На чтение: ≈ 16 мин.Кем будет мой мальчик (моя девочка), когда вырастет? Найдется ли ему (ей) место под солнцем? В прежних традиционных обществах такие сомнения были бессмысленны. Существование любого объекта, любого живого существа само по себе служило оправданием и гарантией его нужности. Ненужное не могло появиться на свет. Но сегодня духовные проблемы часто заслонены от воспитателя повседневной реальностью. Пользой (чаще всего будущей) и объясняют обычно те манипуляции, которые совершаются в детских или в классных комнатах. В конечном итоге главным основанием экономических и психических манипуляций с детской душой служит будущее ребенка. А оно в социальном плане все более и более ненадежно.
Нынешняя потребность в людях, продиктованная исключительно рынком труда, бракует невостребованных индивидов жестче всякого естественного отбора. Остается единственный шанс спасти ребенка от ненужности – как можно раньше обеспечить ему профессиональную нишу. Открыть и развить какой-нибудь его талант или на худой конец отличительный признак, который позволит ему лучше других самоутвердиться и самореализоваться еще в детстве. Как тут не соблазниться методикой внутриутробного изучения любых иностранных языков или интенсивным освоением математической логики в течение первого года жизни?
Но общественные потребности изменяются так прихотливо и быстро, что несчастные родители, уже с трудом прогнозирующие даже собственную карьерную перспективу, в ужасе хватаются за любое модное увлечение. А вдруг не сегодня-завтра детям понадобится «третий астральный глаз»? А вдруг каждому надо будет «плавать раньше, чем ходить»? Скорее, скорее обнаружить и раскрутить все скрытые в нем способности. Сделать его если не лучшим, то, по крайней мере, конкурентоспособным (еще одно экономическое требование нового воспитания).
Вся эта гонка создает вокруг воспитательного процесса юных дарований (не важно, реальных или мнимых) какой-то биржевой азарт. Мифическое «рациональное душевное хозяйствование», на которое бессознательно уповают многие «семейные бизнесмены» в начале своих воспитательных опытов, сменяется горячкой игорного дома. «Вот Ивановы поставили на бухгалтерский учет и фигурное катание и выиграли, а Петровы занимались биологией и литературоведением и прогорели. Пятьсот долларов на большой теннис, пожалуйста. Что? Зеро? Эх! Надо было спасовать. Ну ничего, попробуем еще раз. Эй, крупье, или как вас там? Учитель? Двести долларов на системное программирование. Примите…»
Душа ребенка оказалась беззащитной, а его будущее произвольным. Возникает ощущение, что большинство современных «инновационных» педагогических теорий и технологий, а теперь еще и государство, пользуясь этой ситуацией, подталкивают взрослых под руку и шепчут: вам нужны неосвоенные природные и человеческие ресурсы, места помещения и оборота капитала? Все это есть у вас дома. Ваш ребенок является замечательным объектом для бизнеса, а его личное внутреннее пространство, его душа – прекрасная местность для колонизации. Оцените ее богатейшие возможности и верно используйте их. И не беда, что она будто бы «живая». Да она вам еще сто раз спасибо скажет, за то, что вы извлекли и обработали, лежавшие в ее недрах таланты и способности. И нечего понапрасну размышлять о том, кто и зачем их туда вложил. Главное, теперь они в ваших руках и вы можете распоряжаться ими по своему усмотрению. В конце концов это «полезно» и самому ребенку. Так что делайте ваши ставки, господа!
Между тем события развиваются с чрезвычайной быстротой. Прямо на наших глазах экономический статус детского таланта проходит эволюцию, для которой реальному частному предприятию в Европе понадобилось несколько столетий. В некоторых сегодняшних семьях ребенок уже не столько пассивная собственность, вроде рудника или банковского вклада, сколько идеальный коммерческий проект. Какой-то самозаводящийся конвейер, самостоятельно использующий резервы своего организма для осуществления заданной родителями программы. Время от времени, правда, что-то в этой механике дает сбой, и тогда родители, как образцовые директора заводов, вызывают ремонтную бригаду гувернеров, репетиторов, врачей, психологов, наркологов, экстрасенсов (нужное подчеркнуть). На экономически «прогрессивных» семейных производствах такое техобслуживание поставлено на поток и носит регулярный профилактический характер.
Ребенок – коммерческий проект обладает уже всеми качествами и атрибутами современного предприятия, назначенного для аукционной продажи. В него вкладывают капитал (часто немалый). Ему создают рыночный имидж, всеми возможными способами рекламируя его одаренность, успешность и потребительскую стоимость (вот откуда, а вовсе не только из мещанского чванства, появляются домашние кинотеатры, мотоциклы, загранпоездки и одежда «от Версаче»). Одновременно в его душевных и физических недрах продолжаются поиск и разведка скрытых возможностей, еще неиспользованных для бизнеса. В специальных лабораториях проводятся индивидуальные или коллективные исследования по рационализации любых талантов. Изучаются также все предложения свободного образовательного рынка: от методики скорочтения до нейролингвистического программирования и генной инженерии. В рамках борьбы за повышение производительности труда в детских цехах объявлена война «бесцельному», т.е. экономически нецелесообразному досугу (сказкам, играм, прогулкам, друзьям). Впрочем, если хозяева сумеют найти для них рациональное обоснование, все это допускается и даже поощряется (в целях формирования более разностороннего и привлекательного имиджа, например). И наконец, службой безопасности пристально отслеживается деятельность конкурентов или конкурентных товарных объектов. Какие-то деньги вкладываются в поддержку неравных условий конкуренции. Кого-то, непосредственно переходящего дорогу, просто устраняют с рынка. Жестоко, конечно, но бизнес есть бизнес.
Анализ социально-экономических перемен в окружении современного одаренного ребенка может прояснить многое, но не все. Для тех, кто хотя бы раз в месяц включает телевизор, не будет новостью, что массовая культура вообще часто использует образ ребенка как символ чего-то высшего. Разумеется, и у куклы Барби, и у рекламы памперсов есть своя нехитрая коммерческая подоплека – эксплуатация загнанного в подсознание современного человека чувства нежности и заботы. Но помимо увеличения общего объема продаж, помимо формирования особой детской отрасли потребительского рынка возвеличивание и прославление ребенка (особенно талантливого) во всех его жизненных проявлениях играет еще одну очень важную роль. Оно формирует в общественном сознании образ героя. Главного героя времени.
Две ипостаси этого героя-гения можно различить без труда. Во-первых, ребенок (желательно в возрасте до 8-10 лет) – идеальный или почти идеальный человек. Здесь прослеживается и традиционная европейская романтическая идеализация юности, изрядно помолодевшая за два века своей истории от Моора и Вертера до Питера Пэна и Маленького принца. И кое-что еще из последней половины ушедшего века, в которой понятие «идеал» потеряло свой однозначно положительный оттенок. Сейчас уже никто не может утверждать, что «идеальная фигура» добра, а «идеальный газ» прекрасен. Они всего лишь совершенны в каком-то одном важном для них качестве.
Точно так же «идеальный ребенок», созданный массовой культурой, – вовсе не обязан быть собранием всех красот и добродетелей. Он обязан быть совершенным или одаренным. Желательно в чем-то одном. Еще важнее, чтобы данное качество нравилось потребителю того продукта массовой культуры, в котором задействован детский образ. То есть чтобы потребитель мог самостоятельно заполнить этот пустой образ собственными грезами. Можно утверждать, что индустрия развлечений открыла тут настоящую золотую жилу. Даже родители, не имеющие дома собственных «маленьких гениев», пускают слюнки от зависти при виде соседских, особенно когда тех «показывают по ящику».
Но ведь любой ребенок и в самом деле частично пуст. Вернее, открыт для заполнения. Социально и биологически предусмотренное пространство роста позволяет ему приобщаться к окружающему миру, соединяться с природой, с культурой, с другими людьми. Собственно, в этой пустоте и образуется то, что европейская культура Нового времени назвала «личностью». Мы вспоминали о качественной «неполноценности» ребенка в традиционных культурах, которая обуславливает его защиту. Современная массовая культура переворачивает этот тезис с ног на голову: ребенок (особенно одаренный) «сверхполноценен». Он личность уже с момента рождения. Ему незачем и некуда вырастать. Его нужно только шлифовать. А то пространство роста, которое существует, предназначено для фантазий окружающих его взрослых. Короче, кем мы хотим тебя видеть, тем ты и вырастешь. Это и есть вторая ипостась одаренности нового героя – отстойник взрослых иллюзий.
До тех пор, пока социально-биологическая природа детей не изменится, через этот отстойник, в который потребительский рынок обратил пространство личностного развития, может пройти множество мифов. Каждый из них какое-то время будет выглядеть истинным. Но лишь в той степени, в какой ребенок воплотит его в себе. В какой он будет послушен.
Сейчас, к примеру, господствует миф ребенка как алтаря семейного и государственного благополучия. Та реальная экономическая эксплуатация, которой дети – чем они талантливее, тем жестче – подвергаются в семьях, официально выглядит, как дань королю или жертва идолу. И действительно, что возразишь, когда выбивающиеся из сил родители тащат сына с олимпиады через бассейн в лингафонный кабинет, крича вам на бегу: «Сколько же мы сил на него угробили?» Не ответишь же: «Бизнес есть бизнес», – еще обидятся. Ведь согласно официальной образовательной версии они «раскрывают в нем зачатки одаренности», «формируют пространство будущего профессионального выбора человека». При этом вопросы типа: «Захочет ли он потом выбирать? Хватит ли тогда у него сил на такой выбор?», всегда остаются в тени.
Здесь есть над чем задуматься. Получается, что хваленная «свобода самореализации», завоеванная для взрослых, постепенно сводится на нет ранней профессиональной специализацией и регламентацией детской жизни. Если отец «нового русского Моцарта» решил, что его ребенок должен стать гениальным композитором, то у ребенка уже нет выбора. Причем выход из этого тупика неясен. Попытки индивидуализировать и разнообразить регламентацию (как это делал, к примеру, отец действительно талантливой юной пианистки Полины Осетинской, у которой в итоге произошел нервный срыв) лишь делают ее более изощренной и жестокой. Хотя в конце концов у родителей всегда остается возможность одуматься и, прекратив эксплуатировать внутренние ресурсы ребенка, начать строить с ним какие-то другие отношения. Например, человеческие.
Однако обществу это может не понравиться. Мало того, что такие раскаявшиеся бизнесмены со временем рискуют вспомнить о своих «взрослых» экономических претензиях, своим даже пассивным отказом от новых форм воспитания они тормозят всеобщий прогресс в деле сворачивания бесконтрольного человеческого общения. В их семьях, как, впрочем, и в семьях, по каким-то причинам не охваченных педагогической предпринимательской лихорадкой, по-прежнему рождаются и растут не одаренные, а гораздо более редко встречающиеся сегодня… нормальные дети. То есть такие, сознанием и чувствами которых сложно, а иногда и вовсе невозможно манипулировать. Из таких детей со временем могут даже вырасти нормальные взрослые люди. Это уже совсем не влезает в нынешнюю образовательную парадигму «гонки за лидером», ведь нормальные взрослые способны не только воспитывать нормальных детей без посторонней помощи, но и вообще жить и действовать свободно, без всякой навязанной регулировки.
Выбор читателей
Комментарии