Недетская справедливость. Платить за то, что Конституция гарантирует?

Справедливость восторжествовала: директор школы №153 города Омска Юрий Пеньков вышел на свободу. Две недели, проведенные в следственном изоляторе, не прошли бесследно – Юрий Григорьевич, 50-летний мужчина, энергичный руководитель и молодой отец, стал за это время седым.

Но есть и другой вопрос – где, в каких законах написано, что директор обязан самостоятельно, своим разумением осуществлять материальное обеспечение школы, ответственность за которое несет государство в лице своих структур. Почему руководители учебных заведений не предъявляют претензий своим учредителям? Увы, вместо того чтобы использовать законные способы протеста, они сами ставят себя под удар, не желая ссориться с начальством. ие директора учебных заведений не пошли даже на то, чтобы протестовать против незаконных увольнений по возрасту. Еще раньше они не стали спорить, когда с ними заключали срочные трудовые договоры, хотя профсоюзы предупреждали: стороны, заключающие контракт, имеют равные права – работодатель может настаивать на срочном договоре, а если работнику это не нравится, он вправе искать другого работодателя.

В начале июня в прокуратуру Советского округа города Омска обратилась многодетная мама Татьяна Курбакова. Ее дочь Катя, закончив школу, не смогла получить аттестат. То есть «корочки»-то ей выдали, но в них не было ни печати, ни подписи директора. Катя собиралась поступать в колледж, несколько месяцев посещала подготовительные курсы. Когда поняла, что нормальный, «правильный» документ ей не светит, курсы бросила. Какой в них смысл, если без печати и подписи директора ее аттестат не ценнее бумажки? Тем более что лишних денег в семье не было. Катина мама, медсестра поликлиники, на свои две с половиной тысячи оклада тянула троих ребятишек. Собственно, из-за денег все и произошло – Курбаковы задолжали школе тысячу рублей. Взять ее было негде, а Юрий Григорьевич Пеньков твердо сказал, что не выдаст нормальный документ без «добровольного» родительского взноса. Так, во всяком случае, Татьяна Курбакова рассказывала следователю. Впрочем, заявление директора слышали многие: во время следствия его подтвердили почти два десятка свидетелей, детей и взрослых.

Школа №153 единственная в области. Официально называется «Муниципальное образовательное учреждение Центр образования «Смена». На базе обычной средней школы Пеньков создал межшкольный учебный комбинат. Кроме образования, подростки с 14 лет получают в «Смене» начальную профессиональную подготовку по швейному, слесарному, токарному, автомобильному делу. Считается, что учатся здесь дети с девиантным поведением, то есть второгодники и двоечники, от которых отказались другие педагоги в других учебных заведениях. На самом деле это просто школа для бедных. Находится она на окраине города, в «неблагополучном» районе, где большинство населения очень любит выпить в свободное время. Вот его много – работы нет и, надо полагать, не будет, поскольку ее поисками утруждают себя немногие. Вся надежда на ребятишек: получат профессию, хоть как-то прокормятся сами, да и мам с папами голодными не оставят. В то, что отпрыски могут поступить хотя бы в профессиональное училище без денег, давно никто не верит.

Как установило следствие, в школе №153 добровольные родительские пожертвования были фиксированными. И, прямо сказать, не очень-то добровольными. По словам следователя Советской прокуратуры Дмитрия Наумова, дело происходило примерно так. «Новеньким» родителям директор объяснял про трудное материальное положение школы и называл сумму. Судя по показаниям выпускников, а также их мам и пап, если в 8-м классе с них брали по 300 рублей за год, то в 9-10-м – уже по 500. В 11-м они должны были сдать по 1000 рублей за обучение. Разумеется, формально дети платили не за обучение – в государственном учебном заведении оно по закону бесплатное. Деньги сдавали на ремонт, сырье, запчасти. Да мало ли чего требуется учебному комбинату? Юрий Григорьевич долго работал в колонии для несовершеннолетних, видимо, поэтому дисциплина в «Смене» железная. Учителя брали под козырек и четко исполняли команды директора. О деньгах твердили постоянно, как утверждают свидетели.

– Нам повторяли, что в школе нужно открыть компьютерный класс, – сообщила одна из выпускниц. – Поэтому с каждого собрали по пятьсот рублей. Тем, у кого не было, обещали аттестат без подписи и печати.

– Мы жертвовали добровольно, – сказала другая девочка, – но под угрозами, что не переведут в следующий класс. Родители находили деньги с трудом. Правда, некоторым разрешали платить в рассрочку.

После экзаменов десятерым выпускникам вручили аттестаты без печати и подписи. После чего родители семерых все же напряглись и деньги нашли. Как выяснилось на следствии, многие думали, что так и полагается: нет средств – нет аттестата. Двое выпускников, устав выпрашивать аттестаты, «плюнули» и на деньги, и на документы, а Катя Курбакова, похоронив надежду на колледж, устроилась в кафе официанткой и написала заявление в прокуратуру.

Юрию Григорьевичу было, разумеется, тяжело. К тому же в день, когда следователь передал дело в суд, его молодая жена родила малыша. Но держался он мужественно. В суде, как и на следствии, Пеньков говорил, что никакой связи между выдачей недействительных аттестатов и добровольными пожертвованиями не было. Если кто-то не получил документ, то по другой причине. Например, из-за задолженности в библиотеке. Следователь Дмитрий Наумов не поленился, съездил в библиотеку и поднял формуляры. Обманул директор – все десять «неаттестованных» книжки сдавали вовремя. Юрий Григорьевич убеждал суд, что пожертвования он не вымогал – просто призывал помочь родной школе. Тем более что деньги в свой карман не клал. И в этом его неожиданно поддержало городское управление образования, которое вообще обычно старается держаться в стороне от судебных тяжб. Выяснилось, что первые родительские жалобы на Пенькова датируются еще 1999 годом. Большей частью анонимные, что чиновников крайне удивляет и возмущает. Мол, боятся родители, сами не знают чего. Конечно, разбирались и с ними, поскольку обязаны, но ничего не подтвердилось. Кстати, Курбаковы тоже жаловались в управление прежде, чем обратиться в прокуратуру, причем вполне открыто. Чиновники нагрянули с проверкой и ничего не обнаружили. Учителя с пылом объясняли про добровольность, родительские деньги были оприходованы в кассе. Ирина Шпакина, начальник отдела управления персоналом городского управления образования, произнесла на суде немало добрых слов в защиту Юрия Григорьевича, уверяя, что закон он нарушил вынужденно – ради доброго дела, а брал не для себя. Следствие в этом не уверено. Не очень понятно: а где, собственно, деньги? Немалые, в общем-то, по школьным доходам: четыре класса, по пять-шесть параллелей. С каждого ученика по тысяче – полмиллиона набегает. Кроме того, «Смена» имела право зарабатывать на услугах населению. А серьезного ремонта в школе до сих пор нет, новый компьютерный класс так и не появился. Но наличие двойной бухгалтерии следствию доказать не удалось. До суда Юрий Григорьевич продолжал трудиться на своем посту, и следователь убежден: «работа» со свидетелями велась. Это чувствовалось по показаниям. Именно поэтому факты принудительных пожертвований подтвердили только выпускники вместе с родителями, а также учителя, уже в школе не работающие.

Тем не менее решение суда Советского округа вызвало шок у всех причастных к делу: лишение свободы сроком на 1 год с отбыванием в колонии-поселении. Даже государственный обвинитель Сергей Кокорин не смог припомнить ни одного столь жесткого приговора по «школьным» делам. Пенькова отправили в следственный изолятор. Но областной суд, рассмотрев кассационную жалобу адвоката, Юрия Григорьевича оправдал. Часть 1 статьи 285 УК РФ, по которой обвинялся директор школы, предусматривает использование служебных полномочий вопреки интересам службы. А личной корысти у Пенькова не было.

Сейчас, на свободе, Юрия Григорьевича охраняют лучше, чем в СИЗО. Прорваться к нему сквозь кордон подчиненных невозможно. «Оставьте человека в покое!» – требуют они. Только я почему-то не уверена, что руководствуются учителя исключительно гуманностью. Может быть, они по привычке берут под козырек? На мой взгляд, о несправедливости надо кричать, но Юрий Григорьевич говорить с прессой не хочет, как и адвокат – его сестра. Ирина Шпакина, поддержавшая Пенькова в суде, тоже не пожелала дать комментарий ситуации, настоятельно порекомендовав мне не выносить сор из Омска. Чиновников, впрочем, понять можно. Защищая Пенькова, они больше защищали себя. Ведь родители жалуются на директора школы №153 еще с прошлого века, и резонно возникает вопрос: почему управление образования не увидело нарушений, выявленных следствием? Чиновники, понятное дело, не следопыты, но чтобы не заметить – хоть малейшего! – нарушения в аттестате, зачем-то выданном без подписи и печати, по-моему, надо сильно постараться.

Юрий Григорьевич опять на своем посту. Впрочем, если бы его отправили в колонию, это сильно бы осложнило положение… омских властей. Шум мог подняться на всю страну. Как же: директора, ради существования школы идущего на преступление, посадили за то, что государство – и городские власти в том числе – не обеспечивает школы должным образом. Хотя меня в этой справедливости кое-что смущает. Нищие выкладывали последние копейки за то, что их детям полагается Конституцией – за бесплатное среднее образование. Думали, что так и должно быть. Боюсь, что оправдание Пенькова практически узаконило «добровольные» поборы в школе №153. Во всяком случае, в сознании не очень грамотных родителей. Скорее всего в ближайшие годы жаловаться на педагогов никому из них не придет в голову. Искренне жаль Катю и других ребят. Вряд ли станут учиться дальше – время уходит, вместе с ним знания. Выходит, разбитые детские мечты – если не судьбы – не стоят ничего?

Комментарий юриста

Я не могу оправдывать действия руководителя, собирающего деньги с родителей. Но и судить не стал бы. Незаконность его действий доказать трудно. Единственное, на что можно опереться, – крайне ненадежные свидетельские показания подчиненных и учеников. Мне непонятно, почему он не подстраховался. Ведь тот же родительский комитет имеет полное право решать, стоит ли помогать школе и насколько. Главное в нашем бюрократическом государстве – правильно оформить документы. Если бы родители вместе с деньгами ставили подпись под бумагой в том, что дают деньги добровольно, проблем было бы меньше.

Но есть и другой вопрос – где, в каких законах написано, что директор обязан самостоятельно, своим разумением осуществлять материальное обеспечение школы, ответственность за которое несет государство в лице своих структур. Почему руководители учебных заведений не предъявляют претензий своим учредителям? Увы, вместо того чтобы использовать законные способы протеста, они сами ставят себя под удар, не желая ссориться с начальством. Омские директора учебных заведений не пошли даже на то, чтобы протестовать против незаконных увольнений по возрасту. Еще раньше они не стали спорить, когда с ними заключали срочные трудовые договоры, хотя профсоюзы предупреждали: стороны, заключающие контракт, имеют равные права – работодатель может настаивать на срочном договоре, а если работнику это не нравится, он вправе искать другого работодателя.

Доказать директорские преступления крайне трудно. Вот нервы помотать – это легче. Было бы желание. В той же прокуратуре Советского округа долго разбирались с заявлениями восьмерых родителей, утверждавших, что администрация школы требовала от них по 900 рублей за перевод в 10-й класс. Однако достаточного количества доказательств собрать не удалось. Тем не менее пока директора позволяют ставить себя в опасное, полузаконное, я бы сказал, положение, они будут ходить по краю пропасти.

Евгений КУЗНЕЦОВ, юрист Центра образовательного права