Но пусть не нашими устами

Бронзовеем. На лету становимся историей. А может, потому и “блажен” тот, “кто посетил сей мир в его минуты роковые”, что роковой отблеск этот дает возможность писать мемуары, давать исторический анализ прожитому задолго до наступления собственной старости? К тому же еще и конец тысячелетия мобилизует всех пишущих на подведение итогов.

И вот передо мной два недавно вышедших внушительных размеров сборника – “Левые в России: от умеренных до экстремистов” (издание группы авторов) и “Истоки перестройки (1978-1984 гг.)” Александра Шубина. Авторы – совсем молодые еще исследователи, выходцы из тех социальных течений, которые со времен перестройки именуются тяжеловатым термином “неформалы”.

В книгах этих впервые разделено по главам, по именным и тематическим указателям совсем недавнее, не застывшее в отлитых формах прошлое: бурный, пестрый конгломерат разнообразнейших ярких личностей и общественных сил, ворвавшихся на нашей памяти в отечественную историю. Имею в виду в первую очередь главу “Общественные течения” в “Истоках перестройки…” Александра Шубина и раздел “Леворадикалы” в “Левых в России…”, подготовленный Александром Тарасовым. Эти разделы мне близки уже тем, что большинство имен их героев есть и в моих телефонных книжках, это имена моих друзей, воспитанников, соратников или просто знакомых.

На страницах этих разделов я наткнулась и на собственную персону, после чего моя мама с уважением заметила, что и не подозревала, что ее дочь – “такая революционерка”. Честно говоря, я и сама этого не подозревала. Спасибо Саше Тарасову, из его текста мне наконец стало ясно, что же представлял собой в 70-е годы наш клуб “Алый парус” при “Комсомолке”, впоследствии переименованный в “Комбриг”. Оказывается (цитирую): “Комбриг” рассматривал себя как коммунистический левооппозиционный центр, революционизирующий молодежную среду”. Звучит очень внушительно, да вот только мы в нашем клубе и слов-то таких не употребляли, а не то что “рассматривали себя” в подобных терминах.

То, что в обоих сборниках юношеское коммунарское движение (частью которого был и наш клуб) рассматривается в качестве одной из общественно-политических сил в России второй половины века наряду с диссидентством, с движениями хиппи, авторской песни, “зеленых”, рок-музыки и всевозможными молодежными партиями, конечно, отрадно. Но наряду с благодарностью авторам я испытываю и некоторую досаду, выразимую известной репликой: “А что скажет история? История, как всегда, солжет”.

И дело даже не в массе временных, событийных и именных неточностей и искажений, которыми особо изобилует книга Шубина: так, вместо прародительницы коммунарства “Фрунзенской коммуны”, созданной на базе Дома пионеров Фрунзенского района Ленинграда, появляется “Коммуна юных фрунзенцев” в ДК им. Фрунзе в Ленинграде; знаменитая подростковая страница “Алый парус” в “Комсомолке” почему-то названа “приложением, посвященным энтузиастам-педагогам”. Или уж, что особенно стыдно, утверждается, что во время работы одного из коммунарских педагогических отрядов в Загорске в детском доме для слепоглухонемых детей (имеется в виду, очевидно, объединение “Радуга” под руководством Андрея Савельева, других отрядов там не было) “с этим педотрядом сотрудничал философ Э. Ильенков, пытавшийся прививать детям философское мышление”. К тому времени, а это были 80-е годы, что совсем нетрудно было выяснить, замечательного российского философа Эвальда Ильенкова уже давно не было в живых, при жизни же своей он вовсе не просто “пытался прививать детям философское мышление”, а вместе с выдающимся психологом Александром Мещеряковым совершил настоящий педагогический и человеческий подвиг, подготовив четверых слепоглухих ребят к учебе на психологическом факультете МГУ.

В этом смысле работа Тарасова гораздо более корректна и не грешит, как книга Шубина, чересчур вольным авторским произволом в трактовке реальных фактов и явлений в угоду тем или иным удобным для автора схемам – в чем, кстати, у Шубина и Тарасова уже после выхода этих книг случилась полемика в “Независимой газете”.

Но все же основная черта этих исследований, особенно Александра Шубина, – это жесткая политизация описываемых явлений, будь то коммунарство, авторская песня, рок-движение, система хиппи и пр., которые на самом деле по природе своей являются в первую очередь явлениями культуры, искусства и лишь затем – социально-политическими. А стало быть, и анализа требуют прежде всего культурологического, искусствоведческого.

В главе “Время поэтов” Шубин лихо обосновал абсолютную правомерность собственной жесткой политизации явлений культурной жизни: “В авторитарной стране литература нередко встает на место политики, ведет пропаганду… “эзоповым языком”; столь же уныло препарировал он и песенное движение КСП, въедливо описывая все те же любезные его политическому сердцу оргструктуры песенных слетов, а также приводя цитаты из песен бардов, которые, по его заверениям, исключительно “бросали вызов системе” или “склоняли к инакомыслию уже самим контрастом между идеалом и социальной реальностью”.

Конечно, хорошо, что молодые “неформальные” политики взялись за писание книг по нашей уже новейшей истории общественных движений и течений в России. Издания эти вполне интересны и годны (с учетом переработки ошибок и ляпов) в качестве справочных пособий для нынешних старшеклассников. Вот только бы “очеловечить”, “одушевить” эти тексты собственными, личными жизненными акцентами и выводами, не отчуждать бы в очередной раз описание общественно-политических явлений от общего, более масштабного контекста. Ведь есть в истории культуры нашего века тому прецедент – вспомните сборник “Вехи”, появившийся сразу после первой нашей революции. Может, и мы дождемся такого же беспощадного к самим себе, такого же духовно необходимого для здоровья общества, истинно интеллигентного анализа того, что же с нами, и особенно с нашей молодежью, происходило в последней трети уходящего века?

Или это неизбежно и неизживно – то, что история, как всегда, солжет?

Пусть так. Но пусть – не нашими устами.

Ольга МАРИНИЧЕВА