традиций всегда будут на высоте, и те, которые надо обязательно поддерживать, потому что общество сейчас не понимает их значимости.

Михаил Нянковский, учитель русского языка и литературы, Ярославль, учитель года России-1994: Мы неверно формулируем принципы взаимодействия участников образовательного процесса. Я с огромным уважением отношусь к технологии, равно как и к русскому языку. Я понимаю, что вы, Александр и Алексей, делаете все, чтобы поднять престиж этого предмета. Но в чьих глазах? В своих? В глазах коллег, ребят? В глазах ребят ваш предмет может стоять выше русского языка, потому что русский – это трудно и скучно, а у вас весело и интересно.

Говорилось о внимании власти, и здесь мы действительно видим реальную заботу об образовании, реальное разумное руководство. Возникает противоречие: руководство хорошее, власть хорошая, учителя хорошие, ребята хорошие, а все остается по-прежнему. И опять технология на последней строчке. Почему это происходит? Сегодня школа должна выполнять не указания властей, руководства, а некий общественный запрос. Есть он сегодня на ту же технологию или нет? Школа должна выполнять заказ общества. Другое дело: кто его представляет и кто его формулирует? У нас должны быть заказчики. Кто они? Во-первых, родители, которые должны наконец-то понять, чего они хотят, а не превращать школу в камеру хранения: сдал ребенка, потом получил. Во-вторых, работодатели – те, у кого потом будут работать наши выпускники. И в-третьих, вузы, другие учебные заведения, куда поступят наши выпускники. На мой взгляд, сегодня стоит задача объединить представителей общества, которые заинтересованы в продукции, которую мы с вами создаем.

Что мы сегодня видим? Предпринимателям не до школы. Они где-то ищут образованные кадры. А может быть, их привлечь к школе? Давайте обсуждать формы привлечения. Я говорю не только о спонсорстве. Нужны иные формы, потому что они заказчики. Представим, что человек покупает квартиру. Когда дом еще только проектируется, он приходит и говорит: «А обои у меня будут вот такого цвета!». И доплачивает за то, чтобы ему типовые не наклеили. Если хочешь получить продукт, ты должен стоять у истоков этого процесса. То же самое с родителями. Да, они сегодня, по-моему, превращаются в заказчиков. Другое дело, что они плохо знают школу. Иногда заказывают на стороне. А может быть, родителям все-таки стоит со школой договориться? И с вузами заодно. Мы прекрасно знаем, почему ребенок не может поступить в вуз без репетиторства. Не потому, что школа плохо готовит. Школа готовит хорошо, и знаний хватает. Школьнику нужны репетиторы из приемной комиссии, которые ничему его не научат, но в течение года родители будут проплачивать гарантии поступления в вуз. Родители должны объединиться с вузами и работодателями и прийти в школу. Мы должны обсуждать формы взаимодействия наших заказчиков. Тогда можно будет говорить об общественном заказе.

Зоя Найденова, председатель Комитета общего и профессионального образования Ленинградской области: Как вы думаете, какой процент родителей готов быть нашими заказчиками?

Михаил Нянковский: Если брать обычные школы, этот процент на сегодня вырос. Вырос процент родителей, которые заинтересованы в качественном образовании. Я думаю, что процентов 40 родителей сегодня не рассматривают школу как камеру хранения. Процент этот еще и от класса к классу увеличивается. В среднем звене меньший интерес. В начальной школе и в старшей – максимальный. В 11-м классе 100% обезумевших родителей, которые готовы платить любые деньги.

Можно говорить только о средних цифрах. И, естественно, речь идет не о каждом родителе. Каждый не станет заказчиком. Некоторых детей мы должны родителям заказывать, чтобы они их в школу отпускали, а не заставляли работать у себя в хозяйстве.

Юрий Макаренко, учитель истории, Астрахань, участник конкурса «Учитель года России-1996»: На мой взгляд, 100% родителей – заказчики. Другое дело, чего они хотят. Есть родители, которые хотят, чтобы после школы ребенок поступил в вуз. Есть родители, которые хотят, чтобы он просто закончил школу, а там они его пристроят. По-видимому, требования в центральных городах и в глубинке не совпадают. У нас нанимают не институтских репетиторов, хотя есть и такие факты. У нас нанимают репетиторов, потому что школьные программы и программы для поступающих в вуз разные. Я не берусь говорить за все вузы страны, но некоторые из них, по-моему, хотят сделать так, чтобы в школе учеников всему научили, а потом они просто побыли некоторое время студентами. Что мы можем сделать? Или планку института при поступлении опустить, или поднять планку школьной программы. Хотя куда ее еще поднимать? С чем связана эта нестыковка? Часто преподаватели вузов не понимают, как и чему учат в школе. Вот характерный пример. В прошлом году перед нами выступал автор учебника. Прекрасный учебник, не буду говорить какой. Единственный недостаток – в нем 86 параграфов. При том, что школьные программы рассчитаны на 34 часа, 68 часов и так далее. Значит, я должен или какие-то параграфы давать вместе. А ведь это учебник для 6-го класса…

Василий Марков, учитель физики, Московская область, лауреат конкурса «Учитель года России-2001»: Образование является государственнообразующим элементом. Сегодня образование принадлежит муниципальной власти. Правильно ли это? Я низко кланяюсь любой власти, которая заботится об образовании, культуре, здравоохранении. Никто ни при каких условиях не запретит власти проявлять подобную заботу. Но если нет единой головы, единого сформулированного заказа, мы не увяжем вместе высшую школу и среднюю, не сможем правильно сформулировать итоги родительского заказа. Одни родители хотят получить качественное образование, другие хотят, чтобы ребенок просто никуда не делся. Необходимо вернуть школу государству и государство в школу. Сегодня перейти из одной школы в другую для ребенка – стихийное бедствие. Другие учебники, программы. Если учесть, каковы сегодня темпы миграции населения внутри страны, проблема становится весьма значимой. Я неплохой учитель. Просматривая массу учебников, наконец выбрал не самый лучший, не самый оригинальный, не самый полный, а самый доступный. Тот, который даст возможность ребенку, перейдя к другому учителю, не попасть в эту беду. А недостатки учебника нивелирую я.

Дмитрий Дядюков, учитель истории, Пермская область, участник конкурса «Учитель года России-2000»: По поводу разрыва между школьным уровнем образования и критериями поступления в вуз. Государство решает эту проблему с помощью ЕГЭ и профильной школы. Мы на себе это испытали, у нас в регионе проходит эксперимент. Мне кажется, эта проблема будет решена.

Государственный и социальный заказ – два разных понятия. Наверное, надо говорить о сочетании государственного и социального заказов. Если мы посмотрим на сегодняшнюю среднюю общеобразовательную школу, то увидим, что все родители хотят, чтобы их дети получили после школы высшее образование. Но неужели специалисты с высшим образованием нужны в таком огромном количестве? Нужно работать с родителями, выяснять, чего они хотят. Хотят они видеть своего ребенка классным специалистом с высшим образованием или классным специалистом, но со средним специальным образованием?

Алексей Крылов: Просматриваются два подхода. С одной стороны, влияние государства на развитие образования. С другой стороны, внутренняя потребность. Если уж мы говорим, что существуют родители – это тоже субъекты образовательного пространства, значит, их надо к этому пространству каким-то образом привлекать. Какой родитель не желает, чтобы его ребенок жил лучше, чем он? Если у нас сегодня все общество считает: чтобы достичь успеха, непременно нужно высшее образование, мы приходим к тому, что завтра наше общество будет называться «Всеобщее высшее образование». Смысл существования высшего образования потеряется. Просто будут появляться пачки дипломов. Давайте вспомним, что в школе существует родительский комитет, общешкольный, классный. Наконец, попечительские советы. Я имею в виду не те советы, которые собирают деньги, а те, кто реально пытается определить профиль школы.

Чего хотят родители? Чтобы мой ребенок плясал, владел компьютером, знал пять языков. Нормальные желания. Приду и сделаю школе такой заказ. А способности ребенка? А физиологические, психологические, финансовые возможности? Известно, что все дополнительные услуги родители финансируют из своего кармана. Возможно ли так сформировать общественный заказ, чтобы он был объективным и реальным?

Александр Литвинов, учитель истории, Краснодарский край, лауреат конкурса «Учитель года России-1994»: Я родитель, у меня трое детей. Для меня пока не важно высшее образование. Для меня важно, чтобы моему ребенку было комфортно в школе. Затем я смотрю на кадры. Я хочу, чтобы мы задали вопрос: а способны ли мы выполнить этот заказ? Я 18-й год директор школы, и неплохой школы, где детям комфортно. И я не могу за всех своих учителей ручаться. Вернее, сейчас уже могу… Но я не уверен, что можно ручаться за педагогов какой-нибудь супершколы – лицея, гимназии. Как-то мне сказала одна пожилая директор, уходя на пенсию: вот эта учительница звезд с неба не хватает, но она хорошо учит детей считать до ста.

Когда вы хотите сшить вещь, вы ищете ателье получше. Дети порой не имеют возможности выбрать школу, они скованы районами, микрорайонами. В маленьком поселке порой есть только одна школа. Ни у родителей, ни у ребенка выбора нет. У нас десятки тысяч сельских школ, где вообще ничего нет. У больших школ другая проблема – снобизм, переоценивание своих возможностей.

Плохо, что в высшем педагогическом образовании не предусмотрена интернатура, как у врачей, что мы не выпускаем штучный товар. В свое время выпускники педагогических училищ приходили в школу готовыми учителями, им в руки давали ремесло. Есть, правда, звездочки и сегодня. Учительница работает второй год, а уже делает то, что под силу только опытным педагогам. Дальше уже вопрос финансирования. Сегодня пединституты превратились в университеты. Они готовят предметников, стараются напичкать их информацией. Нет отработки входа на урок, выхода. Методика изучается один год и на очень низком уровне. Государству надо начинать с подготовки специалистов, вкладывать в это деньги.

Людмила Чернова, учитель русского языка и литературы, Ленинградская область, лауреат конкурса «Учитель года России-2001»: Здесь многие говорили о связи школы с высшими учебными заведениями. Проблема многих небольших городов – у нас появились многочисленные филиалы различных вузов.

Выборг – небольшой город, но у нас девять вузов. Я не считаю так называемые университеты «из подворотни» – их еще больше. Очень жестокая конкурентная борьба за абитуриентов. В результате на одной скамье оказываются ученики из хороших классов, которые мы называем лицейскими, и ученики из коррекционных классов. Те условия, на которых принимают студентов в наши филиалы, позволяют одновременно поступить и сильным, и слабым детям. Им нужно набрать студентов, но не на таком же уровне!

Несколько лет я вела подготовительные курсы для поступающих. Мальчик сдает мне зачет – 60 ошибок в диктанте. Я его спрашиваю: почему вы поступаете на филфак? Он мне отвечает: я по-русски умею говорить и писать. Для него это главный аргумент. Он говорит: я больше ничего не умею. Самое удивительное, что он поступил. Другой вопрос, сколько он проучился. Он ушел оттуда потому, что понял: если он будет дальше учиться, то сойдет с ума. Ему не вытянуть. Он не понимает, о чем говорят преподаватели и однокурсники. Если наши вузы, их филиалы не выработают жесткие нормы, чтобы принимать абитуриентов, мы не сможем поднять престиж образования.

Приходит ко мне удивительная девочка. В силу материального положения родители не могут обучать ее в Питере. Девочка поступает в наш выборгский филиал. Она говорит: я пришла в сентябре, а рядом со мной сидит моя бывшая одноклассница, которую из 11-го класса в декабре выгнали за неуспеваемость. Моя умненькая Света говорит – как же я учиться буду? Зачем же она тогда 11 лет в школе старалась, получила прекрасный аттестат?

Владимир Графов, директор МОУ «Киришский лицей», Ленинградская область: Кто главная фигура в школе? Дети. Есть дети, значит есть потребность в нас, педагогах. Нет – мы не нужны.

Может быть, кто-то из родителей не сделал социального заказа, но, отдавая в наши руки ребенка, он надеется на то, что его здесь выучат. В нашей школе есть все – и классы коррекции, и база, и лицей. Мне бы очень хотелось, чтобы ребята, которые учатся в этом доме, стали бойцами в жизни. Я не имею в виду кулачную расправу над противниками, я имею в виду душевную стойкость к невзгодам. Я работаю в школе 34 года, но у меня никогда не было случая, чтобы я ребенка из класса удалил, чтобы кому-то из родителей на ребенка наговорил. Если родители спрашивают: «Как там мой?», отвечаю: «Ничего. А в остальном мелочи, разберемся». В этом искусство наше с вами. Главное – начать с себя, понять, что можешь предложить ребенку?

Елена Пахомова, заведующая кабинетом педагогического опыта Академии повышения квалификации и переподготовки работников образования РФ: Мы говорим, школа должна выполнить заказ. А школа формирует заказ? Ведь любая организация, которая начинает свое дело, формирует заказ. Мы помогаем родителю этот заказ предъявить? Он понимает, что это такое? Я сравнительно недавно опросила родителей. У десяти родителей детей дошкольного возраста я спросила: «Чего вы больше всего желаете своим детям?». И они сказали: «Чтобы дети были здоровыми». Я спросила о том же десять родителей первоклассников и они ответили: «Мы хотим, чтобы дети научились читать и писать, и чтобы они не были хуже других детей в классе». Десять родителей учеников пятых классов сказали: «Мы бы хотели, чтобы учительница наших детей не ругала принародно». А родители детей старшего возраста заявили мне: «Мы бы хотели, чтобы наших юношей не призывали в армию, и чтобы девушки удачно вышли замуж». Что получается? После того как ребенок поступил в школу, родитель перестает заботиться о его здоровье, оно уходит на второй план. Это тревожный симптом.

Сергей Лисицын, ректор Ленинградского областного института развития образования: Мне кажется, мы немножко запутались в подходах. Говорим о родительском, общественном заказе. Но существует социальный заказ, который складывается из всех этих составляющих. Излишне ставить вопрос, что школа должна формировать этот заказ. Потому что пока мы его будем формировать, заказ изменится. Давайте поставим вопрос иначе – готова ли школа сегодня к жизни через пять лет? Будет профессиональная армия, и она коренным образом изменит ситуацию, стремление обязательно поступить в вуз. Через некоторое время будет двенадцатилетка. Даже если ее не будет, останется одиннадцатилетка. 11-й класс – это совершенно взрослые юноши и девушки. Мы должны ставить вопрос о воспитании у школьников культуры выбора. На мой взгляд, в перспективе это должно стать основной задачей школы. Потому что в 17-18 лет человек уже вправе сам делать выбор.

Вы поработали в нашей области, мы рады, что вам все понравилось. Мы гордимся своим образованием, хотя у нас тоже существует огромное количество проблем.

Валерий Салахов, директор Высшей гимназии-лаборатории г. Сургута, доцент Омского политехнического университета: Заказ на образование должен быть единым, но выполняться разными людьми и разными структурами. Но меня волнует другой вопрос. Мы заявляем о разных формах получения образования. Но в основном несем в общество одну-единственную технологию, которая достаточно хорошо была разработана и сыграла колоссальную роль – классно-урочную, групповую. Мы сегодня совершенно не задумываемся над тем, что общество не знает, что такое работа учителя. Людям, кажется, нет ничего легче – пришел, 45 минут проговорил, задал детям упражнения, они выполнили, он повернулся и вышел. Еще и требует большую зарплату! Сегодня государство заказывает нам: дайте человека, который умеет учиться, добывать знания. А технология осталась одна – урок. И каждый предметник стремится: дайте побольше уроков, больше информационного материала. Нужен этот информационный материал или нет, не столь важно.

Есть различные формы обучения – очная, очно-вечерняя, экстернат, домашнее воспитание и домашнее обучение. Я думаю, той элите педагогической, которая собралась, необходимо продумать и сделать прорыв именно в этой части. И когда ребенок почувствует, что у него высвобождается много времени, благодаря комбинированной системе экстерната, домашнего образования, дистанционного. И мы через несколько лет сумеем делиться, проводить слет с помощью информационных технологий, находясь в разных концах страны. Тогда мы сумеем показать, что двигаемся вперед, и общество повернется к нам. Я за новые технологии, новые формы получения образования.

Алексей Крылов: Весь наш разговор сконцентрировался вокруг одной темы – общественный заказ. Четко просматривается в выступлениях несколько вопросов. Первый – должны ли родители формировать этот заказ? Второй – является ли учитель участником формирования этого заказа? И третий – что такое заказ? К понятию общественного заказа притягиваются и формы преподавания, и педагогические технологии, и необходимость учитывать особенности наших учеников, уровень восприятия того или иного способа передачи знаний. Более конкретно и более точно мы еще сформулируем проблемы для обсуждения в различных регионах, но смысл беседа наша будет иметь только в том случае, если мы озвучим эти проблемы у себя на местах и затем сконцентрируем в нашем клубе.