Небольшое неудовольствие. В Кречевицкой школе знают правду о военных поселениях

Летом 1831 года в Кречевицком военном поселении близ Новгорода произошла ссора. Унтер-офицер поссорился с любимой девушкой. Военный, человек пылкого нрава, выгнал любимую вон, и та отправилась пешком в Новгород. Однако в округе свирепствовала холера, и через карантинные заслоны девушку не пропустили… Унтер-офицер, совсем не обрадованный возвращением любимой, вновь приказал ей уйти уже по другой дороге. Но и той дорогой девушка пройти не смогла: ее снова вернули. Можно представить себе возмущение унтер-офицера, когда, неся по поручению врача в казармы хлорную известь и бутылку серной кислоты, он вновь встретил на дороге мило улыбающуюся девицу. Только состоянием аффекта можно объяснить его последующие действия: ударив девушку, офицер в гневе пригрозил убить ее, если она не скроется с его глаз навсегда. Для наглядности военный положил на камень немного хлорной извести и облил ее кислотой. Известь закипела, да еще появился газ, и неискушенная в химических опытах мадемуазель истошно завопила: «Караул! Травят!» Несдержанность унтер-офицера стоила жизни примерно сотне людей. Это происшествие стало началом жестокого бунта в военных аракчеевских поселениях на Новгородчине.

Причина

Целью создания военных поселений в России было стремление уменьшить расходы на содержание армии, в мирное время сделав солдат крестьянами. Однако для России всех времен, вероятно, подходит фраза «хотели сделать как лучше, а получилось как всегда».

В записках начальника Старорусских военных поселений Маевского есть описание быта поселян: «Представьте себе дом, в котором мерзнут люди; представьте смешение полов без разделения… Корова делает в день по 48 верст до пастбища. Всякий год падало от 1000 до 2000 коров в полку…» Сохранились письменные свидетельства насильственных браков военных поселенцев с крестьянками. В одну шапку складывались билетики с женскими именами, в другую – с мужскими, проводился розыгрыш. Граф Аракчеев, основатель военных поселений на Новгородчине, контролировал даже рождение детей, издав следующий приказ: «У меня всякая баба должна каждый год рожать. Если родится дочь, а не сын, – штраф, и если баба выкинет – тоже штраф, и в какой год не родит – представь десять аршин холста».

Русский генерал Барклай-де-Толли писал царю, указывая на неверность идеи военных поселений: «Успех там, где земледельцу дана совершенная свобода действовать в своем хозяйстве, где есть полная уверенность в том, что имущество остается потомкам его, поселяне же должны заниматься фронтовой службой даже во время уборки урожая…» Декабрист Трубецкой предвидел вероятность бунта в военных поселениях: «Кто может поручиться, что небольшое даже неудовольствие не породит бунта, который, вспыхнув в одном полку, быстро распространится в целом округе…» В Кречевицком военном поселении бунт назревал уже давно… Дело было за «небольшим неудовольствием».

Начало

На крики девушки «Караул! Травят!» прибежали косившие неподалеку траву поселяне второй роты. Они схватили унтер-офицера и девушку и привели их к командиру роты Заикину. Капитан обещал разобрать дело, а солдатам велел продолжить косьбу. Но они отказались и повели офицера с девушкой в ближайшую ригу для самодеятельного допроса.

С этого момента поведение солдат вышло из-под контроля. На суд в риге сбежались поселяне других рот, вооруженные топорами и вилами, туда же прибыл командир батальона Бутович. Поселяне кричали ему, что начальство раздало по казармам яд для отравы, и показали отобранный у унтер-офицера пузырек из-под серной кислоты. Бутович попытался объяснить назначение хлорной извести и кислоты как средств борьбы с холерой, но его никто не слушал. Появившегося штаб-лекаря Богоявленского толпа с криком «Холера приехала!» втащила в ригу, где лекарь был допрошен и сильно избит.

«Здравия желаю, ваше высокоблагородие», – подойдя к Бутовичу, закричал рядовой Семенов. – «С показанием желаете умереть или нет?» И, ударив командира по голове и сорвав с него эполет, крикнул всем: «Берите его! Он нас всех уморит!»

Избитого Бутовича бросили в риге, где лежал уже мертвый лекарь Богоявленский. Поселяне всюду искали офицеров и приводили их в ригу.

Царская игра

Николай I решил лично встретиться с депутатами бунтовщиков:

– Как вы осмелились самоуправничать? Как осмелились поднять руки не только на начальство, но и… на меня?

Депутаты не ожидали такого поворота дел. А царь, обратившись к окружавшей его свите, сказал:

– Я думаю вот что: запереть их всех с женами и детьми в те дома, которые для них же, мерзавцев, выстроены, да и сжечь… Отплатить им той же монетой.

Генерал-адъютант Орлов, с которым царь переговорил заранее, поспешно ответил:

– Ваш приговор, ваше величество, действительно достоин этих зверей, но, ваше величество, их жены, дети, в особенности младенцы, невинны…

И Орлов предложил назначить царское расследование с тем, чтобы отделить раскаявшихся от злодеев. Вернувшиеся посланцы привезли товарищам весть о царском гневе и заступнике Орлове. Теперь можно было выполнить вторую часть царского плана – послать Орлова на подавление мятежа.

Конец

Прибывший в Гренадерский полк Орлов привез с собою манифест царя: «Именем его величества даровать прощение тем, которые изъявят чистосердечное раскаяние, но придать законной ответственности тех, которые будут упорствовать в своих злодействах».

Орлову удалось собрать избитых заложников-офицеров – всего 38 человек – и отправить их в Новгород. Разумеется, под конвоем и с обещанием поместить тех под арест. Он начал также принимать жалобщиков-поселян, внимательно выслушивая все претензии. Тем временем роты по указанию Панаева исполняли таинство покаяния. После покаяния властям стали известны почти все имена зачинщиков бунта. Началась третья, кровавая, часть царской игры. Ротный командир Заикин писал об этом: «В одну темную полночь забрали из роты 45 поселян. Всякий просил только переменить на себе чистую белую рубаху… «.

С оставшимися поселянами генерал Орлов отрепетировал прием приехавшего вскоре царя. «Я был один среди них, и все лежали ниц. Вот русский народ!» – хвалился после Николай I в письме графу Толстому.

15 января 1832 года после пяти месяцев работы Новгородская комиссия окончила следствие и суд над военными поселянами. 168 человек понесли наказание кнутом, шпицрутенами, розгами. Огромное число наказанных было забито насмерть. Вынесших наказание и не умерших после него отправили в Сибирь на каторгу или в арестантские роты. В 1857 году военные поселения в России были ликвидированы.

Послесловие

В наши дни поселок Кречевицы является микрорайоном Великого Новгорода. Учитель истории Кречевицкой школы Лидия Камышова 20 лет собирала материалы для школьного музея. Об их уникальности можно судить по рассказу о бунте в Кречевицком военном поселении, с некоторыми изменениями опубликованному выше. Собрать редкие исторические записи Лидии Алексеевне удалось при содействии депутата Государственной Думы РФ Евгения Зеленова, имевшего доступ к уникальным материалам Санкт-Петербургской публичной библиотеки, а также с помощью энтузиастов из Новгородского общества любителей древности. Кроме сведений об аракчеевских поселениях, в музее есть не менее интересные материалы о пятисотлетней истории Кречевиц, о лейб-гвардии Кексгольмском полку, основанном в 1710 году Петром Первым, – первом из полков, «осевших» на территории Кречевиц. Кексгольмцы были участниками битвы под Бородино. В 1836 году их сменил в Кречевицах другой полк – Лейб-гвардии драгунский. Полк был удостоен чести присутствовать на церемонии закладки храма Христа Спасителя в Москве, коронации императора Николая. С 1902 по 1917 годы в Кречевицах стоял Запасной кавалерийский полк. Ныне здесь тоже располагается полк – 110-й военно-транспортный авиационный. Его летчики участвовали в перевозке техники и грузов в Армению, пострадавшую от землетрясения, выводе войск из Германии… Известным людям, жившим или служившим в Кречевицах в разные времена, посвящены отдельные разделы экспозиции:

Капитан Бураго. В 1878 году во время русско-турецкой войны капитан Бураго с 63 драгунами обратил в бегство 1500 вражеских солдат и занял турецкий город Филиппополь. Капитан применил несколько хитроумных приемов, и неприятель подумал, что его преследуют не 63 драгуна, а большая армия русских.

Академик Иван Бородин. Разработал курсы анатомии растений, дендрологии, учебник ботаники. Президент Петербургского общества естествоиспытателей. Его именем названы некоторые виды растений.

Николай Гумилев. Муж Анны Ахматовой, в 1914 году проходил в Кречевицах подготовку перед отправкой на фронт. (Отрывок из его письма к Ахматовой: «Дорогая Анечка, только что работал пикой на коне. Как это утомительно! У меня вестовой очень расторопный, и, кажется, удастся закрепить за собой коня, высокого, вороного, зовущегося Чернозём…»). Здесь Гумилев начал писать свои «Записки кавалериста». Сама Анна Ахматова под впечатлением поездки к Гумилеву в Кречевицы написала следующее стихотворение:

Пустых небес прозрачное

стекло,

Большой тюрьмы белесое

строенье

И хода крестного

торжественное пенье

Над Волховом, синеющим

светло.

Сентябрьский вихрь,

листы с березы свеяв,

Кричит и мечется среди

ветвей,

А город помнит о судьбе

своей:

Здесь Марфа правила

и правил Аракчеев.

Герой Советского Союза Сергей Шпуняков. Награжден орденом рыцарской чести США. Самолет Шпунякова в Великую Отечественную был ведомым в паре с самолетом маршала авиации Евгения Савицкого, отца космонавта Светланы Савицкой.

Космонавт №2 России Герман Титов. В 1958 году проходил службу в Кречевицах, да еще и провел здесь, по его признанию, «незабываемый медовый месяц»…

Полковник Евгений Зеленов и полковник Анатолий Копыркин. В 1992 году удостоены звания Героев Российской Федерации за участие в эвакуации Российского посольства из Кабула.

Кого-то из тех, чьи фотографии украшают сейчас стенды музея, Лидия Камышова учила сама… Олег Верходанов работает в астрофизической обсерватории РАН, читает лекции за границей. Игорь Савиных – командир центрального штаба МЧС в Санкт-Петербурге… Сбиваясь на тему о школе, Лидия Алексеевна рассказывает мне, что Кречевицкая школа была открыта в 1836 году, что учили в ней детей солдат, что за непослушание ученикам выдавались желтые ярлыки «Шалунъ», «Невнiмательный», «Пропускъ». Что обучали в школе и военному искусству, причем без скидок на возраст, никакая непогода не прерывала занятий. Что у детей «при строевой стойке грудь должна была выходить на носковую линию, чуть замечали отклонения, то сей же час колотили кулаками, или наставник напирал в спину коленом…» В общем, мы погружаемся в другую историю….

Великий Новгород