Не ходите, дамы, в Англию гулять!..

Одной из самых древних и плодоносных идей, веками владевшей изнеженными умами слабой половины рода человеческого, была, как широко известно, идея удачно выйти замуж. Успешное решение этой задачи подразумевало одновременную реализацию двух программ: минимум – обретение вместе с матримониальным статусом личного счастья и душевного благополучия, максимум – удобства бытового и благополучия материального. Между тем одним из вернейших способов претворения в жизнь программы-максимум наши замечательные соотечественницы почему-то издавна почитали выход замуж за иностранца. С учетом же того обстоятельства, что яркая красота славянских женщин в сочетании с их самоотверженностью в домашнем труде и невзыскательностью в личной жизни во все времена высоко ценилась заморскими женихами, наши барышни также охотно импортировались в заграничье, как и прочие природные богатства Отечества, как то: мед, пенька, лес, нефть-газ, клюква-брусника и прочее… Однако известно, что успех любой деловой операции прямо зависим от солидности и платежеспособности партнера. И коль скоро мы завели речь о материальном благоустройстве в заграничном браке, деликатно обходя стороной проблематичную в данном контексте территорию чувств, то заметим следующее: оформляя брачную сделку, надо четко представлять себе бизнес-план партнера, а именно: что за гусь – в смысле финансовой упитанности – есть жених-иностранец и какого рода товарно-денежные отношения он в состоянии будет предложить своей импортной супруге. Ибо, как показывает горький опыт отдельных неудачливых в брачной коммерции соотечественниц, одним лишь обретенным “иностранством” сыт не будешь. Приводимая ниже трагикомическая история – еще одно яркое тому свидетельство.

обытия, о которых пойдет речь, разыгрались на зеленых просторах Англии, точнее, живописного Корнуэлла, беря свое начало на весьма далекой этой части света Смоленщине. Герои наши будут, понятное дело, в целях неузнаваемости переименованы вымышленными именами – хотя когда сия история попала в свое время в таблоидные британские газеты, местные журналисты не потрудились обеспечить инкогнито ее участникам и даже разукрасили печатные страницы огромными портретами действующих лиц. Возможно, они сделали это в отместку подведшей под монастырь британского гражданина русской красавице, мы же стыдливо умолчим ее имя в назидание остальным дамам, чтобы предостеречь их от попадания в столь же анекдотические обстоятельства, когда из их злосчастного брачного афронта какой-нибудь заморский писака состряпает на потеху читателю разухабистую а-ля русскую “клюкву”. Итак, к сути дела.

Местная газета возьми да и напечатай рекламное объявление некоего брачного агентства, именующего себя “Русским домом”, но орудующего с чужеземной территории Северного Уэльса, то бишь Великобритании. Это самое объявление попало на глаза соскучившейся по брачным отношениям, а главное, засидевшейся в бесперспективности провинциального быта барменше Любе, разменявшей вторую половину сороковин и возмечтавшей снова выйти замуж. Любовь Петренко, по происхождению дочь сапожника и во всех отношениях эффектная женщина, уже однажды имела несчастье быть замужем. Однако ее экс-супруг инженер Виталий не оценил ее достоинств и встал на банальный путь измены, после чего супружеский союз приказал долго жить, оставив Любови в наследство горькое разочарование и двух ныне взрослых барышень-дочерей. Чтобы вырулить из создавшегося вслед за разводом гиблого материального положения, Люба мужественно впряглась в каторгу двенадцатичасовой работы за стойкой бара местного ресторана, добавляя к основному заработку продажей контрабандных болгарских сигарет. Собственными руками отремонтировала она и доставшуюся после развода квартирку, клея обои и шлифуя полы до полного физического изнеможения. Именно в эти горькие минуты беспросветья жизни и подкралась к Любе замаячившая маяком идея сбежать замуж за границу, иначе говоря, вытащить себя из болота руками богатого западного супруга. Именно так поступила в свое время Любина подруга Галя, урулившая в некий город Болтон, на родину женившегося на ней англичанина.

Сказано – сделано. В ответе на рекламное объявление Люба определила свои достоинства так: “Интеллигентная, образованная, искусная кулинарка”. И приложила фотографию статной, эффектной блондинки с большими зеленого отлива глазами и вальяжной улыбкой кинодивы – собственную, короче говоря, фотографию. Сигнал SOS иностранным женихам канул, однако, как в воду. Но чу! По прошествии унесших всякую надежду на загранбрак двух с половиной лет Любина судьба разродилась-таки долгожданным подарком: письмецом из-за границы! С помощью словаря был расшифрован адрес послания. ОН написал ей из Англии! Из страны, которую Люба представляла себе по образам, нарисованным ей отъехавшей подругой, а также детективщицей Агатой Кристи. То, что она прочла во первых строках послания, заставило ее поверить,что врата рая, в котором обитают западные женихи-небожители, наконец-то разверзлись и перед ней. ОН написал ей: “Май диа леди!”

Нетрудно представить, что за подобным убийственным своей изысканностью обращением вполне простительно было не слишком взыскательно отнестись к портрету лица потенциального соискателя, вежливо приложенного к письму. Ибо в противном случае следовало бы признать, что корнуэльский жених не слишком напоминал не то что Леонардо Ди Каприо, но даже и Роджера Мура в его последних, предпенсионных “бондовках”. Впрочем, Его Преподобие 63-летний приходской священник на пенсии Джон Бест-Уинфилд и не претендовал на звание плейбоя. Огромный, рослый, похожий на сказочного медведя бородач улыбался с портрета по-детски невинной улыбкой розовощекого инфанта – той типично западной улыбкой, что так разительно отличает их не обремененные заботами лица от наших, обремененных. Между тем надо признать, что в лице мистера Бест-Уинфилда, глядевшем на Любу с присланной фотографии, однозначно прочитывалась не только приличествующая сану Божьего слуги духовность, но и высокая культура, а также очевидная интеллигентность. Что и неудивительно. Ибо мистер Бест-Уинфилд, будучи сыном полковника, служившего на солидной должности в госучреждении, а также кузеном известного спортивного комментатора, произрастал из пенат одной из престижнейших частных школ Англии и, стало быть, принадлежал к непоследнему слою общества.

Английскому приходскому священнику так же, как и Любе, уже довелось побывать в браке, и даже не однажды: за его плечами значился один развод и одно вдовство. От первого брака у Джона осталась 19-летняя дочь. Вторую свою жену, скончавшуюся от рака, мистер Бест-Уинфилд похоронил за два года до того, как отправил письмо прекрасной незнакомке. Доброму английскому священнику вдруг пригрезилось, что жизнь еще может согреть его своими закатными лучами и даже подарить на радость сединам позднего, а потому особо желанного наследника.

Во всей этой недурственно начавшейся истории имелось, пожалуй, лишь одно не слишком веселое обстоятельство: наследовать у мистера Бест-Уинфилда, собственно говоря, было нечего. Ибо помаявшись по церковным приходам, он не нажил себе особого добра, и потому, уйдя в отставку, поселился в скромном бунгало из двух спален, кои пенсионный совет англиканской церкви берет в аренду для святых отцов на пенсии. Именно это спартанского духа бунгало в корнуэльском захолустье и поджидало возжаждавшую заморских благ барменшу. Но Любе, разомлевшей от жара собственных надежд, не дано было этого знать: во-первых, потому что она не была проницательной детективщицей Агатой Кристи, а во-вторых, потому, что весьма слабо представляла себе нравы, обычаи, а главное, социально-экономическое положение трудящихся и пенсионеров Великобритании. Ибо знай Люба про это самое положение, она бы поняла, что скромные английские труженики не проживают в роскошных белокаменных виллах с десятиметровой высоты потолками, которые нам показывают в красивом английском кино, не ездят на “ягуарах”, инкрустированных панелями красного дерева, не плавают на яхтах вдоль острова Уайт и не уплетают на Уимблдонских теннисных турнирах клубнику со сливками. Совсем даже напротив, тамошние леди и джентльмены очень даже зачастую теснятся в малометражных квартирах, где спальней именуется чулан размером с платяной шкаф, где в ванной, совмещенной с туалетом, строго порционно подается отмеряемая гремучим бойлером горячая вода и где мебелью служат большие скрипучие кровати да старозаветные комоды из тех, что пользовали наши прабабушки, хранившие в них свое пересыпанное нафталином приданое. Поняла бы Любовь Петренко и то, что в отдельных отношениях скромные обитатели кризисного постсоветского пространства живут все же лучше, нежели широкие слои населения таких индустриально развитых стран, как замаячившая на ее горизонте Британия. Во всяком случае они не стоят по году и более в больничных очередях, хлебосольнее накрывают столы дорогим гостям, наконец, не экономят на воде и электроэнергии, пользуясь душевыми и ванными направо и налево и не влезая всей семьей мыться по очереди в одну и ту же, пардон, грязную воду.

Всего этого, однако, Люба не знала. И потому она смело порхнула навстречу своему заграничному счастью, отправив суженому ответное письмо. Вслед за чем разразилась закономерная для не случайно познакомившихся любовная переписка, продлившаяся несколько месяцев. Корнуэльский викарий, поднатужившись, выучил несколько русских фраз и выражений и стал писать Любе следующие нежные слова: “Любушка, привет, поцелуй”. Наконец пришла пора встретиться. Мистер Бест-Уинфилд приобрел авиабилет по цене 250 фунтов стерлингов за штуку и отлетел к своей будущей супруге.

Встреча в аэропорту превзошла всякие ожидания. Бородатый английский жених был потрясен яркой красотой суженой смолянки, явившейся к нему в элегантном брючном костюме, и не вдруг поверил своему счастью. Была изрядно поражена и Люба, ибо жених, весьма напоминавший своим дивным обличьем легендарного снежного человека, являл собой фигуру колоритную, и на него явно дивились местные граждане.

Она подарила ему красную розу. И всю долгую дорогу они держали друг друга за руки. Месяц, прожитый мистером Бест-Уинфилдом в гостях у мисс Петренко, прошел чрезвычайно мило и насыщенно: молодые предавались медовой праздности, купаясь в реке и загорая до жгучих ожогов. Люба в бикини эпохи 60-х была по-юному игрива, Джон с обнаженным розовым торсом смотрелся настоящим великаном, полонившим белокурую принцессу. Любины друзья стали звать его сэром Галахадом. Святой отец не возражал…

Супружеские отношения сложились как-то сами собой с первой же ночи, хотя официальное предложение было сделано в ходе Любиного дня рождения: после не привычного для служителя церкви танцевального марафона выпускник английской частной школы высокопарно попросил руки своей русской возлюбленной и скрепил исторический миг поцелуем. Люба пустила слезу и – согласилась.

…На этом приятное романтическое повествование, по сути, кончается. Начинается та его печальная глава, которую сами участники этой истории обозначили как “брак из ада”. В этот самый “ад” преисполненная благих надежд Любовь Петренко спустилась по ступенькам авиалайнера, перенесшего ее в обетованную землю Англии. В руках у прибывшей обретался единственный чемодан с дамским барахлишком, а также дорожный аккредитив на невзрачную сумму в 80 фунтов стерлингов. Прибытие в лондонский аэропорт Гэтвик состоялось глубокой ночью, однако мистер Бест-Уинфилд вопреки даденным им накануне обещаниям не встретил невесту на такси. Вместо этого он повез ее в отдаленный от Лондона Корнуэлл на перекладных: двумя автобусами с пересадкой! Однако главный удар ждал Любу впереди. “Когда я увидела его бунгало, я не могла поверить своим глазам! Я прилетела из бедной страны, но столь низкие жизненные стандарты не могли мне пригрезиться даже в страшном сне”. А вскоре пробил час узнать и другую горькую правду: финансы мистера Бест-Уинфилда не позволяли рассчитывать не только на “богатую западную жизнь”, но даже на средне-зажиточное существование. Ибо после оплаты аренды жилого помещения у святого отца оставалось на прожитье всего-навсего 480 фунтов в месяц – по британским меркам, кошкины слезы. Или что-то сродни пенсионному пособию отставного полковника советских времен, дожившего до ельцинской эпохи. Короче, не густо. Точно так же, как Люба раньше промышляла продажей контрабандных сигарет, пенсионер-викарий колымил в местной церкви, справляя время от времени разного рода службы и обряды по просьбе трудящихся прихожан. Однако те 10 фунтов, которые приносила ему каждая подобная оказия, не влияли сколько-нибудь существенным образом на захудалый бюджет. Не обнаружилось у викария и автомобиля, тем паче что он и вовсе не имел водительских прав. Но самое поразительное – что у мистера Бест-Уинфилда, напоминавшего своими телесными размерами Гаргантюа, а то и, бери выше, Пантагрюэля, оказался совершенно аскетический, абсолютно не пантагрюэлевский аппетит: в его доме, по сути, не водилось еды! “Когда мы шли в магазин, он покупал мне одно-единственное яблоко, – в ужасе вспоминает Люба. – У него в шкафу не было сахара, холодильник был вечно пустой. Дома у меня было всегда полно еды!”

Молодой муж протестует против подобных наветов: “Любушка, – говорит он, – вспомни, когда мы были на каникулах в другой части Корнуэлла, я водил тебя в рестораны!”

– Два раза! – кричит впавшая в отчаянье Люба. – Всего-навсего два раза!

Эта сама по себе малосимпатичная сцена супружеских разборок усугубляется еще и тем, что происходит на глазах посторонней публики. “Посмотрите на эту отвратительную мебель, – взывает Люба, – у меня дома была новее, а я между тем отдавала ее бедным. Если бы мои знакомые увидели, как я тут живу, со стыда помереть было бы можно!”

Разумеется, все живописные тонкости Любиных выражений старательно переводит переводчик. Муж пытается уловить их, лихорадочно листая фразеологический словарик Би-би-си, однако тщетно!

– Взгляните на это ужасающее пальто, которое он дал мне для носки! Это пальто его последней жены Мэгги, и я теперь должна донашивать обноски покойницы!

– Люба, дарлинг, – мягко протестует на своем изысканном английском высокообразованный супруг, – это вовсе не пальто Мэгги. Мне дали его друзья.

– Чушь! – кричит Люба. – Он лжет, а еще называется священником! Это пальто я видела на ней на фотографии! Он обещал мне купить кашемировое, а вместо этого я получила только чулки и черные подвязки!..

…Наше повествование вот-вот подойдет к концу. Скоро упадет занавес. Что может быть горше обманутых надежд? Бедный англиканский викарий, попутанный на старости лет бесом, вряд ли заполучит вожделенного наследника: молодая супруга уже давно перекочевала в отместку за свои страдания в отдельную спальню, разорвав всякие интимные отношения и угрожая разводом. Бедная барменша не получила в лице иностранного супруга того спасителя, который бы выдернул ее из болота заунывной бедности и нарядил в кашемировые пальто, в которых не стыдно было бы показаться знакомым, навестив эдакой залетной птицей родные края. Бедные добропорядочные жители деревушки, где разыгралась вышеописанная мелодрама, с испугом наблюдают из-за украдкой приподнятых занавесок за нелепой в своей живописности парой: он – в меховой казачьей бурке и огромных фланелевых штанах, она – в леопардовой мини-юбке и на высоких, не виданных в этих глухих краях шпильках. Смех и грех!

Между тем в качестве эпилога будет небесполезно проинформировать искательниц заморского счастья, что сосватавшее Любу брачно-ознакомительное агентство существует и по сей день. Время от времени я встречаю его объявления в британских газетах. И вот как они звучат: “Найди ее в России. Если вы всерьез заинтересованы встретить партнера на всю оставшуюся жизнь – самое время присоединиться к Клубу Россия. Полная поддержка от первой встречи до бракосочетания и – далее. 9 из 10 поехавших от нас в Россию обрели успех”.

Англиканский викарий и барменша Люба были очень “всерьез заинтересованы”. Однако, как пить дать, они оказались теми единственными из десяти… Впрочем, не стоит думать, что все браки наших милых дам с иностранными гражданами приводят к столь же горькому разочарованию. Некоторым, совсем даже наоборот, случается встретить на своем пути не бедных викариев, а тугих толстосумов и даже разного рода арабских принцев. Да что принцев, если одна наша соотечественница разжилась в Англии… агентом 007, связав свою судьбу с красавчиком-актером Тимоти Далтоном, исполнителем роли Джеймса Бонда!

Или вот еще расскажу для поднятия упавшего настроения историю, также случившуюся пару лет назад в Англии. 69-летний английский пэр, то бишь член палаты лордов, 6-й баронет, потомок короля Чарльза Второго и прочая и прочая, взял в жены филиппинскую…уборщицу. 36-летняя Алма Слотер, ныне леди Саутхэмптон, явилась в Британию из нищих кварталов Манилы, чтобы зарабатывать себе на жизнь уборкой помещений по таксе 5 фунтов стерлингов в час. Сначала бедная филиппинка вышла замуж за британского электрика, но, будучи нанята в услужение к пэру его покойной ныне супругой, поменяла своего электрика на обладателя древних гербов, дворянского титула и голубой крови. И теперь новоиспеченная леди навещает вместе с пэром Англии своих родных и близких на Филиппинах и бурно радуется обретенному на Альбионе сказочному счастью.

Что можно на это сказать? Пожалуй, одно: что наследственных лордов на Альбионе не так уж много, а агентов 007 и того меньше. Зато куда больше здесь пенсионеров-викариев. Так что, отправляясь замуж в Англию, глядите в оба!

Ольга ДМИТРИЕВА

Лондон