Не просто стены. Хорошая архитектура требует самоуважения от своих обитателей

Мы продолжаем рассказывать о лауреатах премии «Просветитель» за лучшую научно-популярную книгу на русском языке. В 2016 году в области гуманитарных наук ее получил историк архитектуры Сергей КАВТАРАДЗЕ за книгу «Анатомия архитектуры. Семь книг о логике, форме и смысле» (ИД ВШЭ, 2016). Мы побеседовали с ее автором, искусствоведом, членом Союза московских архитекторов, о том, что «застывшая музыка» значит в нашей жизни.

– Сергей Юрьевич, ваша книга состоит из семи солидных глав с интригующими подзаголовками. Например, «Книга четвертая, в которой архитектура выступает как зеркало, отражающее и устройство внешнего мира, и пути человеческой мысли, и даже возможность слияния человека с Богом». Но, вероятно, справедливо и обратное – архитектура влияет на людей. Вы с этим согласны?- Архитектура влияет на человека прежде всего тем, что напоминает ему, что он Человек. С большой буквы. Это среда обитания, нами же созданная, и она требует от человека определенного поведения. Я даже думаю, что простейшие рисунки на стенах пещер, в которых жили первобытные люди, – еще не те восхитительные мамонты, лошади и бизоны, а просто контуры ладоней, например, – для того и создавались, чтобы показать их обитателям, что здесь особое место. Быть может, рядом есть другая пещера, часть природного мира, в ней, скажем, живут медведи. А здесь – человек. Здесь сам мир уже другой.Второй вопрос – качество нашей среды обитания, прежде всего художественное. Хорошая архитектура требует самоуважения от своих обитателей. Чувства собственного достоинства. В этом, кстати, и корни бытового вандализма. Недостойному, недоросшему культурно трудно смириться с давлением среды. Хочется больше хаоса, может быть, грязи, чтобы не чувствовать себя – со всей своей расхлябанностью – инородным телом. Тут, думаю, мы имеем дело со сложным взаимодействием. Люди строят себе дома. Дома влияют на людей.- Вы написали книгу для широкого круга читателей, интересующихся архитектурой и историей искусства. Проверили доступность текста для старшеклассников на своих детях. Может быть, учитывая ежедневное присутствие архитектуры в нашей жизни, было бы полезно включить историю архитектуры в каком-то виде в школьную программу?- Я против специального курса. Конечно, хорошо бы, чтобы в рамках предмета «Мировая художественная культура» школьникам давались самые азы: что такое архитектурный ордер и откуда он взялся у древних греков, понятие о пространстве как о важной составляющей образа, представление об основных эпохах и стилях. Но не более того. Архитектура не случайно всегда была частью тайного знания, доступного лишь посвященным – дионисийским архитекторам, тамплиерам, масонам… Это шутка, конечно. Но правда в том, что история зодчества не должна становиться обязательной программой в обучении. Архитектуру нужно полюбить и при этом увидеть нечто, что обычно скрыто за нарративом, за историями, за «составьте сами рассказ по этой картинке». Лучше, чтобы молодые люди приходили к этому сами, а не потому, что предмет появился в обязательной школьной программе.- А каким был ваш любимый предмет в школе? Повлияли ли на вас учителя в выборе профессии?- Был успех в одном предмете, который, как теперь понятно, предсказывал мой интерес к архитектуре. Это геометрия. Мне очень нравилось доказывать теоремы.А про учителей – вот одна история, судите сами. Недавно я встречался с одноклассниками. Я учился в Тбилиси с 1967 по 1972 год. И была у нас там первая учительница, Иветта Георгиевна Ерзикян. Теперь представьте: собираются в Москве за одним столом люди, которые когда-то учились в одном классе простой тбилисской 35-й школы, в районе Дигоми (это примерно как Бутово для Москвы). Это известный санкт-петербургский театровед Алексей Лопатин, художник, мастер гобеленов Нелли Уталишвили и ваш покорный слуга. У всех не только статьи написаны – книги изданы. Случайность это или Иветта Георгиевна что-то тогда уже в нас заложила? Такая вот ранняя профориентация…По-настоящему же я почувствовал, что должен стать историком искусства, не в школе, но в учреждении для школьников – в Клубе юных искусствоведов при Музее изобразительных искусств имени Пушкина. К счастью, он и сейчас существует. Замечательное место, где тех, кто хочет, учат не просто именам художников, но тому, как видеть, чувствовать и понимать произведения.- Какова тенденция развития современной архитектуры?- Если очень коротко – мы, на мой взгляд, стоим на пороге грандиозных изменений. Их масштаб таков, что уже не принципиален стиль в традиционном понимании, здания по-прежнему будут строиться и в модернистском ключе, и с обращением к историческим мотивам. Главное будет в другом. Во-первых, в архитектуру возвращается серьезность. Уходит так называемая постмодернистская ирония, проектировщики вновь начинают чувствовать, что не просто выполняют заказы, но и существенным образом влияют на то, как будет устроен и как будет выглядеть мир.Во-вторых, впервые за много веков архитектура старается не противопоставлять себя природе, а по возможности гармонично в нее включаться. Все-таки раньше считалось, что природа неорганизованна, а человек вносит в нее гармонию и порядок (в том числе и на уровне художественных образов). Теперь же приходит осознание, что еще вопрос, где гармонии больше.- Есть ли сейчас гениальные архитекторы?- Проверка временем – дело долгое. Лет через сто точно смогу сказать. В принципе я думаю, что большинство из отмеченных Притцкеровской премией (это, условно говоря, «архитектурная нобелевка») в истории уже навсегда.- В Москве хорошо известно общественное движение «Архнадзор», которое борется за сохранение исторических памятников. Как вы считаете, насколько эффективна его деятельность? Что нужно предпринимать для сохранения исторической части Москвы и других городов?- Я не вправе оценивать эффективность деятельности «Архнадзора», могу только выразить благодарность добровольцам, пытающимся спасти историческую Москву. К сожалению, в настоящее время их возможности серьезно ограничены. Они ведь всегда мешают кому-то могущественному делать большие деньги. А тыла у них нет, москвичи «ушли в себя».В принципе иногда чего-то может добиться и герой-одиночка. Только что в Казани я узнал замечательную и поучительную историю. Еще недавно там безжалостно уничтожалась историческая застройка. И вот молодая женщина, любящая свой город, экскурсовод Олеся Балтусова, обратилась с открытым письмом к президенту Республики Татарстан Рустаму Минниханову и позвала его на экскурсию. К изумлению многих, Минниханов пришел, причем не один, а со свитой. Балтусова стала помощником президента, «курирующим вопросы сохранения и развития исторического наследия Республики Татарстан, памятников истории и культуры». Говорят, с охраной памятников в Казани дело стало лучше.Однако это исключительный пример. Единственный действительно надежный метод – это понимание жителями города ценности того места, где они живут. Массовое, само собой разумеющееся. Такое, чтобы никакой чиновник и никакой мэр даже не сомневались – за разрешением на снос исторической застройки следует не только прибыль в чей-то карман, но и гарантированное и скорое катапультирование из руководящего кресла. Это единственный действенный способ уберечь культурное наследие.- В последние годы в Москве стало чисто и ухоженно. А еще в центре и не только появилось много уличных украшений: искусственные цветы на фонарных столбах, различные фигуры, арки. На Новый год много светящихся композиций. Как, по-вашему, украшает это или портит облик столицы?- Во-первых, не могу согласиться с тем, что чисто и ухоженно в Москве стало только в последние годы. Все последние века в столице старались поддерживать порядок. Садовнические улица, переулок, набережная, например. Их название – напоминание о том, что Иван III велел разбить напротив Кремля, на другом берегу Москвы-реки, сады, которыми он с великой княгиней мог бы любоваться прямо с кремлевских высот.А украшения… Это очень хорошо, когда город наряжается к праздникам, к Новому году, например. Разноцветная иллюминация, подсветка фасадов, «стекающие» электрические «сосульки» на бульварах. Но идея постоянно маскировать историческую застройку рядами пластиковых арок, увешанных цветочными ящиками, подвешивать на провода какие-то пестрые шары – это странно. Ежедневная имитация веселья. Москвичи, конечно, аборигены, но большими бусами на фонарных столбах их увлечь непросто. Архитектура Москвы и так хороша, красива сама по себе. В бижутерии плохо понятого урбанизма она точно не нуждается.

Наталья САВЕЛЬЕВА, Юлий ПУСТАРНАКОВ