Никто не знает, что мой дом летает… Наедине с Вероникой Долиной

Веронику Долину – как забыть? В моем архиве хранится пластинка, из серии, как теперь говорят «были – на виниле». У меня и проигрыватели есть – целых два. Старенький, 60-х годов, долго чинился, потом мне привезли новый с колонками, уже из дизайна 70-х. В те годы Вероника очень напоминала мне мою сестру Елену. А на новых кассетах я ту, с пластинки, свою любимую песню, так и не нашла:

Никто не знает, что мой дом

летает

В нем орущие дети и плачущий

пес…

Вероника встретилась со мной ненадолго в своем доме постройки 50-х годов с толстыми стенами. Пока дети ее были на занятиях. Она для всех них нашла очень хорошие школы.

Мне понравилась больше всего одна фраза. Когда выросшие дети начинают ее воспитывать, она им всегда говорит: «Я – это я». С вызовом так, слегка подбоченясь…

А любимейшая теперь моя песня о том, как один за другим уходили из ее жизни Учителя:

Все можно простить Учителю,

Если этот Учитель – есть…

Грустная песенка.

Не будем о грустном.

Будем просто – о красивом.

Была я у нее как раз сразу после Нового года в прошлом году. Сфотографировала: елочные игрушки аккуратно сложены на столике, в них – мой букет. Она же сама смотрела телевизор, какой-то сказочный мультик… Говорила, уставившись в экран.

А у меня сейчас, когда пишу, на столе ее фото времен той давней пластинки. Я ей сказала, что она очень достойно пишет о сумасшедшей, суматошной юности – в отличие от всех прочих поэтесс из Переделкина:

Господи, прости меня, молодую…

Кратко, достойно… Но она возражала, что у каждого – свой ключ, своя мелодия… Конечно. Это просто я лично считаю ее, нынешнюю, поэтессой номер один в России. И никому свое мнение не навязываю.

О ней Елена Дьякова так и говорит в «Новой газете»: «Да, это не бард. Это – поэт с гитарой…». Я же постоянно напеваю для себя в эти дни вот такую ее песенку:

Небо хмурится и хмурится,

Как-то тихо на душе.

А на обед сегодня – курица,

Она варится уже…

И концовка:

«…Моя курица волшебная,

Не бросай хоть ты меня!»

Поэтесса самого высокого уровня, она и образцовая мать, и хозяйка. Поэзия и быт (как бытие) – наконец-то закольцевались именно в ее удивительном творчестве. Чего стоят лишь вот эти метафоры:

Лохань стихов –

лохань белья.

Лихая линия моя.

Или:

Карабкается на руки стишок (как о ребенке).

А как она нежно и достойно говорит о своей родне, о своем детстве:

Мне стихи достались мукой,

Потому что вся родня

До сих пор одной наукой

Занималась у меня.

То, что шло за мною тенью, –

Им моей казалось ленью,

То, что кинулось бедой, –

Им казалось ерундой.

Меня потрясает ее способность через крохотное слово, через травинку-былинку создавать огромный образ. Родины, например:

…Родимый край не так уж плох –

То облако, то тучка.

Сплошная ширь,

куда ни глянь,

Простор куда ни кинь,

Полынь, полынь,

чертополох,

Российская колючка.

Полынь, полынь, чертополох,

Чертополох, полынь…

…Вероника всерьез относится к мистике. Думаю, что настоящий поэт без нее не обходится, хотя я лично склонна считать ее верования виртуозной игрой богатого воображения. Я же говорю – ворожея!

Сама же я, вспоминая наш разговор, думала совсем о другой мистике – о волшебной и вечно непостижимой тайне Женственности, так светло проявившейся в этой невысокой черноглазой женщине-певунье.