На чтение: ≈ 4 мин.Было это давно, в далеком 1956 году. Учился я тогда в 6-м классе. И вот в сентябре месяце учительница привела в класс новенького. Все замерли: еще бы, он был на костылях, а из-под рубашки выглядывал корсет (аж страшно). Новенького посадили рядом со мной. Звали его Толик Джерапов, он приехал из Евпатории, пробыл там что-то около восьми месяцев, в костно-туберкулезном санатории.
Джераповы жили на одной с нами улице, но я раньше не знал, что у них есть сын Толик. Потом его родители пригласили меня к себе домой. Они, надо сказать, были уважаемыми в селе людьми: отец – парторг колхоза, мать – кладовщица. Мне они сказали: «Ты, Шурик, приходи к нам, помогай Толику, играй с ним, уроки вместе делайте. Видишь, он какой бледный, лежал долго, вокруг больные были, а ты шустрый, учишься хорошо. Помоги, мы тебя очень просим».
Мы подружились. Корсет его скоро сняли, но Толик все еще прихрамывал. Вместе с другими пацанами босиком по пыли мы ходили на Терек, ловили плотву, пескарей, ходили в лес, собирали ягоды, плоды. Толик стал шустрым, загорелым. Между прочим, в нашей компании был один юноша, постарше нас, незрячий (его теперь в Моздоке знают все, он сейчас председатель общества слепых, окончил Кабардино-Балкарский госуниверситет, филологический факультет, умница, и тогда он не был тихоней). Все мы дружили, и все было как-то само собой хорошо. Никто, даже парторг колхоза, тогда не знал, что это за мудреное слово такое «толерантность». В селе проживало тогда больше двадцати представителей различных национальностей, и никаких конфликтов не было и в помине.
Толик, друг мой, был большим выдумщиком, очень хорошо пел. Был он лопоухим, но не обижался на шутки в свой адрес, сам подшучивал над собой. По вечерам я приходил к нему домой, мы рисовали, выпиливали лобзиком всякие поделки, даже театр теневой устроили. Ну вначале, конечно же, учили уроки. А еще мы с ним учили стихи, как-то получалось само собой, идем на Терек, на рыбалку, и учим, запоминаем и даже сами пробовали сочинять. Родители Толика не могли нарадоваться, глядя на перемены в сыне.
…Прошли годы. Толик выучился играть на баяне, играл на танцах в сельском клубе, был худруком. Учился в Кабардино-Балкарском госуниверситете, какое-то время работал в школе учителем. Потом увлекся техникой, хорошо изучил автомобили. Ремонтирует.
Иногда мы с ним ездим на рыбалку. Мы едем и поем песни школьной поры, смеемся, вспоминаем, нам всегда хорошо вместе и без «допинга». Толик вообще не берет в рот спиртного.
Так случилось, что в школе, где я работал, учился сын Толика, и я учил его труду. Как и все мальчишки, он иногда проказничал, и мне приходилось усмирять его. Усмиряю, а сам смотрю на его уши, они точь-в-точь, как у моего закадычного школьного друга Толика, и … едва сдерживаю смех.
Александр ПРОКОПОВ, ветеран педагогического труда, Моздок
Выбор читателей
Комментарии