На чтение: ≈ 16 мин.Немногим более года назад в Самаре отшумел громкий скандал с неаттестацией двух школ. Не согласившись с итогами аттестации, проведенной Центром лицензирования, аккредитации и мониторинга учреждений образования (ЦЛАМО), 16-я и 41-я школы подали на Центр в суд и выиграли дело. Тогда, пожалуй, впервые публично прозвучало обвинение в адрес этой структуры в том, что она использует некачественные, т.е. нелицензированные, тесты. Директор ЦЛАМО Владимир Чупин в свое оправдание приводил аргумент, что эти тесты несколько лет апробировались в образовательных учреждениях области. Как показала жизнь, логики в этом аргументе так же мало, как и пользы тем школам, которые не прошли аттестацию “благодаря” нелицензированным тестам. Если к тому же учесть, что применение их как измерителей качества обученности школьников, вопреки здравому смыслу, абсолютизировалось, сколько школ “погорело” незаслуженно.
В конце учебного года на кафедру математического образования СИПКРО, минуя заведующего Сергея Дворянинова, поступили на рецензию 3 работы – “Оценка уровня обученности учащихся (начальной, общей, средней) школы по математике” (авторы-составители Л.Б. Басис, Н.Н. Крылова, С.Е. Рафф, ответственный редактор В.А. Прудникова, заместитель начальника ГУО, и В.Н. Чупин). В выходных данных было указано, что “тестовые задания разрешены к применению распоряжением ГУО администрации Самарской области N 68 от 17 августа 1999 года”, то есть уже после злополучных судов.
Радоваться бы Сергею Владимировичу, что державшиеся пользователями в секрете тесты, даже от него, члена Экспертного совета при ГУО, были наконец-то преданы гласности, а также тому, что, по уверениям авторов, “предложенные в серии пособий итоговые тесты… разработаны в соответствии с требованиями классической и современной теории тестирования” и “прошли апробацию в школах Самарской области”. Он же, наоборот, огорчился,и было отчего.
– По моему мнению, тесты содержат недопустимо много ошибок, в первую очередь грубых фактических. Очевидно также, что авторы не владеют понятийным аппаратом, а математика – наука точная. Поэтому представленные на кафедру работы порождают серьезные сомнения в математической квалификации авторов и их способности справиться с заявленной задачей – создать измерители, инструментарий для получения объективной информации о качестве знаний учащихся по предмету. Это тем более вызывает сожаление, что данные тестовые материалы представляют собой по сути нормативный документ, в издании которого заинтересовано Главное управление образования области.
Не только математики, как выяснилось, были озадачены неофициальным появлением рукописей из недр ЦЛАМО, но и филологи. И в корпункте состоялся “круглый стол” по проблемам тестирования и аттестации школ.
– Года два назад ЦЛАМО предъявил нам тесты для рецензии,- рассказывает заведующая кафедрой преподавания русского языка и литературы СИПКРО Ольга Огай,- но мы не согласились с рядом положений, в частности с оценкой тестирования: почему, если одно задание учеником не выполнено, весь тест не засчитывается? Далее. Дается, к примеру, задание определить часть речи. Сделать это можно только в контексте, а его нет. Вызывают возражение многие формулировки вроде “найдите неверный ответ” или “найдите верный ответ”. Ученик находит один вариант и дальше не ищет, потому что ограничен во времени. Мы на все подобные неувязки тогда указали, но их во внимание не приняли. Рецензента где-то нашли, и по этим тестам ЦЛАМО продолжал работать.
– В этом году Центр вновь представил тесты для рецензии – и что?
– Ознакомившись, мы увидели, что в них по-прежнему остаются расхождения с существующими школьными программами. Такое впечатление, что тесты создаются как-то спонтанно, без учета реальной школьной практики. Мы, сотрудники СИПКРО, учим педагогов одному, проверяют качество их работы с помощью своих измерений другие, а из-за нестыковки требований виноватыми оказываются учителя. В прошлом учебном году в Новокуйбышевске было несколько неаттестованных школ.
Невероятно, чтобы филологи дали нулевой результат. Значит, или их ученикам были предъявлены некачественные тесты, или имело место предвзятое отношение к этим школам.
На конференции “Педагогический процесс как культурная деятельность” один американский профессор заметил: интересный, мол, вы, российские педагоги, народ. Система образования у вас своя, достаточно развитая, авторитетная, а система контроля – наша, американская. Выходит, мы работаем над развитием речи, учим формулировать мысли, логично их излагать, а тесты ничего этого как раз не предполагают. Я не знаю, как можно по четырем вырванным из текста строчкам определить тип и стиль речи. С такими заданиями, как правило, легко справляются “тихие троечники”, которым все равно, где поставить галочку. Мыслящие логически ученики, увы, дают сбой. Как выяснилось в ходе мониторинга, проведенного нашей лабораторией новых технологий в образовании, учащиеся при контроле за их знаниями лучше выполняют диагностическую работу с текстом для осложненного списывания с заданием. Почему сей факт не использовать в интересах детей?
Преподаватели кафедры иногда по просьбам учителей знакомятся с тестами, но не всегда приходят к пониманию, чего от учеников хотел их автор. Если этого не понимает сам учитель, то каково ученику, который направляется по заведомо ошибочному пути? Как ему справиться с нечетко сформулированным заданием? Учителя также недоумевают, почему в заданиях тестов разное число вариантов ответов – от пяти до десяти.
– Можно ли аттестовывать школу только лишь на основе тестирования учеников?
– У нас есть традиционные измерители по математике – это экзамены в 9-х и 11-х классах – письменный по алгебре и устный по геометрии. Тесты как форма определения уровня подготовки учащихся в последние годы приобретают чрезмерную популярность. В одном из последних номеров журнала “Математика в школе” профессор МГУ Николай Христович Розов говорит о том, что тестированию отводится завышенная роль, как некогда программированному обучению. Кроме того, обучение по нашим учебникам не предусматривает тестовую проверку знаний.
Да, у тестирования есть то преимущество, что возможен машинный контроль знаний, но не по всем предметам. Кроме того, не все ученики психологически готовы к такой форме контроля. Поначалу мы на кафедре не имели даже образцов применяемых при аттестации школ тестов, чтобы подготовить учителей на курсах переподготовки к работе с ними, а те, в свою очередь, тренировали бы учеников.
– Стало быть, вы, Сергей Владимирович, ратуете за тренинг перед итоговым тестированием?
– Если есть необходимость в массовом срезе знаний, то его обработать без шаблона трудно. Одно дело следить за ходом мысли ученика, другое – проверить, правильно или нет он ответил. Почему бы к такой форме контроля школьников не готовить? Тесты бывают по форме разные, и неплохо, если школьники будут в них ориентироваться.
– В одной из тех двух неаттестованных самарских школ нулевые знания показала отличница. Некоторые дети, хоть их затренируй, положительного результата при тестировании не дадут.
– Я не имею в виду тренинг в прямом смысле слова, а лишь ознакомление с непривычной формой контроля, как с новой конструкцией дверного замка. Детям знакомы опрос, самостоятельная или контрольная работы, пусть знают и особенности тестирования.
– И все же если знания по математике можно проверить, подчеркнуть “да” или “нет”, то как в эти односложные ответы уместить многообразие русского языка?
– Как показывает практика, ученик может безошибочно написать слово, но если его дать в тексте, нет гарантии, что он повторит успех. Неважно, что это будет – изложение с элементами сочинения или сочинение, но в них можно проверить, как он владеет знаниями, умениями и навыками в соответствии с программой. Если говорить о качестве обученности, однозначно в основе должен быть текст, а не тест. То же и по литературе.
– При тестировании ученика, судя по всему, одновременно с его знаниями проверяются профессионализм учителя и дееспособность школы. Оправдана ли эта взаимозависимость?
– Мне кажется, что тестами мы проверяем не то, что нужно. Задачи преподавания русского языка в школе иные. Не просто отработать написание слова “пребывание” с приставкой “пре”, а уметь это слово употреблять в нужном значении и соответствующем контексте. Если мы говорим о проверке качества обученности русскому языку, система контроля должна быть иной – не тестовой, потому что основной подход к преподаванию – формирование лингвистической, коммуникативной, культурологической компетенций. Тесты же позволяют определить только первую компетенцию. Объективная картина качества обученности никак не получается. Бывает, ученик пишет грамотно, но, попадая в определенную языковую ситуацию, не может подобрать нужное слово, оттенки синонимов, составляет свою речь из примитивных синтаксических конструкций. Тест же покажет его безупречную грамотность.
Я делал в этом году итоговый анализ работ медалистов. Ошибки одни и те же, и год от года эти работы – все хуже. Раз проверяют у школьников с помощью тестов только правописание, у учителя нет необходимости работать над иными проблемами: научить правильно и ярко говорить, например. Как промежуточную систему “внутреннего” контроля тестирование вполне можно использовать. Прошли, скажем, тему “Приставки ПРЕ и ПРИ” – учитель проверяет, как она закреплена. При аттестации – дело другое. Почему взяли для проверки знаний именно это правило, а не другое, более значимое, тоже вызывает недоумение.
– Если взять за основу тот факт, что тесты в идеале определяют минимум из некоего стандарта, тогда они являются законным средством контроля за знаниями.
– Я бы так ответил: это средство правомерное, но не единственное. При условии, что тесты однозначно должны быть грамотно составлены и применяться только после положительных рецензий специалистов. Авторы, вероятно, во избежание отрицательной рецензии и в расчете на лояльность обратились приватно к сотруднику кафедры, а не в научную часть СИПКРО. А если допустить, что я был болен или в командировке и эти рецензии прошли бы, каково бы мне было потом оправдываться перед учителями, что официально кафедра непричастна к изданию некачественных тестовых материалов? Я вынес их на обсуждение преподавателей кафедры, и в итоге в рецензиях обязательной рекомендацией значится: “Тест нуждается в серьезной переработке”. Речь не идет о доработке.
– Как, по-вашему, дальше будут развиваться события?
– Ведомство Чупина попало в неловкое положение. Если авторы будут в соответствии с рецензиями кафедры математического образования коренным образом переделывать тесты, они не смогут больше ссылаться на многолетнюю их апробацию, ибо это уже будет новый труд. Ситуация напоминает скорый поезд, летящий на красный свет…
– Да, точнее не скажешь. Поезд летит на бешеной скорости, по пути хватают специалистов – кого поймают. Это ведь не частное, мое или другого преподавателя дело, а всей кафедры и – более того – всего учительства, быть или не быть качественным тестам.
– Согласен. Судите сами. Отрезок назван интервалом, именованные величины обозначены неправильно, авторы просят установить соответствие между столбцами, а не между содержанием столбцов. Не покидает чувство горечи и обиды, что наши ученики “проглатывали” такие вот тесты. От прогорклой каши отравленный ребенок попадет в больницу, а в случае с “прогорклыми” тестами он даже возразить не имеет права. И учитель, кстати, тоже.
Прежде чем бревно отшлифовать фуганком и рубанком, с дерева снимают грубую кору. Применительно к предъявленным тестовым материалам не ошибусь, сказав: там не снята кора…
Галина СЮНЬКОВА
Самара
Выбор читателей
Комментарии