Небо в алмазах. или Как не вырастить мизантропа

Что такое хорошее воспитание? Вопрос этот издавна заботит человечество. Сегодня мы обсуждаем его с академиком РАО Борисом БИМ-БАДОМ.

– Борис Михайлович, по радио на днях передали, что Америка, обеспокоившись проблемой терроризма в целом, создала специальный комитет для изучения психологии терроризма. При этом подчеркнув, что детство они изучать не будут, так как бен Ладен и другие опасные террористы хорошо образованы и хорошо воспитаны. Так что же тогда – хорошее воспитание? И нужно ли нам его изучать, думать на эту тему, чтобы в том числе предотвратить мировые угрозы?

– Сейчас эта проблема особенно актуальна, ибо слишком большое распространение получила международная преступность, угрожающая самому существованию человечества. Полагают, что ни образование, ни воспитание не имеют отношения к становлению разрушительного мировоззрения, образа мысли и образа чувств, которые ведут к разрушительному образу действий. Все-таки все начинается с головы. Полагают же, что воспитание и образование не имеют отношения к делу на том основании, что многие самые страшные убийцы по всему свету якобы получили качественное образование и воспитание в хороших семьях.

– Ну да, и Гитлер в детстве на скрипочке играл…

Вообще не понимается ли под хорошим воспитанием некий примитивный шаблон, в котором нет и следа тех нюансов, о которых мы с вами толкуем вот уже какой десяток лет и которые составляют суть дела?

– Совершенно справедливо. За хорошее воспитание принимается что угодно, кроме мировоззрения и мироотношения. Внешний лоск, хорошие манеры, этикет – все то, что называется воспитанностью; а также владение многими иностранными языками, хорошие знания физики и математики – что угодно, хоть знание устройства лягушки или небосвода! Но только не суть дела.

Когда это словосочетание «хорошее воспитание» применяют к извергам, мизантропам, убийцам, таким, как бен Ладен, это вызывает у меня содрогание. Я вижу, в какой чудовищной степени люди далеки от правильного содержания этого понятия.

– Но вот недавно по телевидению показали 11-летнего мальчика-убийцу с ангельскими глазами, который мечтает выйти на волю и набрать стволов. Это уже мизантроп, чудовище, или просто такая чудовищная у него игра?

– Он еще необязательно мизантроп, но непременно существо без воображения и непременно озлобленный. То есть налицо нравственное уродство. Но все же это еще ребенок. Когда же мы говорим «человеконенавистник», мы имеем в виду более сложившееся и системное мирооотношение. Иногда рационализированное, т.е. обоснованное хитрыми ходами мысли. Говорить о хорошем воспитании по отношению к изуверу – значит не понимать, что нет ничего страшнее умного негодяя. Вернее, еще более умный негодяй.

Я ужасаюсь, как в современном мире размыты представления о хорошем и дурном воспитании.

– Они либо отсутствуют, либо искажены. И это массовое заблуждение.

– Что обидно невероятно. Ведь наука о человеке продвинулась чрезвычайно и наполняет эти понятия конкретным, тысячекратно проверенным содержанием, что неизвестно массам.

– Ваше определение хорошего воспитания?

– Это такое воспитание, которое гармонизирует ум, чувство и волю. Услужливый дурак и впрямь опаснее врага. Он может быть человеколюбом сколь угодно, но муху на лбу будет убивать топором.

Говорю о гармонии в гуманистическом смысле. Ум, мышление одинаковы для всех – и для злодеев, и для благодетелей. Но для того чтобы мышление это не обслуживало низменных страстей, чтоб оно не было направлено против других, оно должно согласовываться с чувством сострадания, уважения к человеку, к его смертности, его проблемам.

– С трепетностью к жизни.

– Благоговением перед ней! То есть чувства тоже должны быть правильными, а не искаженными. И в эту триаду обязательно входит и добрая воля.

Присмотримся к воспитанию с этих позиций. И вдруг обнаружим, что в семье внешне чрезвычайно благополучной, можно сказать богатой, как в случае с бен Ладеном, процветающей и внешне, казалось бы, образованной, то есть имеющей дипломы – свидетельство о том, что ты образован, хотя это свидетельство может врать и тому, кому оно выдано, и всем окружающим тоже, – и вот мы обнаружим, что в этой внешне шикарной по всем принятым примитивным меркам семье есть червоточина. Положим: не очень дружные отношения между родителями, обман, ложь в какой бы то ни было форме, что сколь-нибудь способный ребенок замечает мгновенно. Или обнаружим, что взрослые в этой семье насмехаются над всеми окружающими, кто бы ни пришел в гости, говорят нежно и ласково, а стоит гостю выйти за дверь, находят в его мотивах поведения все снижающее высокое, благородное, искреннее – над всем смеются… Этого абсолютно достаточно, чтобы начал вырастать урод. Циник – нравственный урод. Ребенок мгновенно замечает ложь в поведении взрослых, это его профессия на земле: подмечать все, что для него важно. Как заметила жена Франклина Рузвельта Элеонора: «Дети ведь слушают не то, что им говорят взрослые, они особенно внимательно слушают, когда говорят не им, а между собой». Дети впитывают мгновенно неверие в мир, нелюбовь к миру, отвращение к нему. А коль мы начали разговор с террористов, то главное у них – это отношение к внешнему миру, к людям.

Истинное воспитание заключено прежде всего в отношении к людям. Оно может быть получено и в самой бедной среде либо среднего достатка, и в среде роскошной.

– Это касается и семьи, и школы?

– Вообще окружающей среды. Ведь дурное воспитание не обращает внимания на детскую среду ребенка, которая тоже может нести бездну унижения, жестокости, права силы, абсолютного цинизма, преступности – например, вымогательства. При том абсолютно незаметно для взрослых по одной простой причине: чтобы видеть, надо знать.

– Но есть школы, которые не только знают эту среду, но и могут ее разумно организовать, включить ее в свой школьный уклад.

– И тогда школа, как воспитательная среда, может воспитать в детях нормальное, неразрушительное отношение к жизни.

Ведь человек рождается существом эгоистическим – это, как сказал бы авантюрист Остап Бендер, медицинский факт. И хорошо, правильно – иначе он не смог бы выжить. Но природный материал должен поддаться огранке. Алмаз сам по себе ничего не стоит, его нужно огранить. Человек, чтобы стать человеком, должен получить воспитание. Правильно воспитанный эгоизм – это долг человека перед самим собой, забота о своем достоинстве, своем здоровье – не за счет других.

Человек совершает подвиг, делает благородное дело, в частности, и потому, что он не хочет уронить свое человеческое достоинство. Или, как говорил Иммануил Кант, «достоинство человечества в моем лице».

– Но человек, ощущающий человечество внутри себя – уже не просто воспитанный эгоист. Уже и альтруист тоже.

– Именно. Воспитанный эгоизм – это всего лишь некоторая доля в личности. Должно быть и высокое отношение к возвышенному, прекрасному, должен быть вкус. Тогда возможны высокие мотивы. А вкус, чувство возвышенного – это воспитание чувств. Вот почему так важен множественный подход к воспитанию – и ума, и чувства, и воли.

– А какова формула дурного воспитания?

– Это дьявольский коктейль из жалости к себе, страдающему, несчастному, обделенному судьбой. Из тайного признания, что я лучше всех или что хуже всех – и то, и другое одинаково ведет к терроризму, к желанию диктовать миру свои законы. Второе – это нелюбовь к миру. Если содержание хорошего воспитания, его доминанта – благодарность бытию за бытие, любовь к миру и сочувствие людям, то дурное воспитание – это отвращение к миру, неспособность увидеть в нем ничего, кроме хищничества и зла, ненависть к людям как носителям всего дурного, отвратительного и мерзкого.

Если взрослые не проживают с ребенком его жизнь, искренне сопереживая ему, если они вместе с ним не хохочут и не плачут, то и не будет хорошего воспитания. Сколько есть семей, в которых царят холод и равнодушие, а со стороны кажется, что это прекрасные дома. Родители, не способные дать опыт совместного проживания ребенку, откупаются одеждой, игрушками. Ребенок должен бы почесть за счастье три комнаты, набитые игрушками, а он замерзает от холода, ему не хватает участия в его проблемах, среди которых есть проблема и пустоты, и скуки.

Только та педагогика реалистична, которая знает, что человеконенавистничество и враждебное отношение к миру возникают также из-за пустоты души. Забота воспитания – наполнение души содержанием, достойным человека.

– Я знаю, ваше кредо – педагогика как предупреждение человека об опасностях и ловушках мира.

– Молодой герой «Исповеди сына века» Мюссе приходит к своему старому учителю и горько вопрошает: «Ах, Дежанэ, Дежанэ, Вы не то о жизни говорили мне. Или Вы не знали о ней? Как же тогда Вы меня воспитывали? А если знали – то почему не сказали?» Вот оно, неприметное преступление неглубокого, непросвещенного воспитания: не сказать, не предупредить… О пропастях, о «волчьих ямах». Хорошее воспитание – это сплошная профилактика. Но для того чтобы предупреждать, надо знать, что и о чем предупреждать. О пустоте души, бесчувственности души – обязательно должна быть взволнованность. Из всех обликов воспитанника один из самых страшных – невзволнованный, бесстрастный человек, равнодушный. Ибо большая часть зла на Земле творится только потому, что большинство равнодушно.

Хорошее воспитание обладает колоссальным удельным весом. И пусть на Земле 99% воспитания дурного, пусть зла в мире в сотни раз больше, чем добра, на весах провидения добро настолько весомо, что все равно уравновешивает этот кошмар.

Хорошее воспитание должно быть сложным. А где мы возьмем для него самих воспитателей? Маркс был прав: воспитатель должен быть воспитан. Где нам взять людей, знающих опасные стороны души человеческой или хотя бы то, что в человеке есть возможность любого развития. Человек создан таким, что он может стать всяким.

В человеке все должно быть цельно и прекрасно: и способность мыслить (решать задачи), и мощная, направленная к добру, продуманная воля, и совершенно безошибочный, тонкий вкус, то есть вся система чувств.

– Вкус для вас наиболее емкий выразитель чувств?

– Именно так. Вкус воплощает в себе все человеческие чувства в их облагороженном виде: облагороженный секс, облагороженное потребление пищи, все животное в человеке должно быть возведено в высокую степень вкуса.

– Это и есть очеловеченность?

– То, что отличает нас от любых известных животных. Но мы не исчерпали краткой и абстрактной формулой всего содержания хорошего воспитания. Как и для дурного, для него нужно очень многое. Первым делом человек, полюбив окружение, подражает ему или, возненавидев, отталкивается от него. Но ненависть не может дать хорошего воспитания.

В воспитании нет мелочей. Если мы назовем что-то мелочами, а что-то главным, то тогда воспитатели будут ссылаться на свою неспособность отличить мелочь от главного. Но ведь и нужды в этом нет: все важно.

Воспитанность проявляется в почти автоматических мелочах. И правильное, хорошее воспитание должно обращать внимание на все, что кому-то легкомысленно захочется назвать мелочью. Но ребенок подмечает все и либо привыкает, либо начинает ненавидеть это все, когда оно враждебно ему.

В чем пропасть между преступным образом мыслей и действий и нормальным, хорошим, воспитанным человеком? Да в том, что хороший человек любит этот мир, а преступник любит только себя в этом мире. Да и то редко.

Чехов горевал устами своей героини: очень хочется увидеть небо в алмазах. Но мы увидим небо в алмазах, только если мы будем прибивать по алмазу к небу каждый день.

Хорошее воспитание – это не теоретический вопрос, не вопрос дефиниций, словоупотребления, это вопрос жизни и смерти, настоящего и будущего.

– И это вопрос прибивания алмазов к небу.