На чтение: ≈ 18 мин.Результаты опроса, проведенного ВЦИОМ, на «Родительском собрании» радиостанции «Эхо Москвы» прокомментировал директор Центра образования №109 Евгений ЯМБУРГ.
– Есть опрос ВЦИОМ, но я бы обратил внимание не на те положительные сдвиги, которые очевидны, и это показывает опрос, а на то, что беспокоит людей, я считаю, правильно беспокоит. При всем при том, что многое делается, что материальная база укрепляется, справедлива тревога людей за качество образования.
Конечно, уровень оплаты труда учителя не все решает, но как только в Москве эту проблему решили (и прилично решили по сравнению с другими регионами), достаточно много молодых учителей пришли в школы, причем много моих выпускников, очаровательных, умных, современных, я просто радуюсь, глядя на них. Но в регионах ситуация другая. Там зарплата директора максимум 7 тысяч, у учителя – 5 тысяч рублей. Причем это у учителей высшей категории, а у начинающих все много хуже. А в Москве молодых поощряют, до 50 процентов надбавка, если учитель окончил педвуз с красным дипломом, до 40 процентов – у всех остальных.
Я благословенно вспоминаю о 90-х годах. Именно тогда зародилось вариативное образование, появилась та свобода, когда можно было делать авторские программы.
Сегодня свобода, наоборот, уходит. Идет бесконечная тряска школы, связанная с изменением программ, содержанием и подходами. Я не хочу сказать, что не надо что-то менять, но надо менять разумно, очень осторожно, не всегда некие новомодные вещи работают на благо. В одном из регионов России уже начиная с 1-го класса идет проектная деятельность, дети там садятся в кружок и рефлексируют. Это, конечно, замечательно, это можно делать начиная с «горшочной» группы детского сада, но когда врач в направлении пишет: «Забор крови», причем «за» – отдельно, а «бор» – отдельно, я понимаю, что у врача есть высшее образование, а среднего нет, между тем неплохо бы его научить и писать, и считать.
Мы, конечно, стремимся вперед, но когда-то великий русский философ Соловьев написал: «Образование одновременно должно быть и консервативным, и революционным». Если оно будет только революционным, его разнесет, если оно будет только консервативным, мы, конечно, не будем успевать за временем. Этого чувства меры сегодня не хватает.
Сейчас готовятся новые стандарты, они должны быть немедленно введены в начальной школе уже со следующего года, все делается на скорую руку, а с содержанием образования нужно быть очень осторожным. Мы на пороге новых стандартов, но пока я, профессионал, не могу понять механизма реализации стандартов, если нет учебников, методических пособий, а есть только протокол о намерениях. Меня тревожит прежде всего скоропалительность, стремление быстро все решить одним скачком, отчитаться. В результате мы можем многие красивые, умные, правильные идеи просто дискредитировать, обвалить их на все оставшиеся годы.
Я разделяю тревогу своих коллег по поводу качества образования: какие бы стандарты ни разрабатывались, надо понимать: телега не может ехать впереди лошади, все равно содержание стандартов будет определяться измерительными материалами ЕГЭ, какие бы красивые стандарты, гибкие, содержательные, мы ни написали.
Но есть и другая проблема, которая мучает учителей. Казалось бы, XXI век, есть электронные средства, но количество отчетностей и совершенно глупых вещей, за которые отвечает учитель, растет, электронная почта забита, люди все меньше занимаются детьми и все больше занимаются отчетностями. Это все нарастает, а учитель не хочет заниматься делом не очень эффективным для его прямой работы. Нельзя заваливать школы бешеным количеством отчетностей. Дело не только в ЕГЭ, сейчас даются «статграды», люди сидят и забивают в компьютеры колоссальное количество информации про каждого ребенка. Все это, по сути дела, вроде бы облегчает управляемость, но я в это не верю, отчеты отвлекают учителя от основной миссии. Директора школ и завучи уже не ходят на уроки, методически не развиваются, им некогда, ведь они отчитываются. Плюс есть опасность обычной нашей кампанейщины, всевозможные бесконечные показушные конкурсы, программа «Зритель» и так далее. Слишком много времени отрывается у учителя и администрации школы от ребенка, а это уже опасно.
Сегодня пошла атака на педагогические вузы, они, кстати, разные, есть убогие, есть замечательные. Есть хорошие московские городские педагогические вузы, есть хорошие педвузы в регионах. Я был в Ставрополе, видел прекрасный педагогический институт. Но после Послания Президента РФ все педвузы в регионах велено закрывать, а в классических университетах открывать какие-то курсы. Вообще это не новая история в России: в 1824 году Александр I, победитель Наполеона, закрыл педагогические вузы, а Николай, прозванный Палкиным, вынужден был в 1827 году их открыть. Надо отдавать себе отчет, что физик, химик – это не педагог, педагог прежде всего – это специалист по ребенку. Боюсь, что если у нас левая рука делает одно, а правая – другое, случится беда.
Модная тема – инклюзивное образование, включение инвалидов в массовую школу. Тут требуются особые дефектологические знания, так как педагоги имеют дело со сложнейшим контингентом, даже опасным контингентом с точки зрения ментальности общества. В моей голове не укладывается, как можно, с одной стороны, брать курс на закрытие педвузов, с другой стороны – провозглашать европейское толерантное инклюзивное образование. Я даже знаю один регион, где уже дан приказ губернатора закрыть все специализированные школы VII и VIII вида, а там серьезно больные ребята с синдромом Дауна, олигофренией, направить учеников в обычные школы и при этом открыть краткосрочные месячные курсы для учителей, чтобы научиться обучать таких детей. Это вызовет недовольство и здоровых, и больных.
Недавно приходит девочка и говорит: «Я оканчиваю финансовую академию, но, Евгений Александрович, клянусь, хочу работать в детском саду, душа тянет». И она идет воспитателем в детский сад, сейчас мы будем решать, как дать ей второе образование. Есть люди, которые предрасположены к этой профессии, им это нравится, это нормально. Как только есть более или менее пристойные материальные условия, естественно, человек будет делать то, что он любит делать реально, а не стремиться в юристы и экономисты. Я был в инклюзивных школах, там с каждым больным ребенком рядом тьютор. Кстати, для некоторых молодых людей тьюторство – альтернативная служба в армии. Я спросил одного из тьюторов: «А почему ты здесь?» Он ответил: «А я хочу на дефектологический факультет после армии поступать!» То есть для того, чтобы что-то решать, надо готовиться.
Работа педагога – это каторга, конечно, но мне кажется, что это сладкая каторга, так как это творческая профессия. Специалисты и психологи говорят, что каждые 7 лет нужно менять работу, чтобы не происходило амортизации. Но школу нельзя перерасти. Ты – замечательный учитель, если вдруг ты увлекся театром, можешь заниматься театром, потом психологией, то есть педагогика – работа, которая имеет мощнейшее поле, где можно самореализовываться учителю. Если говорить о морали, то тут, конечно, все очень индивидуально. У нас вообще в обществе очень трудно с моральными авторитетами после смерти Сахарова, нельзя требовать от учителя, чтобы он был гуру для всех детей. И тем не менее я таких учителей знаю не только в своей школе, но и во многих школах. То есть многие с этим не просто справляются, а несут эту миссию достаточно достойно. Другое дело, что сегодня учитель находится в условиях огромной конкуренции, он, безусловно, не единственный источник информации, понятно, что дети многое находят в Интернете, совершенно естественно, что им хочется жить на яркой, красивой стороне. Я вот тут недавно слышал обсуждение пакта Молотова – Риббентропа. Обсуждали две дамы, очень известные в медийном пространстве, молодые, красивые. Несли они чушь, конечно, но я вздрогнул, потому что учитель в старом потертом пиджаке не выдерживает конкуренции с этими красавицами, которые обсуждают то, в чем они не разбираются. Это и социальное, и нравственное неравенство, это мощный букет проблем, которые возникают. Но я знаю не только в Москве много учителей, которые действительно имеют мощный моральный авторитет среди детей. Ведь воспитывает прежде всего масштаб личности, и такие личности в педагогическом сообществе есть.
Родительское сообщество разделено чуть ли не пополам. Половина родителей считают, что воспитанием должны заниматься учителя и за последние годы от этого они устранились, а другая половина родителей, наоборот, говорит: не вмешивайтесь в воспитание, дайте нам знания, поскольку сфера образования – сфера услуг, дайте нам высокое качество знаний, а уж с воспитанием мы сами разберемся. Но не все так просто. Существуют разные школы – какие-то школы как блистательно занимались воспитанием, так и занимаются, там, где огромное количество клубов, кружков, происходят очень интересные вещи, это было, есть и будет. Все зависит от стиля школы, ее уклада жизни. Другое дело, что воспитание, к сожалению, упирается в очень серьезный раскол мировоззрения людей. Одному нравится воспитание довольно жесткое, авторитарное, другому – воспитание свободное, вообще это очень часто сводится, к сожалению, к проблемам идеологическим.
Кто-то считает патриотом того, кто собирает автомат Калашникова, для него это единственный способ воспитания патриотизма, а кто-то считает, что патриотично говорить о своей стране правду. Я недавно был в немецкой школе. На остановке не реклама какой-то косметики или белья, там портрет Бормана, потому что рядом когда-то находилось то ведомство, которое уничтожало евреев. Это даже не его портрет, а суд над ним в Израиле, написано: «Это не должно повториться». Это не значит, что везде это навязывают, на соседней остановке, где не было этого ведомства Бормана, таких надписей и портретов нет. Нам не хватает прежде всего трезвого взгляда на себя, на прошлое, на сегодняшний день. Отсюда и проблема вывиха в воспитании, потому что это связано, но не дети, а запутавшиеся взрослые виноваты в том, что мы никак не можем договориться.
Что делать учителям, они же должны, с одной стороны, понимать, что представляют государство, поскольку работают в государственном учреждении, с другой стороны, должны удовлетворять запросы родителей? Я не могу давать рецептов, но мне кажется, что государство прежде всего должно быть скромнее в своей атаке на школу. Был момент, когда государство забыло о школе, это было очень плохо. Но второе пришествие государства на территорию школ чревато другими опасностями, потому что есть вещи, связанные со знаниями, с содержанием образования, естественных наук. Но если государство встанет на позицию, на которой оно было при советской власти, – единая идеология, единые точки зрения на все исторические события, тогда тушите свет. В этом смысле это вопрос не к учителю, это вопрос о рамочной позиции государства по отношению к школе, к содержанию образования, потому что, скажем, одно дело аудитория «Эха Москвы», другое – аудитория газеты «Завтра», в одной и той же школе учатся дети родителей из разных аудиторий, а у тех диаметрально противоположные требования. Я никогда не забуду, хотя это довольно типично, когда ко мне пришел священник и сказал: «Я запрещаю своей дочери быть на уроках литературы 11-го класса, пока там изучается «Мастер и Маргарита» Булгакова, потому что это евангелие от Воланда». Вообще он имеет на это право, с другой стороны, я могу быть с ним не согласен. Тут очень тонкие сферы, требующие деликатности, аккуратности и очень большой такой гибкости.
Представь себе, человек включает первый канал и смотрит там фильм о Колчаке, где тот белый и пушистый, потом он включает второй канал, смотрит о разведчике Исаеве, который тоже белый и пушистый, а потом смотрит программу «Постскриптум».
Есть только один реальный путь: пока общество не договорилось, не давить и дать возможность обсуждать эти вопросы, не навязывая единую точку зрения.
Как учитель может заниматься проблемами воспитания?
Очень просто, потому что есть общечеловеческие нормальные вещи, есть вещи, которые напрямую никакой идеологии не касаются. Они связаны с совестью, честью, с созданием интересной внутренней жизни в классе. Есть содержательная деятельность, где дети развиваются не только в классах, лабораториях, но и в театральных постановках, никто никогда это не запрещал, не мешал это делать, и сегодня это происходит. Другое дело, понятно, что можно ставить спектакли по Окуджаве, а можно по Михалкову, это уже дело вкуса, дело позиции школ. Существует совершенно замечательная система самостоятельной работы, когда дети работают в домах престарелых, в домах, где содержатся брошенные родителями малютки. Здесь абсолютно нравственные, безупречные линии воспитания, бога ради, давайте ими заниматься, кто это мешает делать при любой идеологии?
Я, конечно, боюсь кампанейщины, особенно в Год учителя. Можно памятник поставить учителю, провозгласить за него тост, выпить, не чокаясь, сделать много других красивых вещей, но хочется больше профессионализма в управлении образованием, больше осторожности, выверенности.
Выбор читателей
Комментарии