“Не погуби”!

Как-то раз к Владимиру Далю пришли два монаха, собиравшие деньги на церковь. Он стал расспрашивать, откуда они, и удивился с первого слова, когда один их монахов, помоложе, сказал, что родился на Волге. “Да вы давно в том краю?” – “Давно, я все там”. – “Да откуда ж вы родом?”. – “Я тамодний”, – пробормотал монашек чуть внятно, кланяясь.
“А не ярославский ли вы, батюшка?”
Монах покраснел, потом побледнел. “Не, родимый”. “О, да еще и ростовский!”, – воскликнул Даль, узнавая чисто ростовскую манеру говорить. “Вологжанин” упал ему в ноги: “Не погуби!” Оказалось, что эти монахи были обыкновенными бродягами с фальшивыми паспортами…
Мы знаем Даля как составителя словаря, как лексикографа. А он был еще знатоком русских говоров. И, кроме словаря, выпустил книгу “О наречиях русского языка”. И, конечно, ему ничего не стоило по единому слову, по привычке говорить, распознать, кто откуда родом. Один из таких примеров – история с монахами.
Владимир Даль родился 10 ноября 1801 года. Учился в морском кадетском корпусе, служил на Черноморском флоте, был военным врачом. Кстати, именно он, пожалуй, открывает плеяду русских писателей-врачей, в которую войдут затем Чехов, Вересаев, Булгаков…
Даль не владел искусством вымысла. Как отмечал Белинский, у него не было даже стремления “производить творческие создания”. Его рассказы отличала редкая наблюдательность. Он мог, не прибегая ни к завязке, ни к развязке, над которыми так ломали голову романисты, взять любой случай и сделать из него повесть. “Его сочинения – живая и верная статистика России”, – писал Белинский. Когда Даль входил в литературу, его произведения вполне вписывались в модную тогда “натуральную школу”, в жанр “физиологического очерка”. Но не более того…
Даль как педагог мало известен. А в свое время он резко выступил против широкого внедрения образования в крестьянской среде. “Грамота сама по себе ничему не вразумит крестьянина, – писал он, – она скорее собьет его с толку, а не просветит. Перо легче сохи, вкусивший без толку грамоты норовит в указчики, а не в рабочие, норовит в ходоки, мироеды, а не в пахари; он склоняется не к труду, а к тунеядству”. С Далем спорил Салтыков-Щедрин, писавший, что если придерживаться такой логики, то каждый “слесарь-грамотей” увидит в ключах и замках лишь средство “отмыкать казнохранилища”. Но Даль делал большую разницу между образованием и просвещением. Просвещение – не набор знаний, а прежде всего образование нравственное. Поэтому он и считал, что “грамота без всякого умственного и нравственного образования и при самых негодных примерах почти всегда доводит до худа”.
А как вы думаете, прав ли он?