Неизвестная словесность. Станет ли XXI век веком нового открытия православной гимнографии

Каждая эпоха говорит своим, только ей присущим языком.

После того как в 1977 году увидела свет «Поэтика ранневизантийской литературы» С.С.Аверинцева, общество осознало красоту и удивительную актуальность византийской церковной поэзии. При этом литургическая поэзия с ее усложненной образностью и изысканными аллюзиями воспринимается как явление давно ушедшего прошлого. Мало кто из наших современников подозревает, что новые богослужебные тексты продолжают создаваться и в XXI веке. Появление новых богослужебных текстов предопределено новыми канонизациями, которых во второй половине XX века было особенно много. Канонизация предполагает написание иконы новопрославленного святого и составление службы. До недавнего времени созданные нашими современниками иконы и службы было принято считать эпигонскими и недостойными серьезного внимания. В результате появление новых богослужебных текстов просто не замечалось. Для этого рода словесности не существовало читающей публики, того социума, который реагирует на появление литературных новинок и дает им оценку. Не существует и критиков, размышляющих о том, как должен развиваться этот литературный жанр.Лишь в самое последнее время стало осознаваться, что каждая эпоха говорит своим, только ей присущим языком. А значит, богатейшее наследие Козьмы Майумского, Андрея Критского, Иоанна Дамаскина, блаженной Кассии и других великих церковных поэтов не лишает наших современников права составлять новые богослужебные тексты, отражающие не только древнюю традицию, но и видение человека начала XXI века. В Интернете стали появляться библиотеки, хранящие сотни богослужебных последований, созданных в XX и XXI веках.Большая часть современных церковных служб посвящена святым, жившим в XX веке, то есть почти что нашим современникам. Это позволяет авторам включать в богослужебные тексты отсылки к событиям совсем недавнего прошлого, а то и цитаты из исторических документов. Для того чтобы понять замысел автора, необходимо хорошо ориентироваться в событиях церковной истории XX века и быть в состоянии отождествить скрытые цитаты. Приведу лишь один пример. Вот стихира святителю Тихону, избранному на Патриарший престол в 1917 году и канонизированному в 1989 году: «Взываю к вам, архипастырие и пастырие, – вещал еси святе Тихоне, Патриарше наш. – Сыны мои и дщери во Христе, спешите с проповедию покаяния, противостаньте врагом Церкви силою веры нашея. Зовем вы на страдания вместе с собою словами святаго апостола: Кто ны разлучит от любве Божия». Этот текст может показаться бессмысленным, если не опознать здесь цитат из двух посланий патриарха, относящихся к 1918 году. Первое из этих посланий обычно называют анафематствованием большевиков, хотя на самом деле оно называлось «Об анафематствовании творящих беззакония и гонителей веры и Церкви Православной» и большевики в нем упомянуты не были, однако и общество, и сами большевики прекрасно понимали, что гонители – это именно они. В этом послании были такие слова: «Взываю ко всем вам, архипастыри, пастыри, сыны мои и дщери о Христе: спешите с проповедью покаяния, с призывом к прекращению братоубийственных распрей и разрушения, с призывом к миру, тишине, к труду, любви и единению». Второй документ, использованный автором этого текста, – патриаршее послание по поводу Брестского мира. Вот две цитаты из этого послания: «Станьте на защиту оскорбляемой и угнетаемой ныне Святой Матери нашей» и «А если нужно будет и пострадать за дело Христово, зовем вас, возлюбленные чада Церкви, зовем вас на эти страдания вместе с собою словами святаго апостола: «Кто ны разлучит от любве Божия: скорбь ли, или теснота, или гонение, или глад, или нагота, или беда, или меч». Скрытые цитаты и аллюзии к документам и высказываниям часто встречаются в новых службах. Для полноценного понимания этих текстов требуется хорошее знание церковной истории, что в реальной жизни встречается нечасто. Службы написаны далеко не всем святым, канонизированным в последние десятилетия. Поэтому до поры до времени им служат по общей минее, то есть используют универсальные службы мученику, исповеднику и т. д. Непригодность этих текстов для прославления святых нового времени очевидна. Ситуация гонений времен первых веков христианства слишком сильно отличается от того, что происходило во времена большевистских гонений. Именно поэтому для мучеников и исповедников XX века были написаны новые общие службы. Если дореволюционная Общая минея содержит службы по чинам святости (преподобному, мученику, Христа ради юродивому и т. д.), которые по необходимости являются максимально общими, то в новых общих службах возможна известная конкретика. Здесь, как в классицистической драме, существует единство времени (первые три четверти XX века) и места – большевистская Россия. На таких текстах очень хорошо видны те художественные приемы, которыми гимнографы XXI века пользуются для описания подвига новомучеников. При этом авторам новых текстов приходится давать на церковнославянском языке имена тем реалиям, которые в службах, написанных раньше, не встречались. Например, хорошо известно, что помещения закрытых храмов очень часто использовали в качестве овощехранилищ (антицерковно настроенные Ильф и Петров приводят шутку 30-х годов про «Храм Спаса на картошке») или клубов, а в монастырях создавались тюрьмы. И в церковных службах говорится, что «безумнии богоборцы… обители яко узилища темничная содеяша, храмы Божия в скверныя и позорищная (по-церковнославянски позор – «зрелище») места обратиша». К слову сказать, с необходимостью найти образы для обозначения реалий сталкиваются не только создатели служб, но и иконописцы. На иконе «Собор новомучеников и исповедников российских» мы видим мучителей, головы которых украшают буденовки, в руках они держат винтовки со штыками и пистолеты. Иногда для обозначения новых реалий используются вроде бы вполне привычные церковнославянские слова, которые в новом контексте приобретают совсем иное значение. Так, в одном из тропарей говорится, что гонители «храмы яко овощные хранилища содеяша». На первый взгляд это кажется прямым введением в богослужебный текст выражений, которые прежде в церковной письменности не использовались. Но на самом деле это не так. Выражение «овощное хранилище» неоднократно встречается в славянском тексте Библии. Оно является калькой греческого слова oporofulakion, что означает «сторожка, шалаш, в котором живет сторож огорода». В Псалтири и пророческих книгах Библии это слово используется в риторических конструкциях, показывающих, в какое ничтожество – сторожку на краю огорода – превратятся богатые цветущие города. В русском же языке «овощное хранилище» обозначает не убогую сторожку, а складское помещение, предназначенное для хранения овощей. Старое слово в новом контексте приобрело иной смысл. Это и называется развитием языка.В богослужебных текстах всегда много скрытых отсылок и прямых цитат из текстов Священного Писания. Набор этих цитат достаточно широк, но все-таки конечен. Новые обстоятельства актуализуют новые цитаты. Например, в связи с прославлением царской семьи актуальным стал стих 104-го псалма «Не прикасайтеся помазанным моим». Этот стих используется в одной из стихир службы царственным мученикам. Произойдет ли настоящее возрождение литургической поэзии, займет ли она свое место среди других жанров словесного творчества? Увеличится ли число ценителей русской гимнографии? Сейчас на этот вопрос нельзя ответить. Но можно вспомнить, что еще в середине XIX века на иконописцев смотрели как на ремесленников-эпигонов, а уже в XX веке стало можно говорить о заметном развитии языка иконы. Хотелось бы, чтобы XXI век стал веком нового открытия православной гимнографии.