Непростительная школа. Образование – это не процесс. Образование – это война..

Сентябрь – особый месяц. Однажды в эту пору давным-давно я пришел первый раз в школу в качестве учителя. Этот первый день не отпечатался в моем сознании в виде хронологических событий, он стерся и как-то странно живет в моем воображении то в виде фарса, то как страшная сказка. Искаженная память оставила гротеск, и с каждым годом в нем появляются новые детали. Как в заброшенном храме со временем обнажаются старинные фрески, заштукатуренные когда-то уверенной рукой, но не исчезнувшие насовсем.

Пустой вестибюль мрачно приветствовал гостя гулким эхом его собственных шагов. Куда теперь? Молодой человек в джинсовой рубашке с простым, слегка растерянным лицом поднялся по серой лестнице, винтообразно уходящей в неизвестность. «А где, собственно, школьники?» – недоуменно подумал Марк. Ведь он шел в школу, на свой первый рабочий день в качестве учителя-практиканта. Адрес перепутать не мог. Время уроков. «Странно. Может, занятия отменили?» – робкая радостная мысль несознательно мелькнула в голове, в общем-то, сознательного студента.Чуть постояв и собравшись с духом, он толкнул первую попавшуюся дверь. И замер!..Кабинет был полон детей. Все старательно склонились над развернутыми тетрадями. И у всех рот был заклеен бесцветным скотчем! Кроме того, скотчем были приклеены веки учеников! Таким образом, что они не могли закрыть глаза. Невероятно!Страх сковал студента.Вдали за массивным учительским столом восседал с невозмутимым видом сухонький старичок, похожий на Будду.Но что-то еще было ненормальное в этом классе. Что? Через секунду Марк понял.Не было звука! Ни малейшего! То есть вообще никакого. Не шаркали ноги под стульями, не скрипели перья по бумаге, не жужжали мухи под потолком, не фыркали машины за окном.- Извините, я ищу администратора. – Марк невольно вжал голову от грохота собственного голоса в этом царстве тишины.Дети разом оторвались от своих тетрадей, оторопело уставившись на возмутителя спокойствия, напоминая стаю рыб, выброшенную на берег.Марк пожалел, что вошел в этот кабинет, поступил в педагогический, не заболел вчера свиным гриппом и вообще родился.Благодушный Будда вмиг обернулся в злого джина, выпущенного из бутылки ржавым штопором. Затрясшимися руками он размашисто нацарапал что-то на бумажке и, чуть ли не взлетев над классом, вихрем пронесся до дверей, очутившись лицом к лицу с Марком, почти тыча его своей острой бороденкой. Всучил листок и бесцеремонно развернул к выходу.Оказавшись за дверью, Марк прочитал: «Найдете в коридоре».- Вы опоздали, Марк Николаевич.Он вздрогнул, но облегченно отметил – звуки вернулись, значит, в остальной части школы действовали общие со всем миром законы физики.Перед ним стояла женщина среднего возраста в строгом синем костюме и с суровой кучкой волос на голове. Какая-то холодная волна шла от нее. Студент-практикант поежился.- Идите за мной, – сказала она голосом, таким же как ее костюм и волосы. – Меня зовут Ирина Петровна. Я ответственная за вашу практику.- Извините, Ирина Петровна, я долго искал школу, – залепетал Марк в спину своего нового начальника. И, покосившись на удаляющуюся дверь загадочного кабинета, робко спросил: – Им нельзя говорить?Проследив за его взглядом, голова со строгой прической ответила:- Молчание – основа порядка. Поэтому Африкан Модестович любит тишину.- А веки зачем приклеены?- Чтоб не заснули.Сраженный таким объяснением, Марк поднял плечи:- Но как же можно?- Это учитель-мастер. Его инновационная авторская программа прошла аккредитацию.- Тогда понятно, – кивнул Марк, добавив про себя: – Ничего не понимаю…Тем временем Ирина Петровна подошла к массивной двери, напоминающей вход в хранилище банка, сорвала металлическую пломбу и, набрав шифр, потянула за длинную ручку.Они вошли в просторное помещение размером с хороший спортзал. Посредине стоял одинокий стол, за которым сидел мальчик лет семи в костюме на вырост и сосредоточенно грыз деревянный карандаш.- А где дети? – растерянно спросил Марк.- А это кто перед вами?- Но он же один!- Обучение – дело сугубо индивидуальное.- Но у Африкана Мо…де…?- Вы еще не Африкан Модестович. Приступайте.Начинающий учитель потер нос и подошел к своему начинающему ученику.- Здравствуй, как тебя зовут?- Вова. Вы разделяете мнение Эйнштейна о пространственно-временной девиации геодезических линий гравитационного поля? – бесстрастно проговорил мальчик, не поднимая головы, с еле заметной вопросительной интонацией.- Нет, – честно признался Марк.Других вопросов не последовало.Пауза затянулась.- Пойдемте, Марк Николаевич, нам здесь больше нечего делать. – Ирина Петровна раскрыла дверь в ожидании своего студента.- Но позвольте, я ведь только начал…- Бесполезно. Он вас не принял.- Ну и что?- Ну и что?! – Цвет лица Ирины Петровны стал похож на тон ее костюма. – Вы пришли неподготовленным на урок! – Синий демон возмущенно захлопнул сейф-кабинет. – И он вас не принял.- Вы о мальчике?- Об уроке!- Вы так говорите, будто это живое существо.- Да. Ведь он дышит, радуется, негодует, мстит, рождается и умирает!«Она ненормальная», – догадался Марк, перестав спорить.- Для работы с гениальными детьми вы не годитесь, попробуем девианов. Не отставайте.- Кого попробуем? – переспросил Марк, догоняя уходящую синюю спину, скорее из страха потеряться в этом ужасном здании, а не из желания познакомиться с какими-то павианами.- Трудные подростки, страдающие девиантным поведением, – не оборачиваясь, уточнила Ирина Петровна.- А нормальных у вас нет?- А вы таких знаете?- М-м…- Прошу!Дверь распахнулась, и Марка оглушили дикий визг, звук разбитого стекла, исступленный вопль, затихший где-то далеко внизу за окном, и чья-то нецензурная формулировка происходящего.В кабинете, куда он вошел, был полный кавардак, погром и дерущаяся толпа великовозрастных школьников и школьниц, размалеванных жуткой косметикой, с ирокезами на головах и постоянно бегающими глазами.- Здравия желаю! – брякнул Марк первое, что пришло ему в голову.Не помогло. Посмотрев на него, как на собаку, помочившуюся на бульварный столб, свора девианов тут же вернулась к прерванной деятельности, состоящей из хватательных движений и ругательных выражений.Оглушительный выстрел хлопнувшей за спиной Марка дверью произвел эффект стоп-кадра. Стадо замерло в неестественных позах, уставившись на Ирину Петровну, медленно выходившую из-за столба-практиканта.Пока она плыла походкой усталой манекенщицы к доске, косо висевшей на одном крюке, бесформенная масса трудных учащихся неспешно, почти изящно превратилась в стройные колонны, застывшие вдоль двух проходов, загаженных выплюнутыми жвачками, разорванными презервативами и разлитой пепси-колой.Бросив оценивающий взгляд на свежий пролом в окне («Так, Упадышев отсутствует») и презрительно оглядев разномастную армию («Сухоруков, вынь руки из карманов!»), железная леди в синем показала пальцем на Марка и, нисколь не прибавив уважения во взоре, процедила: «Ваш новый учитель».Хлопок закрывшейся за «Маргарет Тэтчер» дверью прозвучал стартовым выстрелом. Девианы ринулись друг на друга со своих мест, как команда регбистов после ввода мяча.- Сядьте! – рявкнул Марк.Ноль эмоций.- Сядьте, я сказал! – повысил он голос, но осекся, получив болезненный удар в слабозащищенное место ножкой пролетавшего мимо стула.- Сядьте, сукины дети!!! – взревел Марк с какой-то новой, непонятной для себя злобой.- Что-о? – обиженно пробасил в наступившей паузе один из девианов, на первый взгляд лет шестнадцати-восемнадцати, а на второй – этак под сорок, с пирсингом в губе, щеке, ухе и языке. – Папа, тебя тут сукой назвали, – отрапортовал он в мобильник довольно внятно, учитывая полкилограмма железа на лице. – Кто-кто? Учитель.Марк, онемевший от такой наглости, выхватил телефон из рук негодяя и швырнул его за спину.- Частная собственность, – вздернув голову, гордо продекламировала девушка эмо с глазами гиены.- Насилие над детьми, – добавила ее подруга с маской двухнедельного трупа на лице.- Психологический террор, – поддакнул долговязый детина в рваных джинсах, из-под которых были видны тоже рваные трусы.Марк не нашел ни единого слова, сраженный метаморфозой превращения кучки дебилов в коллегию адвокатов-обвинителей.Тем временем белки глаз бывшего обладателя телефона налились кровью, а его «коллеги» плотным кольцом окружили «обвиняемого».В мыслях Марк посоветовал Упадышеву благоразумно подвинуться.- Фас! – рявкнула команда из толпы.- Сидеть! – цыкнул синий силуэт в проломе открывшейся двери.Бах! – упала доска со своего последнего крюка.Шмяк! – вся свора плюхнулась с досады на перевернутые стулья.- За мной, – бросила Марку через плечо Ирина Петровна, выходя из класса.Повторять ей не было никакой необходимости.- А ведь я просила прислать самого способного на курсе.- Вам надо было дать заявку на Николая Валуева. Хотя я бы не поручился за его здоровье.В прохладе коридора к начинающему педагогу возвращались обломки самообладания.- Но почему они такие?- Над ними висит заклятие.- Кто же их проклял?- Мы.Марк оторопел.Не обратив на это никакого внимания, Ирина Петровна продолжила цокать каблучками по полу, пока не остановилась перед дверью очередного кабинета.- Вы, кажется, хотели поработать с обыкновенным классом?С этими словами синяя леди толкнула дверь.Осмотревшись, как сапер в коровнике, Марк опасливо ступил через порог.- Здравствуйте, – раздалось вежливое приветствие детских голосов, и молодой учитель облегченно вздохнул. Класс был заполнен опрятно одетыми школьниками, чинно вставшими при появлении взрослых.- Добрый день, – проявил инициативу внезапно осмелевший студент и твердым шагом промаршировал на учительское место. – Садитесь.Но дети почему-то остались стоять, все так же приветливо и чуть игриво улыбаясь своему новому наставнику. Казалось, они чего-то ждут.Слегка растерявшись, Марк посмотрел на Ирину Петровну. Та, зайдя ему за спину, шепотом произнесла:- Я же говорила: обычные дети с обычными желаниями.- Какие же у них желания? – прошипел юный педагог уголком рта.- А вы не догадываетесь?Черт знает что! Опять ребусы. Какие могут быть у них желания? По виду все отличники. Пятерок им надо. Да чтобы хвалили побольше…- Здравствуйте, – снова начал Марк, – какие вы сегодня красивые! Садитесь.Школьный кабинет на мгновение превратился в стоматологический, озарившись десятком белозубых улыбок от уха до уха. С легким шорохом класс опустился на сиденья.За спиной хмыкнули, и бывший студент понял, что одержал сегодня свою первую педагогическую победу.- Ну что, начнем урок? – жизнерадостно приступил новоиспеченный педагог. И осекся: лица тут же насупились, класс снова встал.За спиной опять хмыкнули. Дьявол! Что теперь-то не так? «Желание ученика…»? Неужели они хотят, чтобы абсолютно все их прихоти исполнялись?- …Хотя, пожалуй, для первого раза достаточно, – почти искренне закончил Марк, выдавив из себя суррогат улыбки.Дюжина ребят торжествующе подбежала к учителю с раскрытыми дневниками.- Вам что, оценки? Но мы же…- Да-а! – экзальтированно прервали его.«Обычные дети»? Те же девианы, только окультуренные! Хрен с ними, в душе выругался опустошенный педагог и начал лепить пятерки всем подряд, единственно, что позволяя себе, – вместо подписи черкая «Дед Мороз», но этого, кажется, никто не замечал.Когда очередь рассосалась, он увидел на первой парте очень красивую девочку, каменно сидевшую с поджатыми губами. Возможно, если бы девочка была менее красива, он бы пропустил ее мимо своего внимания. Но учитывая данное обстоятельство, молодой человек сам взял дневник с ее стола и рыцарски поставил «отлично».Юная дама посмотрела на оценку, на учителя, встала и со всех своих девичьих сил влепила ему оглушительную пощечину. После чего снова села и снова поджала губы.Марк тоже сел.С широко закрытыми глазами.- Лиза – первая ученица класса. – Голос Ирины Петровны звучал откуда-то издалека. – Она не терпит, когда ее ставят в общий ряд с остальными. Здесь нужен индивидуальный подход.- Спасибо за разъяснение, мадам, – сакральным голосом поблагодарил ушибленный педагог и с красной горящей щекой выскочил из класса.Марк промчался по лестнице вниз, широким шагом прорезал вестибюль и… недоуменно замер.Дверей не было! Кирпичная стенка преградила путь к свободе. Не может быть! Он сегодня утром вошел в этот вражий вестибюль! Куда делись двери?- Марк Николаевич, вы что-то ищете?Холодный пот прошиб неудачливого беглеца. Застукала синяя ведьма! Плевать!- Я ухожу, Ирина Петровна.- Ваша практика еще не закончилась.- Я не могу здесь больше. – Марк попытался не выдать себя голосом, но не выдержал и взорвался. – Что это за школа такая?! Что это такое, я вас спрашиваю?!- Это непростительная школа.- Непростительная?- Именно так. Она не прощает ошибок. Она не прощает ничего. Все ваши огрехи мгновенно переходят в наказание.У Марка отвисла челюсть.- Но почему?- Это лучший способ воспитания, – вздохнула Ирина Петровна. – Собственно, других просто не существует. Другие способы – иллюзия.- Значит, я ошибаться не должен, а школьники – сколько угодно, так? – с мрачной иронией уточнил Марк.- Не так. Вы расплачиваетесь за ошибки. А чьи они – не имеет значения.- Вы уверены?- Это крест учителя. Его заклятие. Его вечный долг.- Почему вечный?- Потому что он его никогда не отдаст. Школьный учитель всегда всем должен. До смерти.- А хоть на что-то у него есть право?- Да. Но проблема права не меньше проблемы долга.- Сомневаюсь.На самом деле Марк уже устал сомневаться и удивляться чему-либо в этом странном заведении, но признаваться в этом не хотел из чувства протеста.- Ну что ж, – синий рукав махнул в даль коридора. – Раз мы на первом этаже, зайдем в спортзал, к Заиру Рудольфовичу. Может, он развеет ваши сомнения.Физрук оказался настоящим атлетом азиатской наружности неопределенного возраста, с копной черных волос, перевязанных лентой с надписью «самурай».Похоже, он не заметил прихода гостей, так как был полностью поглощен судейством волейбольной партии.Играли ребята классно. Марк, выступавший за университетскую сборную, то есть понимавший толк в игре, даже забыл на какое-то время все перипетии сегодняшнего дня, восхищенно засмотревшись на умопомрачительные прыжки, удары, комбинации, а самое удивительное – какой-то ненормальный азарт игроков. И это школьная команда? Да их хоть сейчас в сборную страны выставляй!Концовка партии затянулась до счета 37:35. Все! Победители воздели руки вверх. Побежденные упали в бессилии на пол.Заир Рудольфович спустился с судейской вышки, построил команды, зычным баритоном огласил результат, затем пересек зал и подошел к странному сооружению, стоящему на столе и напоминающему миниатюрный макет гильотины времен французской революции. Любитель истории, решил Марк.- Первый! – объявил физрук, и от группы проигравших к нему подошел паренек с таким несчастным видом, будто минуту назад похоронил всю свою семью, включая собаку и любимый фикус.- Как на казнь идет, – поделился Марк своим наблюдением с Ириной Петровной.- Угадали.- Что угадал? – не понял Марк. Но его заглушил голос Самурая: «Руки!»То, что увидел дальше студент педагогического вуза, заставило его усомниться в своем душевном здоровье. Это не могло быть явью!- Руки, я сказал! – взревел Заир Рудольфович, и школьник с белым как полотно лицом обреченно просунул кисти под нож гильотины. Металл сверкнул, и кончики пальцев, как стручковая фасоль, посыпались на дощатый пол, где минуту назад прыгал веселый волейбольный мяч.- Зачем тебе пальцы, если в волейбол играть не умеешь? – осведомился Самурай у несчастного и тут же гаркнул: – Следующий!Судя по всему, вопросы он задавал сугубо риторические.«Мне нужно в туалет», – Марк почти выбежал из спортзала.Вернувшись через четверть часа с зеленым лицом, он готовился увидеть все что угодно: лужи крови, «скорую помощь», милицию, родителей, пытающихся засунуть голову Заира Рудольфовича под его собственное изобретение…Вместо этого он узрел новых детей, как ни в чем не бывало, игравших в волейбол с таким же воодушевлением, как и те, кто были до них. Присмотревшись, Марк обнаружил, что у некоторых школьников отсутствовали первые фаланги пальцев. Удивительно, но это вроде не доставляло им особого неудобства.- Вам понравился урок, Марк Николаевич?Медленно обернувшись и посмотрев в синие глаза, Марк отчетливо проговорил:- Очень. Индивидуальный подход наличествует.И не говоря более ни слова, повернулся и покинул зал, некультурно засунув руки в карманы, проходя мимо судейской вышки.- Судя по всему, у вас терзания в душе, Марк Николаевич? – участливо поинтересовалась Ирина Петровна, поравнявшись с ним в коридоре.- Ради чего? – вопросом на вопрос ответил Марк.- Понимаю ваши чувства, – толерантно вздохнула его собеседница. – Но настоящее обучение не обходится без жертв.- Черт с ним, с обучением! И с вашей «проблемой права»! А как насчет проблем с законом? Этот поклонник Робеспьера, – Марк кивнул в сторону спортзала, – не боится последствий? И как все это вяжется с тезисом о «желании ученика»?- Усердный ученик ради своего блага охотно подвергается влиянию опытного наставника.- Это вы называете благом? Знаете, что я вам скажу? В педагогических чудесах ужасно то, что их последствия невидимы в тумане будущего. И чем «опытнее» наставник, тем меньше у него желания вглядываться в эту мглу!В синих глазах впервые за день мелькнуло что-то похожее на заинтересованность, но тут их диалог прервала полная женщина в расстегнутом плаще и розовых тональных очках, радостно бросившаяся им навстречу:- Ирина Петровна!- Здравствуйте, Эльза Борисовна. Познакомьтесь, это ваш новый классный руководитель (брови Марка вопросительно изогнулись). А это председатель родительского комитета класса.- Очень приятно. Марк Николаевич, – с легким сарказмом представился новоиспеченный классный руководитель.- Как я рада, что нашла вас! – чуть не подпрыгивая, затараторила толстушка, требовательно-заискивающе заглядывая в лицо Марка. – Вы знаете, моего Сережу нельзя сажать с Нелей Кристоглазовой! Это абсолютно невозможно! Я вас очень прошу…- Просить вы меня можете, – беспардонно оборвал ее Марк, – но я не знаю ни Сережу, ни Нелю вашу косоглазую, поэтому извините.- Но вы обязаны! – изумилась родительница. – Бог знает что с ними может случиться без нашего контроля!Марк прищурился и, смотря в собственное отражение в розовых стеклах, вкрадчиво справился:- А вы знаете, что вашему Сереже пальцы на уроках отрезают?Ужас мелькнул в глазах Эльзы Борисовны.- Как на уроках? Когда? Кто? Где?!Глядя на расширяющиеся зрачки ошарашенной мамаши, Марк с тайным злорадством махнул рукой за спину, чуть не влепив сгоряча в лоб стоящей рядом Ирине Петровне:- Вон там! На физкультуре. Заир Рудольфович Самурайлович!Услышав имя, Эльза Борисовна, на секунду задумавшись, вдруг вернулась в свой прежний добродушный розовый образ:- Ах, Заир Рудольфович… Да, надо бы их… укоротить… Распустились, знаете ли.С радикальным учителем физкультуры они встретились еще раз, пока шли долгим коридором. Очаровательно улыбнувшись спутнице Марка и быстро пожав ему руку, он устремился дальше, насвистывая «Марсельезу».Рукопожатие оказалось неожиданно слабым и необычным. Марк тотчас осознал причину этого. Когда-то и Заир Рудольфович учился играть в волейбол…Несколько раз он порывался спросить, зачем замуровали парадный вход школы. Но что-то его удерживало, и вместо этого Марк просто полюбопытствовал:- Куда мы направляемся?- В сердце школы.Студента-практиканта охватили нехорошие предчувствия.- А что мы там будем делать?- Работать с документацией.- Всего лишь, – облегченно выдохнул Марк.- Ничего более ответственного в школе не существует, – отчеканила Ирина Петровна, открывая массивную деревянную дверь с надписью «Учительская».Довольно просторное помещение было заставлено десятком письменных столов, за которыми сидели самые разные учителя, молодые и не очень, и все как один, не поднимая головы, бережно водили ручками в школьных журналах.- Здравствуйте, – поприветствовал всех Марк, но был сразу одернут вошедшим следом наставником:- Тише. Не мешайте им. Они очень сосредоточенны.Как в палате с тяжелобольными, они на цыпочках подошли к свободному столу и шепотом продолжили свой диалог.- Запомните: журнал – это священная книга учителя. Если вы при его заполнении совершите ошибку, вам придется объясняться с высшим руководством, – синие глаза округлились и показали куда-то в потолок.- О боже! – Один из учителей, лысоватый мужчина, неожиданно вскочил со своего места и закрыл в отчаянии лицо руками.Мгновенно его окружили коллеги. Правда, сам он их, похоже, не интересовал. Все склонились над его раскрытым журналом.- Нашла! – почти радостно воскликнула одна из склоненных голов.- Да. Вижу, – флегматично отозвался другой голос. – Перед четвертной отметкой пропущено две клеточки.Толпа исчезла так же быстро, как и образовалась. Все разошлись по своим местам, стараясь не глядеть на неудачника.Марк наклонил голову к уху с синей сережкой:- А сколько надо пропускать клеточек перед четвертной?- Одну. Только одну. Запомните это на всю жизнь. И повторяйте каждое утро.Сказав это, Ирина Петровна сняла трубку внутреннего телефона.Через минуту в учительскую вошли двое мужчин крепкого телосложения в синих рабочих комбинезонах с надписью на спине «Очистка» и надели на штрафника полосатую смирительную рубашку, туго затянув шнуровку на спине бедолаги. В рот ему сунули кляп-мячик с резинками на затылке.Когда вся процессия направилась к выходу, взгляд Марка встретился с полными скорби глазами замотанного арестанта. Связанный учитель с забитым ртом слегка помотал головой студенту, словно хотел о чем-то предупредить.Подскочив к двери, Марк услужливо открыл ее, выйдя в коридор.Обратно он не вернулся.За решетками окон сгустились сумерки. Марк сидел на полу в пустой рекреации, отрешенно откинув голову. Ворот рубашки был распахнут, на лбу еще блестели невысохшие капельки пота. Он обежал всю школу сверху вниз, вдоль и поперек, везде натыкаясь на глухую стену вместо выхода. В то же время школа постепенно опустела, время уроков давно закончилось, учащиеся куда-то исчезли, а значит, выход существовал.И теперь, сидя на полу в одиноком коридоре, он с ползущим по позвоночнику страхом неотвратимо приходил к убийственному для себя выводу – школа не отпустит.Он не оглянулся на синий голос, зловещим раскатистым колоколом ударивший по пустым стенам, лишь простонал:- За что? Что я вам сделал?- Вы тут ни при чем, – отчеканился гулкий ответ. – Школа выбрала вас.- Зачем?Его собеседница тяжело выдохнула:- Любая школа аккумулирует в себе общественные пороки…- Я догадался.- Не перебивайте, если хотите понять хоть что-нибудь.Образование – это не процесс, как читают вам на лекциях в университете. Образование – это война. Между учителями и учениками. Между потребностями и возможностями. Между чувством и разумом. Между смыслом и абсурдом. Война со временем и за безвременье. И не видно этому конца. А начало было так давно, что никто его не помнит. К этому противостоянию так привыкли, что перестали замечать. Как в любой войне, после первых выстрелов уже не важен повод или причина столкновения – каждая сторона начинает защищать себя. Школа, как прифронтовая полоса баталий отцов и детей, старого и нового, регресса и прогресса, – один из уязвимых элементов эволюции общества, развития «общего разума», скованная своими рудиментами, такими как беспомощный авторитаризм, удушающий формализм, примитивный оптимизм…- …обаятельный идиотизм.- И это тоже.- А нельзя ли избавиться от всех этих «измов» одним махом?- Пороки и добродетели должны находиться в строгом соответствии, иначе система рухнет.- Так я необходимый ингредиент этой мешанины?- Можно сказать. Но не стоит гордиться, здесь пороки и добродетели проворно меняются местами, быстрее, чем цвет хамелеона.- Но почему именно я? Мне наплевать на эволюцию общества, я жить хочу!Женщина в синем костюме подошла ближе и, наклонившись к самому уху Марка, прошептала:- Этого нельзя знать. Об этом нельзя даже спрашивать. И невозможно избежать: раз вы здесь, вас коснулось заклятие и ничего уже с этим не поделаешь.- Врете!Ирина Петровна выпрямилась и, сменив тон, безлико произнесла:- Ваша жилая комната на втором этаже, рядом с туалетом мальчиков.Он вспомнил, что забрел в ту комнату в ходе своих безуспешных поисков выхода. Она была размером с купе поезда, куда втиснули ржавую железную кровать и старую парту с облупившейся краской.- Уверяю вас, это будет ваше любимое место в школе.- Но ведь меня хватятся дома. Родители заявят в милицию. В университете найдут направление на практику! – Узник образования со слабой надеждой поднял голову.- Успокойтесь, мой бедный коллега. Ничего этого не будет. Время остановилось для вас.- ?!- Пока вы остаетесь пленником школы, ни родные, ни друзья не вспомнят о вас, ваша жизнь, ваши желания, ваши мысли будут вращаться, как стрелки часов циферблата: согласно школьным звонкам и порядкам, без влияния внешнего мира, от урока к уроку, по вечному кругу.Могильное безмолвие заполнило коридорное пространство.- По вечному?- Пожизненно.Марк вздрогнул. Медленно поднял голову, встретив синие глаза.- Так долго?Женщина вздохнула и мягко положила ладонь на плечо сидящего на полу юноши:- А вы знаете самую большую проблему педагогики?- Нет.- К сожалению, ничего в мире не меняется так медленно, как человеческое сознание. Нам не хватит жизни.*  *  *Пустой вестибюль приветствовал гостью гулким эхом ее собственных шагов. Куда теперь?- Вы опоздали, Мария Ивановна.Вздрогнув, девушка обернулась и увидела мужчину среднего возраста в строгом синем костюме.- Идите за мной. Меня зовут Марк Николаевич. Я ответственный за вашу практику.Вологда